Страница 10 из 15
Трудно поверить, что смерть полоцкого правителя – простое и досадное совпадение. Наверняка князь Владимир был убит, но жалеть его не стоит. Этот бездарный и недалекий политик сделал всё для победы немцев в Прибалтике, и они победили. Те, кто верил в «хитрый план» Владимира, были посрамлены. Печально только одно: этот князь-долгожитель не сложил полномочия раньше. В этом случае он мог бы принести гораздо меньше вреда Полоцку.
9. Закат Полоцка и заря Литвы
После смерти Владимира Полоцк атаковали дружины смоленских князей, очень сильных в то время. Смоленские Мономашичи контролировали путь «из варяг в греки». Можно предположить, что у них были полезные связи среди купечества. Двинский торговый путь и связанные с ним маршруты тоже казались привлекательными. Но на самом деле вышло иначе. Полоцкая земля развалилась. Старую династию и прежние порядки защищала литва. Смоляне начали войну с нею. Вождества эстов и латышей оказались предоставлены сами себе. Этим воспользовались немцы. В том же 1216 году они взяли Ерсике.
Шесть лет продолжается война Смоленска и Полоцка. За это время часть литвы переходит на сторону смолян, и последние побеждают. Князем, как мы говорили, становится один из смоленских Мономашичей – Святослав Мстиславич. От Полоцка отделяется Витебск. Там утвердились потомки Всеслава Вещего. Судьба прочих княжеств неизвестна. Кому, например, подчинялись Минск, Друцк, Гродно? С большой долей вероятности можно предположить, что в последнем из этих городов утвердились литовцы, но подчинялись они другой ветви Мономашичей – той, что правила на Волыни. Минск, видимо, покорился Полоцку.
Святослав нашел общий язык с нальшанскими литовцами и активно использовал лесные племена в борьбе с соперниками.
Затем в Смоленске умер старший князь, и Святослав вместе с полочанами захватил этот город, где правил около шести лет (1232 – после 1238). В Полоцке вокняжился Брячислав. При нем Витебская и Полоцкая земли воссоединились. Вместе с Минском они составили довольно крупное объединение. Нальшаны и, возможно, аукшайты подчинялись полоцкому князю, ятвяги зависели от князя Волынского. В то же время влияние литвы в Полоцке неуклонно растет. Это наводит на мысль, что Брячислав настолько сблизился с литвинами, что попал от них в известную зависимость.
Возможно, наш герой Довмонт застал эти события, хотя был еще мал. Теперь посмотрим, что мы знаем о ранних князьях литвы.
10. Литовцы разных сортов
Собственных летописей у литовцев не было. Всё, что известно о них, – это сообщения соседей, где велось летописание. Среди писателей – немцы с их хроникой Генриха Латвийского, поляки с «Великой хроникой» и другими сочинениями того же круга и Галицко-Волынский летописец. Отдельные беспорядочные упоминания литвы разбросаны и по другим русским летописным сводам, но относиться к ним нужно с большой осторожностью. Дело в том, что русские хронисты упоминают литву как самостоятельную силу, но до 1240-х годов мы можем с большой долей уверенности говорить, что это не так: литовцы выступают подручными полоцких и смоленских князей. Налицо симбиоз с русичами и подчинение им, а затем – варваризация полоцких дружин и преобладание в них литовского элемента.
Есть еще несколько источников, рассказывающих о литовских князьях. Это так называемая Хроника Быховца и позднейшие сочинения поляка Яна Длугоша и ополяченного литвина Мачея Стрыйковского. Но чем дальше стояли авторы от описываемых событий, тем больше в их книгах фантазий, ошибок, сомнительных фактов и вымышленных имен.
Остановимся лишь на тех немногих эпизодах из истории ранней Литвы, которые понадобятся в дальнейшем.
Иногда первым королем Литвы называют Довгерда. Это князь Даугерутис, имя которого мы называли выше. О нем упоминает Генрих Латвийский между 1209 и 1213 годами. Генрих называет литовца королем, но в понимании хрониста такие же короли правят в Полоцке, даже в Куконосе и Ерсике. Генрих слишком щедро дарует варварам этот титул, хотя по-своему прав.
Довгерд – предводитель лишь одного из литовских вождеств, расположенного где-то на границе с вождеством земгалов. Галицко-Волынская летопись о нем не знает, польские хроники – тоже. Довгерд выступал против немцев как подручный князя Владимира Полоцкого, был предан пару раз из «высших» политических соображений, попытался наладить отношения с Новгородом, ездил туда, но на обратном пути был схвачен немцами и умер при загадочных обстоятельствах. Скорее всего, убит в тюрьме, предварительно успев заплатить за себя выкуп.
После смерти Довгерда осталось несколько литовских вождеств. Что мы о них знаем? Собственно Литва располагалась в местности вокруг будущих городов Вильно, Ковно и Троцкого замка на озерном острове. Этот небольшой треугольник и можно считать родиной этноса. Постепенно его влияние расширилось до самой Жемайтии и Земгалии на севере и до Черной Руси на юге, но и жемайты, и земгалы Литвой себя отнюдь не считали.
Не исключено, что между жемайтами и литвой существовало еще одно княжество Упита. Автор Хроники Быховца считает, что одно время там правил Довмонт.
К юго-западу от Литвы обитали ятвяги. Они заслужили репутацию самого свирепого из литовских племен, но обязаны этому клише полякам, с коими постоянно воевали. Сперва ятвяги входили в состав Полоцкой земли как данники, но степень влияния полочан в этой стране под вопросом. Скорее это зона влияния волынян. В свое время здесь утвердился Роман Волынский – отец Даниила Галицкого.
Русские гарнизоны и поселенцы занимали Гродно и Новогрудок, а в сельской местности жили ятвяги, у которых имелись свои родовые поселки.
Западная часть страны ятвягов называлась Судавией. Под этим именем она вошла в польские и немецкие хроники.
К северу от ятвягов, между ними и литвой, лежала область племени дайнова, которую, однако, иногда относят к самим ятвягам. На восток от них жили дявольты. К западу располагались земли прусских племен. Этнически это народы балтийской группы, но гораздо более близкие литовцам, чем, например, жемайты. Многие пруссы под натиском немцев мигрируют в Литву и поучаствуют в этногенезе литовской нации. А жемайты будут упорно бороться за свою идентичность, сохранят собственное наречие, этнографические особенности и будут «назначены» частью литвы только в Новое время – примерно тогда, когда малороссов и белорусов «назначат» народами, отдельными от русских.
Районы, населенные ятвягами и вообще литвой, были очень слабо задеты христианством. Литовские племена, понятно, оставались язычниками, но и православие местных русичей – относительно. Широкое распространение двоеверия не вызывает сомнений; вполне возможно, что Христа многие воспринимали как одного из добрых богов.
Мы обозначили почти все литовские племена. Было еще одно, из которого происходил наш герой – князь Довмонт. Это – нальшаны. Нальшанское вождество занимало территории современной Восточной Литвы, юга Полоцкой и запада Минской областей. То есть перед нами – обширный район, населенный особым племенем балтийской группы. Литовцы-нальшаны сильно перемешались со славянами, а населявшие эту территорию люди были двуязычны. Таким был и Довмонт. Всё это хорошо укладывается в теорию этногенеза, предложенную в конце 80-х годов XX века Л. Н. Гумилевым, но сильно противоречит теории «наций», придуманной в XVIII столетии французскими учеными и «засорившей» науку на два века. Из научных кабинетов теория проникла в политику, после чего на просторах Евразии вспыхнуло этническое и государственное насилие там, где его никогда не было.
Если есть нация – значит, есть и геноцид, и репатриации. В итоге оба латинских термина выродятся в банальную межэтническую резню и переселение народов, от которых пострадают соседи, ранее жившие дружно или хотя бы терпимо. Многие этносы, в отличие от наций, дружили и находили общий язык. Это касается, например, литовцев и русичей, которые занимали разные природные ниши, уважали друг друга и не мешали жить, а иногда перемешивались и создавали промежуточные этнические общности. К такому этносу, полурусскому и полулитовскому, принадлежал Довмонт.