Узники смерти

В троллейбусе Елена Николаевна усиленно соображала, что делать дальше. От спокойствия и уверенности не осталось и следа, и Бортник проклинала себя за слабость. Руки похолодели и слегка дрожали. Подобная перемена в самой себе удивила ее ничуть не меньше. Она всегда считала себя сильной и была ею, и вдруг такой конфуз! Может быть это из-за беременности?

Тем не менее, надо было что-то делать, чтобы сбросить хвост и прошмыгнуть на конспиративную квартиру.

Оперативники же поняли, что засветились, и теперь женщина вряд ли добровольно выведет Их на "малину". Как только Бортник вышла из троллейбуса и побежала к подземному переходу в метро, оперативники нагнали ее, вежливо и уверенно взяли под локти и предложили сесть в машину.

34

— Где я? — капитан Махов с трудом открыл глаза и обвел взглядом белый потолок и стены. — В больнице?

Он узнал эти стены, этот потолок, эти лампочки. Кроме него, в палате лежало еще девять человек. Он узнал этих ребят. Единственное, что он не мог вспомнить, — как оказался тут и сколько времени находится.

А лежал он в окружном госпитале уже две недели и поначалу помнил все, что с ним произошло…

Он вылетел в Кабул в конце июля и должен был заменить связного Саблина. Подмена прошла успешно, и некий Коршунов принял капитана КГБ за своего. Махов устроился замом товароведа на складе.

Через три недели он и Коршунов готовились принять груз. Капитан не знал, что это, но по тому, как нервничал Сан Саныч, он понял, что груз имеет большое значение для мафиози.

Ящики прибыли под обычным воинским конвоем.

Когда разгрузка закончилась и на складе остался лишь штатный наряд охраны, неожиданно на территорию ворвались несколько БТРов спецназа. После непродолжительного боя караульные, грузчики, технические работники и — Сан Саныч были убиты. Связь не работала. Махову гранатой оторвало обе ноги, и взрывной волной отбросило в строну, завалив пустыми коробками.

Когда капитан очнулся и, истекающий кровью, вылез из-под коробок, то увидел, как спецназовцы выгружают из подъехавших фургонов убитых душманов и разбрасывают их по территории базы. Видно, к инсценировке готовились заранее и серьезно. Глаза солдат были пустые и красные, как у наркоманов. Их явно накачали какой-то гадостью.

От сильного кровоизлияния Махов снова потерял сознание, и подъехавшие санитары уже положили его в кучу с покойниками. Но капитан вдруг застонал, офицеры спецназа переглянулись, а встрепенувшиеся санитары перетащили еще живого Махова в "скорую помощь".

Очнулся он через несколько дней. Изнуряющая слабость, постоянные головные боли стали его верными спутниками. Махов то бредил, то возвращался к действительности и просил связать его с агентом КГБ, то снов. а молол непонятную чушь. К нему, как впрочем и ко всем остальным раненым, кроме врачей, никого не впускали. Постепенно воспоминания все реже мучили капитана. Он безразлично смотрел на окружающих, также как и окружающие на него. Его ничто не волновало. Рядом лежал такой же равнодушный капитан Долгов с пулевым ранением в плечо и оторванным ухом. Он тоже ничего не помнил и не хотел вспоминать. Это была палата беспамятных и равнодушных.

Впрочем, не только эта палата, но и все закрытое отделение госпиталя. Пациентов свозили со всех концов Афганистана. Несмотря на разные ранения, объединяло ребят одно: каждый из них узнал что-то такое, чего не должен был знать, или увидел то, чего не должен был видеть. И при всем этом еще остался жив. Жизнь, к сожалению, уже нельзя было отнять, а вот с памятью работали, и весьма успешно.

Афганистан являлся удачным полигоном не только для испытания новых типов стрелкового оружия, но и психотропного. На советских солдатах опробовали новые виды психотропных веществ, на душманах — новые виды генераторов, в госпиталях — "современные методы лечения".

Все это делалось якобы во имя больного, но самого человека, как всегда, забывали спросить: а хочет ли он этого блага?

Несмотря на жаркую погоду в камине ярко пылал огонь. Исламбек бросил на угли последнюю папку с бумагами.

Он проиграл этот забег. Он поставил не на ту лошадку и теперь оставалось одно — за. лечь как можно глубже. Но самое ужасное было то, что Исламбек потерял доверие в деловых кругах. Преследований КГБ он мало боялся, так как против него не было прямых улик. Исламбек заранее побеспокоился о возможных свидетелях, благоразумно отправив их к Аллаху, но вот кто вернет ему уважение партнеров? Мафиози подставили. Эти сволочи на чем-то засыпались, а виноватым оказался он, так как именно он вел переговоры о сделке.

А вчера позвонил Рогозин и предложил встретиться. Но Исламбек был старой лисой, чтобы самому лезть в капкан.

Он растер пепел кочергой и позвонил в колокольчик. Тут же появился слуга.

— Выпей со мной, Саид. Мне скучно одному.

Саид поклонился и взял из рук хозяина бокал с вином.

— За меня, Саид. Мне сейчас очень нужно хоть чуточку везения.

— Аллах не оставит вас, господин.

— Аминь.

Мужчины выпили. Исламбек поставил на столик свой бекал и внимательно посмотрел на слугу.

— Ты был верным, Саид. Мне искренне жаль с тобой расставаться, но ты обязан до конца выполнить долг и спасти своего хозяина. Прощай, друг, и да возьмет Аллах твою душу!

Саид, с удивлением слушал своего повелителя, потом внезапно дернулся и замертво рухнул на пол. Исламбек вылил на него канистру с бензином и поджег.

Ахмет ждал его в машине. Исламбек в последний раз оглянулся на уже начавший гореть особняк, и "Волга" рванула с места.

Саид к этому времени превратился в обгорелый труп, но медэкспертиза должна была узнать в нем Исламбека. Хозяин долго выбирал себе слугу, руководствуясь сходством в телосложении. Кроме того, кандидат в рабы должен был в свое время переболеть туберкулезом костей. Вдобавок ему вырвали два передних зуба и отрубили мизинец на левой ноге: сам Исламбек отморозил его в горах, когда скрывался от органов.

Двойник оказался удачным, и оригинал был почти уверен в исходе своей аферы. Исламбек потерял слугу, потерял половину своих людей, потерял влияние в деловых кругах, но он приобрел миллионы долларов, которые успел выкачать из Пакистана до того, как те обнаружили подмену. Свое исчезновение мафиози готовил очень тщательно. Бывшим подельщикам из КГБ он представил все так, как будто с ним рассчитались пакистанские боевики. А тем в свою очередь так, как будто его убрало КГБ. И хотя и те, и другие были отнюдь не дураками, но у Исламбека уже был достаточный опыт в подобных делах.

Генерал Орлов вошел в свой кабинет и повалился на диван. Полчаса назад состоялся конфиденциальный разговор с Летяниным. Тот довольно прямо дал ему понять, что генерал по уши залез в дерьмо, что он фантастически провалил операцию по раскрытию заговора против Андропова, что его сыщики, вместо того, чтобы влиять на события и предсказывать на ход вперед, тащились следом, как побитые собаки. Руководство, узнай оно об истинных масштабах заговора, будет крайне недовольно действиями Орлова, и в лучшем случае — отправит его в отставку. Поэтому, если генерал умный человек, то он, пока не поздно, замнет следствие, сделав таким образом доброе дело и себе, и другим. Ну, а другие его не забудут и отплатят добром за добро… или злом, если генерал окажется тупоголовым.

Генерал не хотел им быть. Все, что сказал ему

Летянин, он давно уже понял и теперь искал выход из создавшейся ситуации.

В этом проклятом мире все были повязаны — и НАШИ и НЕ НАШИ. Орлов вспомнил недавнее дело с Первым секретарем обкома Галимовым. Чтобы рассчитаться со своими врагами, этот партийный мафиози вызвал из Москвы следственную группу, дав им необходимую информацию. Но группа оказалась слишком дотошной и в итоге вышла на самого заказчика. Тот был настолько удивлен подобным рвением, что не нашел ничего лучше, как скоропостижно скончаться от долгой и продолжительной болезни.