Страница 12 из 14
Карина бежала в школу, а в ней бушевали страстный протест, гнев и… да, любовь. Она полюбила сейчас гордую, странную, обреченную угасать в тоске и одиночестве Наташу. Карина протестовала против несправедливости. Ведь Наташа на самом деле умнее и симпатичнее многих тех, у которых все есть – и удача, и любовь, и семья. Но почему же?.. Почему не нашелся сильный мужчина, который бы встряхнул Наташу? Который сказал бы: «Ты лучше всех. И потому будешь со мной». И все бы изменилось. Карина решила побороться со злой Наташиной судьбой.
После работы она купила на фермерском развале две банки с кизиловым вареньем – домой и Наташе. Это было одно из самых теплых, ароматных и сладких воспоминаний детства. Бабушка варила кизиловое варенье, Карина ждала в тот день ужина, как праздника. И пила чай с лимоном и бутербродом с маслом и вареньем. Она и сейчас сделает себе такой бутерброд. А потом приступит к задуманному плану.
Детское блаженство явилось – не запылилось. Ничего вкуснее и быть не могло. Карина растягивала чай по глоточку, бутерброд по кусочкам, варенье – по ароматной ягодке. И было полное ощущение, что папа сейчас у себя в кабинете, вот-вот войдет и обрадуется ей, как будто не ожидал увидеть.
Вошла мама. Строгая, красивая, нарядная, с твердо сжатыми губами, четко, классически очерченными. Карина забыла, когда мама улыбалась.
– Это такой ужин? – неодобрительно спросила она. – И ты потом сокрушаешься, когда встаешь на весы. Я сегодня приготовила отличный диетический овощной суп.
– Съедим и суп, – задумчиво проговорила Карина.
Она смотрела на маму, как будто и ее давно не видела. Они живут вдвоем в небольшой квартире. Они в постоянном контакте. И что же у них получилось после общего горя? Карина – одна. И мама – одна. Они не привыкли жаловаться друг другу ни по какому поводу. А тут еще так все очевидно. Карина знает, что потеряла самого лучшего отца, маму оставил единственный мужчина, который ей был нужен, который приучил ее к постоянному обожанию. У каждой – своя горькая потеря. Мать и дочь стеснялись друг друга: они стали нищенками, потеряв такое богатство – такую любовь. Карина вдруг с ужасом подумала, какое количество людей за это время она успела пережалеть, утешить, отвлечь, развлечь… Бездомным животным отдает столько времени, страданий, усилий и чувств. А мама…
– А ты знаешь, мама, – сказала она. – Время идет, а ты становишься все красивее. Ни с кем, кого я знаю, такое не происходит. И эта серебряная полоска в твоих волосах делает тебя похожей на сказочную королеву. Это выглядит, как корона.
Это было правдой. Мама из тех женщин, которым природа дает долгую, стойкую даже к страданиям красоту. И она сама об этом знает. Но от слов Карины вдруг растерялась. Посмотрела смущенно, как девушка, которой сказали ее первый в жизни комплимент. А потом в ее глазах мелькнула боль. Она вспомнила, как ее красоту хвалил муж, отсутствие которого стало ее постоянной катастрофой. И глаза блеснули, но она не позволила слезе пролиться. Ни за что. Мама просто взяла другую чашку и села пить с Кариной чай с кизиловым вареньем. Им обеим казалось, что они встретились после долгой разлуки. И Карина про себя опять поблагодарила папу. Это он. Это его ответы на ее объявление – письмо в никуда.
Ночью Карина вдохновенно работала. Она красиво написала о Наташе, о ее уникальных способностях, доступно объяснила, почему персональные сайты нужно заказывать только у такого высокого профессионала.
«Потому что ваш сайт – это вы, – писала она. – Потому что люди воспринимают вас как человека с большим вкусом и чувством меры. То есть интеллигентным, культурным человеком».
Далее из текстов вытекало, что Наташину работу ни с чем и ни с кем не сравнить. И что Карина пишет это все только для своих, избранных людей, поскольку примитивных и скупых заказчиков и так выше крыши. А читали это, разумеется, все. И никто не считал себя примитивным и скупым. Карина просила сотни своих друзей в соцсетях о распространении информации. Она делала это впервые в жизни. В такой малости никто не отказывал. Она уснула на рассвете, довольная тем, что сделала хорошее дело. Теперь нужно не выходить из контакта с Наташей, чтобы отбирать действительно стоящих заказчиков.
На следующий день было воскресенье. Карина утром позвонила Наташе и сказала, что хочет к ней зайти с вареньем.
– Ты представляешь, мы с мамой вчера вспомнили мое детство, когда бабушка варила кизиловое варенье. Я даже забыла, как это вкусно. Вечером съела полбанки!
– Кизиловое варенье? – недоуменно переспросила Наташа. – Да, я что-то такое вспоминаю. Не очень конкретно, конечно. Но буду благодарна, если ты зайдешь.
Карина взяла из дома две большие чашки и блюдечки. В Наташиной кухне ничего не найти. Купила в булочной горячий хлеб, у фермера – сливочное масло кружочком, тоже как в детстве на рынке.
Прибежала, сразу стала хлопотать на кухне. Наташа стояла прямо, неподвижно, смотрела внимательно и сосредоточенно, как на какое-то непонятное ей действо. А Карина боковым взглядом видела, как вздрагивает тонкое Наташино горло. Она глотала голодную слюну. И Карина, приготовив все, бросилась в ванную – мыть руки. А на самом деле брызгала со злостью холодную воду в глаза, которые стали горячими и мокрыми. Наташа не потерпит рядом с собой истеричку.
Они хорошо посидели. Наташа даже смеялась, когда Карина рассказывала о смешных и нелепых людях, жаждущих постоянно всеобщего участия. А галереи Карины с чужими слезами просто привели Наташу в восторг.
– Покажи, – попросила она.
А потом Карина повторила свою шутку. Она просто сказала:
– Когда у меня кончаются возможности горячо сочувствовать всякой ерунде, я говорю: «Я не могу вам помочь. У меня самой тяжелая шизофрения».
Что-то произошло после этой фразы. Наташино лицо застыло.
– Почему ты это сказала? – спросила она, практически не разжимая губ.
– Ты не поняла? Это шутка у меня такая. И папа мой ее всегда поддерживал. Говорил, что у него тоже, наверное, шизофрения, ему перестали нравиться нормальные скучные люди… Наташа, что не так?
– Просто интересно, почему ты мне это сказала, – сухо произнесла Наташа. – Спасибо. Все было очень вкусно. Мне нужно работать.
Она ушла в комнату, открыла свой сайт и показала резко увеличившееся количество просмотров. И опять поблагодарила Карину. А потом позвонил заказчик. Карина сидела близко и слышала весь разговор. После первых его фраз она стала усиленно кивать Наташе: соглашайся, приглашай его. Все было понятно. Приятный мужской голос хорошо, грамотно говорил, понятно объяснял, чего хочет. Это был архитектор, который открыл свое бюро. Звали мужчину Игорь. Наташа согласилась с ним работать, и он приехал через час с материалами.
Как внутренне обрадовалась Карина, когда он вошел. Стройный, симпатичный, сероглазый, скромно, по-деловому одетый. У него были сильные, широкие плечи, спокойный и уверенный взгляд. Он так подойдет Наташе – хрупкой, беззащитной, уникальной. Он может стать настоящей опорой. Карина это понимала чисто теоретически. Ей самой не повезло с мужем. Попалось откровенное не то, так подвела ее эмоциональность, что она перепутала напор быка с большой любовью. К счастью, быстро разобралась и сбежала к папе с мамой, радостная и свободная.
Наташа смотрела на Игоря строго и официально. Что, разумеется, ничего не значит. Это ее броня – взгляд, выражение лица. Все ее оружие против мира, который кажется ей враждебным. Хороший человек сумеет это растопить – не сомневалась Карина. Ведь они так здорово только что пили чай с вареньем. Вчера при встрече это казалось невозможным – пить с Наташей чай.
Наташа с Игорем отлично поработали. Они понимали друг друга с полуслова. Карина сидела в сторонке, и глаза ее блестели от непролитых счастливых слез и от затопившей ее доброты. Она смотрела на свою сверстницу, как мама или бабушка.
Игорь поднялся и спросил:
– Я могу с вами сейчас расплатиться наличными?
– Ни в коем случае, – ответила Наташа. – Я принимаю деньги только за полностью сделанную работу. По факту.