Страница 5 из 9
– Стой, стрелять буду! – вполголоса крикнул я, все-таки не желая разбудить тетушку. Прогремела калитка, скрытая от меня за домом, и человек исчез.
Кто это был? И что ему здесь было надо?
На всякий случай я запер изнутри хлипкую дверь своего домика и подпер ее, на всякий случай, тумбочкой.
Потом еще полчасика поворочался и все-таки уснул.
Поутру я доложил о ночном происшествии Маргарите Борисовне и спросил ее мнения, кто бы это мог быть.
Тетушка ответила, что спала ночью как убитая, никакого крика и шума не слышала, и никаких версий по поводу случившегося не высказала.
Позавтракав с ней, я вывел из гаража свою «бэху» и отправился на море – в конце концов, отдыхать я сюда приехал или что.
В этот раз я выбрал не темниковский пляж, а городской – столь дружно презираемый местным населением. Но не потому, что боялся очередного нападения. Напротив, мне почему-то казалось, что ничего подобного больше не повторится. То есть атаки – они, возможно, да, последуют. Но в другой форме. Вот что, например, случилось сегодня ночью? Кто был тот гость? Зачем приходил? Собирался на меня покуситься? Это тот же самый человек, что охотился за мной на бешеном катере?
Лицо ночного гостя я видел одно мгновение, но оно показалось мне совершенно незнакомым. Со всей уверенностью я бы его не опознал – все-таки наблюдал буквально секунду, вдобавок тот, что пытался на море раздавить меня, был в солнцезащитных очках и бейсболке. Я даже не понял, мужчина на катере или женщина. Как, впрочем, не был уверен и насчет пола той особы, что нападала на меня в ночи. И знаете еще что… Я, конечно, материалист и ни в какую загробную нечисть не верю, но тот, кто заглядывал ко мне в домик, почему-то представился мне похожим на вурдалака: абсолютно бледный, с совершенно неподвижными глазами.
Оперативное чутье мне подсказывало, что развязка еще далека и, возможно, странности вокруг меня возобновятся.
Я не собирался плыть по течению и ожидать милостей от судьбы. Будучи в районе городского пляжа, я хотел присмотреться к местам парковок катеров и, возможно, обнаружить то плавсредство, что вчера меня атаковало.
Стоянок катеров и лодок (или, выражаясь по-западному, марин) в поселке имелось несколько, и все они исторически тяготели к городскому пляжу.
Я на «бэхе» запарковался поблизости от первой. Не спеша прошел вдоль стоянки. Однако ничего похожего на вчерашний катер не обнаружил – впрочем, несколько стапелей благополучно пустовало. Погода стояла хорошая, и многие наверняка вышли в море на прогулку или рыбалку.
Я пришел на пляж, разделся на топчане (здесь их, в отличие от темниковского пляжа, еще не убрали). Народу на горпляже оказалось немало, но в основном курортники. Женщина в белом халате торжественно, будто лично организовывала местный климат, объявила в мегафон: «Сегодня, четвертого октября, температура воды – плюс двадцать три градуса! Температура воздуха в тени – двадцать шесть, на солнце – плюс тридцать семь!». Многие отдыхающие зааплодировали. Здешняя погода особенно радовала в свете того, что, как объявили утром по телевизору, в Москве ожидалось плюс пять, а в Воркуте выпал снег.
Народ купался. Я тоже пошел в море – хотя, признаюсь, не столь безоглядно, как вчера, а с некоторой опаской. Долго плавал, вот только нырять, учитывая вчерашний опыт и побаливающие уши, не хотелось.
Вышел, вытерся, уселся на топчан. Море было в великолепии. Под ногами шныряли голуби, пытались отыскать какую-никакую пищу в песке. С окончанием курортного сезона у них, как и у российских чиновников в кризис, резко сократилась кормовая база.
Вдруг чьи-то узкие ладошки закрыли мне глаза. За спиной послышалось сдавленное девичье хихиканье.
Я спросил:
– Иван Петрович?
Хихиканье переросло в полноценный смех, к моей спине мимолетно прижалась девичья грудь, ладошки отстранились, я обернулся и увидел – ну конечно же Кристину.
– Отдыхаете? – с оттенком зависти проговорила она.
– А ты что же, работаешь?
– Нет, все, хватит, кафе мое наконец закрылось. С начала сезона без выходных официанткой отпахала. С десяти утра до трех ночи каждый день. Скажи: вот почему – одним все, а другим ничего?
– Философский вопрос. Ты что-нибудь конкретное имеешь в виду?
– Говорят, тебе Маргарита Борисовна дарственную на дом с участком оставит?
– Кто говорит?
– Неважно.
– А что, на тетушкину недвижимость имеются какие-то другие претенденты?
– Не в этом дело. У тебя ведь там, в Москве, наверное, квартира есть. Может, и дача тоже? На «бэхе» разъезжаешь. Вот я и говорю: одним все, а другим ничего.
– У меня еще имеются офис и личная секретарша, – сказал я, чтобы позлить Кристину.
– Ясное дело, – вздохнула она. – Ты домой, к Борисовне, возвращаться сейчас не собираешься?
– Могу.
– Подкинешь меня до дома? А то у нас в поселке, как сезон кончился, маршрутки резко отменили. Все для вас, курортников, у нас тут делается. А местным – фигу.
– Семь рублей.
– А горячий девичий поцелуй тебя устроит?
– Даже боюсь себе представить, – хмыкнул я довольно по-хамски, – как ты расплачиваешься, когда тебе приходится ехать в Сочи.
Кристина сердито фыркнула и, так сказать, замкнулась в гордом молчании.
Но всю дорогу, пока мы шли от пляжа к припаркованной машине, она стреляла по сторонам глазками с таким видом, будто говорила всем встреченным землякам: смотрите! С каким я иду парнем! Да еще с москвичом!
Когда мы проходили марину, то есть место швартовки маломерных судов, я остановился. Дело в том, что к берегу подходил точно тот самый катер, что атаковал меня вчера на темниковском пляже! Я сразу узнал его! Довольно старый, советской еще конструкции, очень железный, крашенный в темно-красный, почти бордовый цвет, с пятнами ржавчины, с плексигласовым защитным стеклом. А управлял судном не кто иной, как мой старинный друг-приятель Петр Сердарин!
Увидев с борта нас с Кристиной, он улыбнулся и скупо взмахнул рукой.
Мы оба помахали в ответ.
– Подожди, Кристинка, – сказал я, – мне с соседом парой слов перемолвиться нужно.
Сердарин выключил мотор, катер на холостом ходу уткнулся носом в землю. Петр спрыгнул в воду, схватил веревку (или, по-морскому, конец) и стал подтягивать судно на берег. Потом зацепил шнур за стапель и пошел поздороваться с нами.
После взаимных приветствий я напрямик спросил его:
– Ты вчера в темниковской бухте был?
Видимо, вид мой был суров, потому что сосед насторожился:
– А что случилось?
– Гонял там какой-то подлец на катере, людей чуть не передавил.
– А я при чем?
– Катер вот этот самый был, – я указал на виновника разговора.
– И во сколько дело было?
– Около часа дня.
– Я так и знал! – в сердцах воскликнул Сердарин и грязно выругался, не стесняясь Кристинки.
– А что такое?
– Ты представляешь, – мой приятель уснастил свою речь другими типично морскими выражениями, которые, впрочем, ни в коей мере не могут быть повторены по соображениям цензуры, – вчера как раз, – он снова перешел на матерную лексику, – катер мой угоняли! А что было-то?
– Да кто-то на катере твоем чуть людей на темниковском пляже не переехал. Ты что, не знал?
Я внимательно следил за реакцией Сердарина на мои слова, и по всему выходило, что он чист и говорит правду – или что-то похожее на правду. И ко вчерашнему наезду на меня вряд ли имеет отношение. Слишком уж искренне он ругался.
– Да как же твое судно угнать-то могли?
– А вот так. Привез я отдыхающих с рыбалки, вот прям здесь выгрузились, потом мужиков знакомых встретил, что-то мы с ними затрындели, а потом глядь, катера-то нет!
– Как же ты его потом нашел?
– Бросили на берегу, у горпляжа. Под вечер. Мужики мне звонят, говорят: не твое ли имущество бесхозное там-то болтается? Ну, я туда.
– И ничего не взяли?
– Канистру только с солярой скоммуниздили.