Король, королевич, портной

Он подошел к ней в гостинице, объяснил, как вышел на Шубина. Катя была восхищена его сообразительностью – сама-то она не придумала ничего более путного, чем искать информацию в Интернете.

Но разговорить татуировщика Денни не сумел и надеялся, что это удастся Кате. Она в принципе легко находила общий язык с людьми. А еще Денни уверял, что она похожа на сестру Шубина. Все вместе это должно было сработать.

Первый испуг прошел, Катя уже вжилась в роль. Она теперь не думала ни о муже, ни о сестре с ребенком. Забыть прошлое и окунуться в игру оказалось совсем не сложно.

– Так зачем он приходил к вам? – Катя повторила вопрос, с которого началась беседа. – Зачем ему нужна была эта татуировка?

– Да я не знаю… Я и сам его не понял!

Беседа постепенно налаживалась. Татуировщик ничего не отрицал, не пытался отмолчаться и наконец начал говорить по существу.

– И все же татуировку вы ему сделали.

– Не сразу. Сначала я решил, что он сошел с ума. Нет, в самом начале я его вообще не узнал. Я же его не таким помнил – подтянутым, моложавым. А тут ко мне подваливает какой-то дед с потухшим взглядом. Самое обидное, что лет-то, если я правильно помню, ему было не так уж много, что-то около пятидесяти пяти. Не пенсионер даже. Но взял и превратился в развалину. Не знаю, как это произошло…

– Лет пять назад началось, – услужливо подсказала Катя. – Он тогда бросил все и исчез.

– Да, я слышал, но так, поверхностно, мы же с ним не друзьями были. Не хватало еще жизнь всех бывших преподов знать. Я был в шоке, когда он пришел сюда.

– А он сам что сказал?

Несмотря на потрепанный вид, соображал Доронин нормально. Странной была только просьба о татуировке, но здесь он ничего объяснять не стал.

Шубин отказался, но бывший преподаватель не собирался оставлять его в покое. Он облюбовал аллею неподалеку от салона, приставал к Шубину на улице, умолял и плакал. Доронин, надо полагать, вполне отдавал себе отчет, что оказывает психологическое давление, и делал это осознанно.

– И я согласился, – вздохнул Шубин, – не мог дальше это терпеть. Он и домой за мной бы поперся, а у меня дети мелкие совсем, им это не надо видеть. Да и потом, я Доронина еще студентом уважал. Честный мужик был, всегда по справедливости поступал, таких мало было.

– Он мог измениться, одна просьба с татуировкой чего стоит.

– Не думаю, что он так уж изменился. Я по глазам видел: нужна ему эта татуировка. Что-то беспокоило его сильно. Не знаю что.

– Вы не спросили? – изумилась Катя.

– Он не ответил. Мы всего один раз этой темы коснулись, он предупредил, что ничего не скажет, и на этом все. Я людям в душу не лезу. Я сделал ему татуировку бесплатно, потому что стыдно мне было за то, что он до такого состояния дошел. Вроде как лично я ни в чем не виноват, а стыдно.

Катя подозревала, что именно поэтому Шубин и согласился говорить с ней. То, что она похожа на его сестру, и прочая лирика решающего значения иметь не могло. Он просто устал держать это в себе, хотел выговориться, а такую тему с кем попало не обсудишь.

– Мы встречались неделю: татуировка большая, да и время у меня было только после работы. Материалы я оплачивал сам. Он предлагал, у него были деньги. Не знаю, откуда, я в любом случае отказался. Совесть свою, наверное, надеялся так выкупить… Потом он ушел и больше на связь не выходил. О том, что он мертв, я узнал только от того хмыря, который вчера сюда приходил.

– Для вас его смерть стала неожиданностью?

– Еще бы! У меня и в мыслях не было, что ему угрожает какая-то опасность. Тайна, связанная с татуировкой… Черт, я уже вообще ничего не понимаю. Я думал, у него какая-нибудь возлюбленная умерла, он ее память почтить хочет – все дела. А у него вон что на душе творилось… Но раз он не сразу умер, значит, месяц обдумывал все это.

– Если он потерял любимую женщину, зачем это скрывать? Мог бы сразу все вам объяснить.

– Нет, не в его это характере. Ильич, сколько я его помню, всегда со всеми дистанцию держал. С одной стороны, он был из тех, кого ты хрен из себя выведешь. С другой, – у него не было не то что семьи – друзей даже. Так что если бы и появилась у него какая бабенка на склоне лет, свести с ума она его могла однозначно.

– До такой степени, чтобы он все ради нее бросил?

– До такой, что он бы и с жизнью ради нее покончил!

Шубину эта версия, похоже, казалась логичной, Кате – нет. Зачем писать, что «она все еще жива» об умершем человеке? Нет, здесь должно быть что-то другое.

– Так что ты собираешься делать? – напомнил о себе татуировщик.

Ему она сказала, что была ученицей Доронина и его смерть не дает ей покоя. Шубин в начале вроде как поверил, а теперь насторожился.

– Пока не знаю, – отозвалась Катя. – Мы с нашей группой собираем материалы и попробуем следователю передать. Скинемся, проплатим, если что, лишь бы дело без внимания не осталось.

– Мысль толковая. Держи меня в курсе, если деньги понадобятся – помогу.

– Конечно.

Попрощавшись с Шубиным, она направилась к выходу. Пусть она справилась отлично, но в этом месте ей было не по себе. Хотелось на воздух.

С Денни они договорились встретиться в квартале отсюда: он не хотел, чтобы татуировщик его заметил.

– Получилось?

Она кивнула и обстоятельно рассказала все, что узнала от Шубина. Денни слушал, кое-что записывал, только почему-то ни словом на услышанное не отреагировал. Хвалить ее он тоже не собирался, и это немного обижало, хотя Катя тут же одернула себя: у нее какие-то детские запросы.

Закончив, она вопросительно посмотрела на своего собеседника. Его она воспринимала как генератор идей, главного в их дуэте. Да Денни и выглядел уверенным, такому можно доверять.

– Хорошо, все идет по моему плану, – кивнул он.

– И что дальше?

– О, дальше – самое интересное. Но для начала нам нужно туда вернуться. Кстати, ты не могла бы осмотреть мой багажник?

– Багажник? – смутилась Катя. – А при чем тут багажник?

– Ни при чем, расслабься. Просто пока я ждал тебя тут, один дятел припарковался слишком близко. Мне показалось, что он машину поцарапал. Глянь, будь другом.

– Ой, мне так жаль!

– Да пустое, – отмахнулся Денни. – Ты только посмотри, что там.

Никакого подвоха Катя не почувствовала, просьба казалась ей логичной: она все-таки сидела возле тротуара, а Денни, чтобы пройти к багажнику, пришлось бы выходить на проезжую часть.

Как только за ней захлопнулась дверца, автомобиль сорвался с места и полетел вперед по пустой вечерней улице. Ошеломленная Катя только и успела, что сделать шаг в сторону.

Никаких вещей она с собой не брала – Денни говорил, что они едут в Москву и обратно. Теперь она стояла одна, остолбеневшая, с одним телефоном в руках, и поверить не могла, что он ее просто использовал.

С неба начал накрапывать мелкий летний дождик.

– С помощью фотографий с места преступления мне удалось установить, что там, на свалке, могла находиться важная улика. Мне показалось, что необходимо поехать туда и проверить.

Тоня держала камеру слишком близко к лицу, поэтому ее и без того крупные черты искажались, делая ее похожей на рыбу. Судя по фону записи, она находилась в машине, причем в движущейся, но не за рулем. Это заставило Тронова улыбнуться.

– Что смешного? – полюбопытствовал Степан. – Считаете, она делает глупость?

Его ассистент ненадолго вернулся в Москву, чтобы доставить записи и получить дополнительные инструкции. Участники пока большой активности не проявляли, и ни один не попросил денег. Степана это смущало, а Тронов считал это естественной адаптацией. Скоро освоятся и попросят – вопрос времени.

– О нет, вполне вероятно, что она действительно что-то обнаружила. Тоня из тех людей, перед которыми можно положить тысячу одинаковых иголок, и она найдет одну с искривленным ушком за минуту – это природный дар.

– Никогда бы не сказал, глядя на нее, – покачал головой Степан. – А глядя в ее досье – тем более.