Страница 23 из 26
— Ты, между прочим, с утра поела, но еще ничего не заработала. Ну-ка, давай, ищи!
Чанга покорно вздохнула, попятилась и исчезла в чаще. Человек подождал, пока Щен доест угощение, снова взял его па руки и зашагал вслед за Чангой. задумчиво бормоча:
— Откуда ты тут такой взялся? Терьер не терьер, спаниель не спаниель…
— Я Звездный, — сообщил Щен, с радостью вновь ощутив в себе Голос.
Человек вздрогнул, споткнулся и ошалело поглядел на Щена. А тот как ни в чем не бывало разглядывал тайгу. Ему стало интересно, что же будет дальше? Конечно, Рыжик уже ищет его и беспокоится, но пусть поволнуется, будет знать, как обижать маленьких!
Человек между тем быстро шагал вперед, изредка останавливаясь, чтобы перевести дух и разглядеть Щена. Но, поскольку тот молчал, Василий Иванович (так звали незнакомца) решил, что он просто ослышался. Изредка он подзывал Чангу, собака подбегала к нему и, виновато покрутив хвостом, снова исчезала в тайге…
Они шли часа два или три. Щен успел задремать на руках у Василия Ивановича, когда вдруг ощутил запах дыма и людей и увидел большую поляну, на которой стояли вразнобой палатки. У палаток сновали или сидели люди; некоторые из них возились с какими-то странными приборами, другие собрались у костра, где на треножнике был подвешен большой закопченный котел.
Увидев Василия Ивановича со Щеном на руках, они окружили его. Он сказал, криво усмехаясь:
— Единственное достижение дня.
Геолог (а это была стоянка геологов-поисковиков) спустил Щена на землю и строго сказал Чанге:
— Позаботься о нем, он еще маленький.
— Где ты его нашел? — спросил один из геологов, Олег, светловолосый и светлоглазый, с такими густыми золотистыми бровями, что казалось, над глазами у него выросли два пшеничных колоса. — Он же совершенно городской!
— Вот и мне так кажется, — сказал Василий Иванович. — Лежал в траве почти бездыханный. Вижу, Чанга сделала стойку. Ну я и…
— Лучше бы вместо него нефть нашли, — вздохнул высокий, тонкий грузин по имени Тенгиз. — Щенки — это, понимаешь, на сегодняшний день не проблема…
«А вот посмотрим, проблема или нет», — подумал Щен и пошел за Чангой. Та привела его на свою подстилку и, растянувшись рядом, принялась рассказывать о своих печалях.
Чанга была настоящая сибирская лайка и жила со своим хозяином Василием Ивановичем в далеком городе Томске. Все предки Чанги отличались исключительным нюхом и способностью к поиску, а ее с малых лет начали тренировать на нефть. Это было очень трудное дело, поскольку нефть залегала глубоко под землей, но каким-то особым, необъяснимым образом Чанга порой умела ощущать ее.
— Как же ты это делаешь? — спросил очень заинтересованный Щен, вообразив, как было бы здорово, если бы он тоже научился находить и открывать эту неприятную, но, очевидно, очень нужную людям жидкость. «Вот бы обрадовался Рыжик!» — подумал он и снова ощутил тревогу, потому что пора было возвращаться: ему все-таки не хотелось, чтобы Рыжик сильно волновался и переживал…
А Рыжик со Славой и Федором все это время метались по лесу в поисках Щена.
Рыжик совсем охрип, голос его срывался, но он упорно продолжал кричать. Федор и Слава кричали тоже, а Слава, кроме того, махал большим фонарем: кто-то ему сказал, что собаки особенно реагируют на электрический свет…
Гроза уже прошла, ливень кончился, вышло солнце, и в лесу стало так нарядно и празднично, как бывает только после хорошего, теплого дождя.
Но Рыжик, ничего не замечая, все звал и звал Щена. Лицо у него обтянулось, словно после долгой болезни, скулы заострились…
— Ну что ты так убиваешься? — говорил Федор, зоркими, как у ястреба, глазами оглядывая каждую кочку. — Подумаешь, дворняжка! Другою найдешь, еще лучше.
— Замолчи! — закричал Рыжик. — Это же самый прекрасный щенок на свете! Другого такого нет и быть не может! — И вновь позвал отчаянным, срывающимся голосом: — Щен, вернись, вернись, пожалуйста!
Он все время ждал, что внутри его отзовется знакомый тоненький голосок, но все было тихо.
Наконец, Федор и Слава, осипшие и усталые, повернули к партии. Рыжик не хотел идти с ними.
— Вы ступайте, я еще немного поищу, — умоляюще говорил он, но Слава решительно взял его за плечо.
— Нет уж, извини, тайга — дело нешуточное.
— Нам Эм Эн голову снимет, если мы тебя тут одного бросим, — добавил Федор. — И вообще, может, он уже прибежал назад?
Это решило дело. Рыжик молча повернул. Но когда в сейсмопартии оказалось, что Щен не возвращался, Рыжик поспешно ушел и спустился вниз, к реке. Река была неширокая, но быстрая. Рыжик сел на плоский камень и уставился на воду.
Но не сверкание солнечных бликов на перекатах видел он. Перед ним как живой вставал его веселый, лохматый дружок, и сердце Рыжика разрывалось от горя. Он вспоминал, какой Щен был добрый и верный, как храбро боролся за справедливость и защищал своих друзей — людей и щенков, как смешно лукавил и старался быть породистым, хотя был он воистину Звездным — выше всех чистых пород и голубых собачьих кровей…
Он вспоминал, как горячо любил его Щен, как примчался на вокзал, чтобы не расставаться с хозяином даже на один день… Рыжик снова видел, как маленький шелковистый комочек — воплощенная преданность — мчится через зону взрыва, и ощущал такую тоску, какой еще не знал в жизни.
Он вдруг почему-то вспомнил Лиду и увидел ее так ясно, словно она подошла и стала рядом, стройная и легкая в своем сером костюме. Голубые правдивые глаза, пушистые, пронизанные светом волосы, застенчивая улыбка…
Щен всегда встречал ее с ликованием, словно они были одной звездной — породы… А может, и в самом деле?… Есть ведь люди и животные, которые словно несут в себе отблеск чистых и далеких звезд…
Он снова представил себе сцену с Люсей и даже застонал от стыда и угрызений совести. Щен и Лида. Лида и Щен…
Чья-то рука легла ему на плечо. Рыжик поднял голову. Над ним стоял Слава, глаза у него были сочувственные и печальные.
— Пошли, старик, — мягко сказал он. — Ночью тут не место для раздумий. Медведи наведываются, не говоря уже обо всех прочих. Завтра с утра, обещаю, снова начнем поиски…
Рыжик молча встал и позволил увести себя в палатку, отведенную ему вместе со Славой. Он не стал есть, выпил только кружку горячего чая и провалился в тяжелый сон. Слава вздохнул, покачал головой, поскольку никогда не видел, чтобы люди так убивались по собаке, и в задумчивости вышел покурить…
А Щен в это время лежал на подстилке рядом с Чангой, но не спал. Он тосковал по Рыжику, ругал себя за вспыльчивость и почему-то тоже вспоминал Лиду. Если бы она была рядом, он бы ей все рассказал, она бы поняла и объяснила Рыжику. И они все втроем снова были бы вместе…
Он стал представлять себе, как это было бы замечательно, его мысли перенеслись к сегодняшнему утру, к глубокой яме, в которую он упал, и он вдруг отчетливо вспомнил запах зажигалки, плотно обступивший его со всех сторон… Ливень начисто смыл с него потом всю мутную жижу, но Щен вдруг подумал: может, эти люди — геологи ищут что-то вроде жидкости, плескавшейся в яме? Он напрягся, закрыл глаза и вдруг увидел, как под ямой, под землей, глубоко-глубоко, насколько хватает глаз, колышется тяжелое море зеленовато-черной, пахучей жидкости… Видение было таким четким, что Щен хоть сию минуту готов был вскочить и бежать туда, в лес, который люди зовут тайгой…
Он вздохнул и решил, что все-таки лучше дождаться утра, а сейчас заснуть, чтобы набраться сил. Но видение не давало ему покоя, и тогда он легонько куснул Чангу за ухо. Та, заворчав, открыла глаза и увидела Щена, который сказал ей Внутренним Голосом:
— Вставай! Мне кажется, я знаю, где нефть!
Чанга испытующе взглянула на него, но, поскольку собаки гораздо доверчивее людей, а потому гораздо умнее, поверила Щену сразу.
Она встала и пошла к палатке хозяина. Щен последовал за ней.
Вход в палатку был затянут сеткой от комаров. Чанга осторожно приподняла сетку и, подойдя к матрацу хозяина, потянула край его одеяла. Тот мгновенно проснулся и сел.