Проект 018. Жизнь!

Остальные страны, расположенные в Южной Америке, Африке, океанические государства не проходят по большинству параметров. У них нет ядерного оружия, их население религиозно. Развитие ниже минимума. О величии говорить тоже не приходится. Эти «независимые» страны или бывшие колонии, или они были великими так давно, что у народа подсознательная память на эту тему давно стерлась.

Вот и получается, что велика планета, а идеально соответствует параметрам только одно государство — Россия. В недавнем прошлом она была великой, и ее народ не успел этого забыть (как забыли египтяне, персы или итальянцы). Она вторая в мире по ядерному потенциалу после США. Она достаточно развита и имеет потенциал. У нее отсутствует мировоззрение и, как следствие, нет глобальной цели. Свято место пусто — не занято ни религией, ни идеей, ни Банком. Свою идеологическую пустоту она прикрывает лозунгами, оставшимися от коммунизма, и религиозными нравоучениями (сегодня они звучат, как, наверное, звучал бы голос ожившего зомби из могилы). В России нет демократии, и потому власть постоянная и сконцентрированная. Но это неустойчивая конструкция, и при выпадении одной детали (президента) она посыплется.

Если Россия станет плацдармом для Виртуального государства, как США являются плацдармом для Федеральной резервной системы, старый мир взорвется. Он и так уже дрожит от напряжения, как паровой котел на грани взрыва. Идея добавит котлу градус…

ГЛАВА III

Аллюзия

Чтобы Россия стала плацдармом, как минимум ее нужно спасти. Это вытекает не из любви к России, а из желания реализовать цель. Если не будет России, не будет плацдарма для создания Виртуального государства, а без него я не вижу способа победить смерть. Так спасение России и преодоление смерти сплелись в одно целое.

СССР был мощнее России по всем параметрам. Плюс к этому у него была цель, что давало ему моральное право делать то, что без цели делать невозможно. Но эта вторая по мощности после США держава была уничтожена новейшими технологиями разрушения.

Сегодня не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы видеть — в стратегической перспективе вопрос времени, когда Россия будет раздавлена. Особенно если учесть, что технологии за прошедшее время стали еще более эффективными. США ни секунды не стояли на месте в деле использования этого оружия, которое не взрывает и не стреляет, а страны подчиняет.

Если закованного в самую прочную броню рыцаря расстреляли из огнестрельного оружия, можно ли надеяться, что его сын, облаченный в более слабые латы, устоит против того же врага с еще более мощным и усовершенствованным огнестрельным оружием?

Россия подобна феодалу, рыцарское войско которого расстреляли из пулеметов, а крепость разбомбила авиация. Но этот феодал не сделал никаких выводов. Он готовится к новой войне с тем же самым противником. За это время пулеметы и авиация врага стали еще мощнее. А наш феодал тратит свой бюджет на ковку новых лат и мечей, наращивает стены своего замка в высоту и толщину. Враг смотрит на действия феодала и косвенно поощряет его спускать интеллектуальный и материальный ресурс на мечи и стены.

Итог очередной битвы между феодалом и его старым противником предсказуем на 100 %. На одной стороне — закованный в броню с головы до ног феодал за стенами своей крепости. На другой стороне — противник с авиацией и огнестрельным оружием.

Россия в надежде защитить себя физической силой похожа на вождей Французской революции, надеявшихся силой заставить рынок принимать бумажные деньги. Какие они на них картинки ни рисовали, как контрреволюцию в крови ни топили, рынок все равно этих денег не принимал, а экономика продолжала разваливаться. Аналогично и с Россией, сколько бы она ни наковала мечей, каких бы ни построила крепостей, обороноспособность ее от этого не увеличивается. Бюджет расходуется, а защищенность остается такой же.

Современная Россия родилась в новой действительности, но мыслит категориями прошлой. Она по-прежнему считает оружием инструменты физического разрушения. Она полагает, что чем больше и лучшего качества сделает бронированных гробов, тем надежнее себя защитит. В результате ресурс идет на увеличение числа гробов, которые раз в год по Красной площади ездят (ездят они чаще, но вот по площади раз в год).

Я понимаю, как советские танки могли защитить СССР от железных дивизий вермахта. Но не понимаю, как танки, будь они даже в десять раз мощнее, могут защитить Россию от технологий, с помощью которых разрушили СССР, а теперь рушат Россию.

Война, как сказал один из киногероев, — это не кто кого перестреляет, а кто кого передумает. Война отражает не только передний край технологической мысли, но и философии. Цветные технологии — это именно результат философского осмысления вопроса, а не продукт инженерной мысли. Инженеры подключаются потом, когда вопрос получил осмысление и утверждена доктрина.

Позавчера война велась в плоскости. Вчера появилась авиация и подводные лодки, и война из плоскости переносится в объем, что отражается на стратегии боя. Двухмерная логика неприменима к трехмерному бою.

Но глобально парадигма остается прежней — погоня за разрушительной мощностью и точностью оружия. Каждая сторона стремилась к механическому преимуществу над противником. Совершенствование войны выражалось в увеличении скорости и ударной мощи атакующих войск. Целью по-прежнему было нанесение врагу физического ущерба.

Развитие в этом направлении создавало количество. Достигнув критического числа, оно перерастает в качество. Возникла атомная бомба, биологическое оружие (говорят, даже климатическое есть). Насколько авиация не вписывалась в логику боя на плоскости, настолько атомное оружие (или биологическое) не вписывается в трехмерную логику — в бой в объеме. Принципиально иные виды поражения выходят за пределы объема.

Атомная бомба создала новую реальность, в которой логика трехмерного мира начала буксовать. Ядерное оружие породило стратегию неизбежного взаимного уничтожения и понимание, что в мировой ядерной войне победителей не будет. Это ведет к отказу от парадигмы физического разрушения противника.

Первыми это осмыслили США. Начался поиск нового способа ведения войны. Новая военная мысль берет за точку отсчета, что цель не разрушение противника, а подчинение. Следовательно, под оружием нужно понимать не то, что вчера понимали, не ударные технологии физического разрушения, а то, что подчиняет. Если пение песен ведет к подчинению, значит, песни — это оружие. Советская военная мысль продолжала биться в узком для новой эпохи старом коридоре, что оружие — это то, что физически разрушает.

Американское направление мысли рождает цветную технологию, перед которой СССР, продолжавший мыслить в формате механического представления о реальности, оказывается абсолютно беспомощным. Его попытки отразить атаку противника солдатами на танках явственно демонстрируют всю его беспомощность. С таким же успехом СССР мог бы по радиоволнам стрелять из этих танков — конечный результат был бы таким же.

Если бы атомная бомба не нарушила трехмерную логику боя, цветная технология не могла быть такой эффективной. Бомба создала условия, которых доселе не было, — прямое военное столкновение самых сильных исключалось, ибо было самоубийством.

СССР перед своим концом, когда был загнан в угол и понятия не имел, что делать, чтобы просто не сидеть, ввел войска в Афганистан. Ничего, кроме дополнительной дыры в бюджете, это не дало. А значит, ускорило его крах.

Абсолютно непонятно, на что надеется Россия, если наступательные средства врага и ее оборонительные усилия лежат в разных плоскостях. Сегодня информационно-экономическая анаконда так обвила медведя, что у того аж глаза из орбит вылезли.

Современная Россия словно копирует советские технологии. Понятия не имея, что делать, но, чтобы не сидеть сложа руки, она делает что умеет. А умеет она только грубой силой оперировать, как и ее родитель СССР. Как Союз вошел в Афганистан, и никто не знал, за что мы там воюем, что получим, если победим, и что потеряем, если проиграем. Все эти вопросы глушились общими словами про неведомый «интернациональный долг». Сегодня Россия вошла в Сирию. Вопросы все те же самые. Равно как и уровень понимания тот же самый.