Нострадамус в мелочах

Альм Лара

Нострадамус в мелочах

Мы живем, точно в сне неразгаданном,

На одной из удобных планет...

Много есть, чего вовсе не надо нам,

А того, что нам хочется, нет...

/ Игорь Северянин /

Еще в детстве я понял: со мной что-то не так. Происходит со мной что-то. Сказал - вылетела из меня фраза, как пулеметная очередь из автомата известного оружейника, а потом... Ох, и вспоминать не хочется.

Не хочется, а надо... Надо, братец, надо...

Чтобы самому разораться...

Хотя бы попытаться...

А началось всё с обычного гриппа. Наверняка, грипп был не совсем обычный, раз в моей голове всё переместилось, и я стал... тем, кем стал.

Болел я долго и тяжело. Температура зашкаливала, я метался по постели и бредил. Успокаивала ледяная ладонь матери на моем "шкварчящем" лбу. Удивляюсь, как материнская ладонь не опалилась от моего горячущего, как включенный утюг, лба.

В основном я находился в бессознательном состоянии. Приходил в себя ненадолго и лишь для того, чтобы меня вывернуло наизнанку. У мамы всегда наготове был таз. Короткое возвращение в реальность происходило каждый раз после кошмара, увиденного во сне.

А снилось мне... Вы не поверите: Ледовое побоище на Чудском озере. Наши - ижоры, новгородцы и владимировцы под руководством всем известного Александра Невского - бесстрашно сражались с неприятелем - немецкими рыцарями Ливонского ордена. Наши, конечно, победили, но драка вышла страшной. О чем нам рассказала наша историчка, а учился я в то время в четвертом классе. Причем рассказывала она новый материал перед самой моей болезнью. Слушал я внимательно, шалить и отвлекаться уже не было сил - болезнь подступала, но пока дала о себе знать внезапно налетевшей вялостью. Вечером я свалился с гриппом. Но в голове засело Ледовое побоище на Чудском озере, случившееся в далекие-предалекие годы - аж 5 апреля (по старому стилю, по юлианскому календарю) 1242 года. Но я так отчетливо все видел, будто был участником, причем не простым, а правой рукой Самого. Мне казалось - начальником Генерального штаба. Уверен, никаких начштабов в ту пору не было, но мне так привиделось.

Бились мы не на жизнь, на смерть бились. От напряжения и усталости я на миг возвращался в настоящее время, освобождал и без того пустой желудок и возвращался к своим. Возвращался не сразу, сначала шел какими-то закоулками, больше похожими на узкие улочки в Средней Азии. Жара была страшной, у меня горели голые ступни...

Странный выбрал маршрут - через Среднюю Азию... Называется: двинул "кратчайшим" путем...

И вот в один из дней легендарного побоища, когда неприятель был почти повержен, а я устало опустился на почему-то горячий лед, откуда ни возьмись появляется... нет, не русалка-морж - закаленная девушка с рыбьим хвостом, а сгорбленная старуха. Очень напоминающая бабу Ягу из сказок. Прет на меня танком, при этом зло щурится и указательный палец на меня наставляет, как будто собирается меня им проткнуть, как штыком. А ручищи у старухи грязные. В саже, наверное, испачканы. А ногтищи длинные-предлинные и острые-преострые. И заворачиваются, как у хищной птицы. Не скажу, что сильно перепонтовался, но порядком струхнул. Сердце в груди так и зашлось. В общем, подошла ко мне сгорбленная старуха, ноготь свой к моей груди приткнула, совсем не больно, даже щекотно, и говорит скрипучим, как старое дерево, голосом:

- Ай, да мОлодец, ай да везунчик! А того ты не знаешь, мОлодец, что надо отрабатывать свое спасение!

Поскребла ногтем по голой груди (не знаю, куда рыцарские доспехи делись), а после принялась перед моей физиономией ужасным пальцем качать, как маятником. Я невольно стал следить за пальцем, чтобы в случае чего... избежать одноглазия. Так мы и "общались", молча. Разница в том, что я пребывал в ступоре, а старуха совершала маятниковые действия: грязным указательным пальцем туда-сюда водила.

Покачала-покачала, затем у нее опять звук прорезался, причем звук этот, как у испорченного телевизора - хрипит и варьирует по тональности:

- Ты, мОлодец, заруби на своем курносом носу: что тебе дано, дано не зря. Правильно им распорядись!

И опять поскребла ногтем по моей голой груди, я закашлялся. Кашлял долго, натужно, чуть голова не разломилась на части, как выпавший из рук арбуз. Со мной такое было. Прошедшим летом. Я не про голову, про арбуз, естественно.

Я вспомнил лето. Каникулы. Беззаботное время.

В мгновение ока перенесся из тринадцатого века в наше время, в лето. Катаюсь я, значит, на качелях, мне весело. Весело и беззаботно. И легко. Так легко мне никогда не было. Я раскачиваюсь сильнее и сильнее, делаю целый оборот - "солнышко" делаю, застывая на пару секунд в верхней точке. В голову приходят мысли о космосе. Я хочу стать космонавтом. Это желание приходило ко мне лет в пять, но быстро ушло. Потом захотелось стать комбайнером. По телевизору постоянно рассказывали об успехах наших хлеборобов, их награждали медалями и орденами. Герои...

Мои мечты о будущем чередовались чаще времен года. Пока я находился в поиске. Времени было навалом - всего-то одиннадцать лет...

Когда я очнулся, мама тотчас сунула мне под нос таз. Я взглянул на нее с непониманием и сразу переключился на окно. За окном снег валил стеной, ни зги не видно. Я принял снег за тополиный пух - лето ведь, но быстро опомнился. Я вспомнил все: что на улице февраль, что в школе идет без меня третья четверть, сама длинная по продолжительности, что я достаточно долго не посещаю занятия по причине тяжелой болезни. И старуху тоже вспомнил. Причем так отчетливо она встала перед глазами, что я содрогнулся. А мама спросила жалостливым голосом:

- Тебе плохо, сынок?

И положила ладонь мне на голову. Ладонь не показалась мне ледяной.

- Пить хочется, - прохрипел я почти так же, как старуха из моего бреда.

Мама протянула мне стакан воды, я осушил его залпом. Соловело посмотрел на маму, лег и уснул. Без всяких сновидений, в том числе и кошмарных. Важное уточнение.

Последнее, что я услышал, были слова моей матери:

- Теперь он пойдет на поправку...

О старухе я пытался забыть. Не скрою, она иногда, редко, посещала меня во сне. И всегда в периоды легких заболеваний. Встречи происходили у нас в квартире, точнее - в моей комнате. Старуха - баба Яга - присаживалась на край моей кровати и принималась глубоко вздыхать. Сидит и вздыхает. Спрашивается, зачем пришла? Другого места не нашла для дыхательной гимнастики? Или заявилась выразить свое недовольство? Чем недовольна?..

Точно недовольна, раз вздыхает. При этом я отчетливо слышал, как сильно клокочет что-то у нее внутри во время вздоха-выдоха.

Перекрещенные пальцы противная старушенция держала на коленях, от меня подальше. И то слава Богу. Но пальцами поигрывала, как будто пугала. В мою сторону старушенция почти не смотрела. Не сказав ни слова, уходила... в шкаф. Откроет дверцу, скрипнет, зайдет в шкаф и дверцу за собой прикроет. Опять скрипнет.

После пробуждения я каждый раз изучал то место на кровати, где моя гостья присаживалась. Никаких отметин. Вообще, ни следа. И простыня оставалась кипельно-белой. Я считал, что после этой грязнули обязаны остаться следы ее пребывания. Никаких.

Вспомнить страшно, каких невероятных усилий мне стоила проверка шкафа. Я долго себя уговаривал, настраивал, подбадривал, после чего... звал маму и просил отыскать в недрах шкафа мои... брюки, к примеру, или свитер. Все равно, лишь бы мама влезла в шкаф. Сам я наблюдал на расстоянии четырех метров, дальше некуда - длина моей комнаты. Выйти и оставить мать одну я не мог. Но не знал, смогу ли прийти ей на помощь.

При виде старухи я всегда цепенею.