Страница 17 из 43
В полулиге справа был небольшой каменистый остров. Я его, конечно, не видела, просто чувствовала, что он там и для моих целей вполне сгодился бы, да только поворачивать уже поздно. Проскочим. Да и пес с ним, все равно берег прямо по курсу. Только бы дотянуть.
Дотянули, да. И что толку?
Лишившись половины корпуса, дурацкая посудина стала неуправляемой и лучшее, на что я была способна с жалкими остатками шара - это кое-как держать направление и подталкивать, чтоб летел быстрее. Не удивительно, что мимо прибрежных скал я попросту промахнулась. Прилично так, шагов на двести. И вместо того, чтобы грохнуться о камни и разлететься в щепки, то, что осталось от корабря, чиркнуло брюхом по воде, накренилось, черпнуло носом, вылетело на берег и закувыркалось там, грохоча и подпрыгивая.
А я только и могла, что ворочаться в полосе прибоя, куда меня выбросило, глотать грязную пену и цепляться одной рукой за песок, чтобы не смыло обратно в море. В другой все так же светился кусок проклятого шара. Совсем маленький, но и такого хватит, чтобы мучить меня пес знает сколько лет, пока обезображенные останки корабля не истлеют и на рассыплются сами собой.
Темно было, как в погребе, но мне не надо было видеть то, что осталось от корабля. Я все еще его чувствовала. Так же, как собственную руку, или ногу. Или этот вот кусок шара. Да, и вот же еще дурацкая шутка моей дурацкой судьбы: уцелела-то как раз та самая комнатушка с крючьми в потолке, где держали Ингвара. Это что же получается, если бы мой план с самого начала не полетел ко всем упырям, он бы сейчас...
Стоп.
Некогда сырость разводить. Пока я все еще способна связно думать, но это ненадолго. И лучше бы мне успеть что-нибудь сделать с остатками корабля, чтоб их подняло да хлопнуло.
Стоп. Подняло... да хлопнуло? А что, может сработать.
Остатки своих собственных сил я истратила на то, чтобы отползти подальше от моря, но оно того стоило. Как-то, знаете ли, проще сосредоточится, если тебя волнами не захлестывает и соленая пена в нос не лезет. Потом я стиснула в кулаке маленький светящийся обломок, и потянула последний кусок корабля вверх.
Он дернулся и заскрипел, но с места не сдвинулся. Видно, успел увязнуть в мокром песке. Слишком мало осталось от проклятого шара, жалкие крохи той силы, что недавно огромный корабль сломала, как сухую ветку. Даже лодку не поднять, не то, что целую комнату.
Хэй, а как насчет меня? Во мне ведь тоже должно быть это самое, ради чего лысые уроды людей в шары сажают.
Да, вот но, прямо здесь, бери - не хочу.
И я взяла.
Чувство было такое, будто сама себе кишки выпустила. Зато остатки корабля взлетели, как будто ими из катапульты выстрелили. Часть меня летела вместе с ними, все выше и выше, сквозь низкие тучи, до самых звезд. Вместе с ними падала, свистя и завывая, разлеталась обломками досок и угасала в холодном, мокром песке. И на моей ладони тоже был песок - все, что осталось от проклятого шара.
Легкой дороги, кан кардэшьляшь. Пусть ваш придуманный бог будет к вам добр.
Я закрыла глаза и приготовилась умереть.
Но, вместо этого, уснула.
Глава 9
Сначала былатолько боль во всем теле.
Потом жажда.
И это было просто отлично: значит, я все еще жива. Будь я мертвой, первым бы пришел голод. Остальные чувства тоже начали потихоньку возвращаться и оказалось вдруг, что под спиной у меня прохладный влажный песок, пахнет соленой водой, сырой древесиной и водорослями, а где-то совсем близко вздыхает море.
"Кермызы Танрим дайанк вэрмыктиды" - тут же откликнулась память. Красный Бог, дающий силу. Чужая память, чтоб ее. А я-то надеялась избавиться от нее вместе с проклятым шаром. Впрочем, тогда у меня хватало забот поважнее: для начала, неплохо бы перебраться в тень, пока солнце не начало припекать, а там можно и подумать, как бы мне вернуться в свой мир.
Я села, спрятала лицо в ладонях, чтоб не ослепило, и только потом открыла глаза. Сквозь щели между пальцами видно было только мои собственные коленки. Все в ссадинах и мелких порезах. Удивительно грязные и едва прикрытые драными штанами.
Так, а почему штаны красные?
Были серые. Это я помнила совершенно точно. Не от крови же в самом деле! Кровь, когда засыхает на ткани, становится бурой, а тут красный. Чистый и яркий, как... как плащ господина Червяка. Лохмотья, в которые превратилась моя рубаха, тоже оказались красными, а когда я кое-как разодрала натрое спутанный колтун на затылке и перекинула пряди вперед, чтобы заплести косу, оказалось, что и они окрасились тоже.
Да что же это такое?
Но как только я поднялась на ноги, этот вопрос отпал сам собой. Потому что я наконец-то увидела здешнее море при дневном свете. В этом ненормальном мире оно было красным. Таким ярко-ярко красным, что глазам больно смотреть, как будто в него опрокинули сто тысяч тысяч бочек "изысканного рубинового".
Ну конечно! Красный Бог, Кермызы Танрим.
Вот почему на лысых жрецах красные плащи, а казнь через обливание морской водой называют прикосновением бога. Море - это бог, а бог - это море. Эти идиоты всерьез верят, что огромная лужа отравленной воды может от чего-то спасти. Впрочем, это вообще не мое дело. Пусть они в своем дурацком мире хоть колесу молятся, лишь бы в мой лезть перестали. А они перестанут. Уж я об этом позабочусь.
Только ничего сделать я не успела.
- Ольмэк, джеды! - крикнули сзади и что-то большое пролетело над моей головой..
Камень. В меня опять летят камни. "Ольмэк" значит смерть, "джежы" - это, наверное, про меня. Еще бы вспомнить, как по-здешнему будет...
Тут еще один камень ударил в плечо. Не так уж сильно, но и этого хватило, чтобы до меня дошло: думать некогда. Пора действовать.
- Стой! Подожди! - завопила я.- Не убивай! Я тебе дверь между мирами открою! Ачиа сэн! Ачиа капыйи! Дияшь... дияшь жяне ттин!
Слов мучительно не хватало. Вместо "дверь" брякнула "ворота", вместо "другой мир" - "другое небо". Но, вроде, сработало, потому что камни в меня больше не кидали.
- Юз кюле! - крикнула я на удачу. Сотня рабов, конечно, мало, но это самое большое число, которое я знала. - Юз юз кюле! Юз алтын!
Главное, в свой мир попасть, а там как-нибудь отделаюсь от этого...
- Йаланашь! - крикнул другой голос. - Джеды йалан! Ону ольдурмэ!
Еще один. И он считает, что я лгу, и лучше меня прикончить сразу. Предки, ну почему в этой проклятой чужой памяти нет ни одного нужного слова?
- Хайишь! - я отчаянно замотала головой. - Ачиа шшимды, ольмэк ардындан!
Ну да, все, на что меня тогда хватило, это "открыть сейчас, смерть позже", и то наверняка половину слов неправильно произнесла.
- И-йи, хайды гиделлим! - решился первый голос, и добавил угрожающе - Аптал челышын ве сени ольдуреджним.
Вот тут я уже мало что поняла, только главное: если вздумаю чудить, они меня убьют.
Когда они подошли ближе, оказалось, что их не двое, а целых семеро. Все казались смутно незнакомыми. А не те ли это ребятки, что ночью пытались меня за борт выбросить? Только непонятно, как им удалось выжить. Разве только с прятались в той комнатушке с крючьями, но тогда...
- Гидын! - грубо окликнул меня тот, что у них был за главного. Этого слова я то тоже не знала, но жестами он явно показывал: пойдем, мол.
Вот только стоило мне шевельнуться, как эти странные люди шарахнулись во все стороны, что-то бормоча про "назашь" и сплевывая сквозь растопыренные "козой" пальцы. И тогда до меня дошла вся нелепость происходящего: они ведь и пальцем меня тронуть не могут, пока моя одежда их богом уделана! Ха, да я любого из них могла бы к праотцам отправить - надо только обнять покрепче и не отпускать, пока брыкаться не перестанет. Да толку-то? Со всеми сразу такой трюк не провернуть. Значит, придется молчать, подчиняться, и молить предков, чтоб моя удача ко мне вернулась.