Амнезия

- Мы их не лечим, мы пытаемся хоть как-то скрасить их существование.

- Да, заболевание, к сожалению, необратимое, все что мы гарантировано можем - это затормозить его развитие, - встрял Спиридон Петрович.

- С помощью фотографий? - я старался вложить в вопрос как можно больше иронии, хотя мысль о таком лечении совсем не казалась мне смешной.

- И с помощью фотографий тоже.

- Ну так выдайте им по пачке картинок и отпустите!

- Это было бы слишком просто. Со временем каждый артефакт теряет свою силу.

- Так ведь можно просчитать, сколько их понадобится, и потом возобновлять запас.

- Если бы мы знали, чем обычная фотография отличается от артефакта, мы бы так и поступили.

- Тем не менее, вы делаете вид, что это вам известно...

- Да нет, правда, кое-что мы уже поняли. Например, на женщин лучше действует живопись, а на мужчин графика. Вот, правда, передвижники совсем никуда не годятся. И, что интересно, свежие репродукции уже знакомых больному картин, тоже не работают. Только что-то новенькое. Сейчас вот пробуем новые методы - фотографируем. Некоторым помогает. Спиридон Петрович два месяца назад просто клад нашел - ГУМ отфотографировал. Пленки извел несчитанно, дня два возился...

- Три...

- Во-во, три дня, а потом оказалось - замечательный объект - действует раз в пять дольше, чем простые репродукции. Я спешу, может быть, но вот у Ольги Адольфовны, из десятой, даже опухоль на ноге спадать начала. Может, показалось, правда...

- Да уж спешите доктор, спешите, не раньше чем через три месяца можно будет точно сказать. Это же наука, а не шаманство.

- И самое обидное - никто не знает, что за причина, почему помогает... Вот картины в музеях - не работают, сносились, а репродукции с них работают... Не все, правда. Офсетная печать только... Да и причина заболевания тоже непонятна... Не заразно вроде...

- Вот я не знаю... Вы же мне проверить не даете! Дмитрий Евгеньевич! Повлияйте на профессора! Мне же диссертацию писать надо! - было странно слышать про диссертацию от этого чудаковатого старичка. Но профессору было не смешно.

- Спиридон Петрович! Мы же договаривались с Вами ! Хватит об этом! Какая заразность у психических заболеваний? Это же не менингит!

- Ну, профессор, откуда нам это знать...

- Так, - прервал я ненужную полемику, - и как же дальше-то вы предполагаете существовать? Я, между прочим, не просто так пришел, мне Министерство указания дает, а вы тут передо мной ваньку валяете. Вы хоть понимаете, что это все кончится может в любой момент?

- Да нет, Дмитрий Евгеньевич, ничего такого не будет, Вы же об отце своем заботиться должны... Правда ведь? - Спиридон Петрович смотрел на меня внимательным взглядом исследователя. Шепелев дернулся в кресле, пытаясь поправить происходящее. Только мое присутствие сдержало его от окрика.

Я не показал своего удивления и страха.

- Вы что, доктор, знаете, где он?

Шепелев ответил не сразу.

- Конечно. В седьмой палате.

Я вспомнил вчерашний разговор со стариком, свое падение в черную пропасть собственного сна, и понял, что отец уже успел осуществить свое первое покушение на мою жизнь.

- Что же, доктор, Вы меня вчера не предупредили?

- А зачем? Я же не генеалогию изучаю, и по генетике я не специалист.

- А какая тут может быть генетика? Он меня чуть было не убил, а Вы мне про генетику!..

- Когда!?? Вчера?.. Что-то у нас с Вами здесь не то... Я вошел - он Вам искусственное дыхание делал - Вы же просто задыхались у него на руках.

- Да?.. - растерялся я, - это у меня бывает, - Аллергия.

- Правда? - оживился доктор, сбросив удивление, - А у Вас на что? На кошек?

- Нет, на цветение...

- А у меня на кошек. Причем, что удивительно, на собак - никакой реакции. Казалось бы - и там, и там шерсть, но собак переношу легко, а с кошками - беда, да и только!

- А с другой стороны - какое сейчас цветение?

- Тоже правильно... Ну не знаю я, что с Вами приключилось, не знаю!!! Но старик спасал Вас, спасал, я же видел это, своими глазами! И хватит об этом! Сказал бы я Вам - не сказал бы, что изменилось бы? Ну что???

Я подумал немного, и понял:

- А ничего... Мне бы легче было...

- А так мне легче! Эх, студенты, студенты... Все бы Вам влюбляться да подозревать!..

- Хватит! Пойдем в палату.

- А Вы уверены, что Вам этого хочется?

Он меня уже раздражал. Я вспомнил фразу из какого-то классического фильма и припечатал:

- Распоряжаться здесь буду я. Пойдем.

Доктор нехотя поднялся и пошел к двери. Терпеливо промолчавший все это время Спиридон Петрович вскочил вдруг и засуетился, вспоминая роль послушника:

- И я с вами, профессор, хорошо? Мне же диссертацию писать, позвольте мне, доктор, ну пожалуйста, - он подпрыгивал на месте, всплескивал руками, заглядывал доктору в глаза и я понял, что доктор не допускает своего лаборанта в палаты. Шепелев поежился и нехотя ответил:

- Пойдемте, пойдемте, что Вы, прямо как ребенок!

Мы прошли к палате. Спиридон Петрович шел позади, и мне казалось, что ликованию его нет предела.

Дверь в палату старика была широко открыта, решетка на окне была словно взорвана, и по комнате, среди обрывков оберточной бумаги, неведомо откуда нанесенной через разбитое окно, ходил генерал.

Доктор изумленно замер на пороге. Мне было важно выяснить, что произошло, я прошел в палату и спросил как мог более резко:

- Что Вы здесь делаете генерал? Мне казалось, что этим делом поручено заниматься мне...

- Дмитрий Евгеньевич, Вы же знаете, я чувствую, вы знаете... Я же Тень Ваша, просто Тень, Тень с самого начала, ничего больше. Мне уже теперь нельзя без Вас. Простите, но это долг мой. А вот папа ваш бежал сегодня ночью. И все фотографии с собой прихватил. Я теперь боюсь за Вас, Дмитрий Евгеньевич.

- Не нужно бояться. Все идет как надо, генерал. Все по плану.

- Только вот по чьему плану? - Казалось, еще секунда, и генерал разревется. Невозможно было не наслаждаться этим великолепным зрелищем.

- Климент Степанович, а вот доктор, оказывается, знал, что здесь мой папа содержался. Здесь что-то не то. Что же это он Вам не доложился? - мне захотелось поставить этих ребят в неудобное положение.

Генерал дернулся всем телом, как будто споткнулся