Амнезия

- Ну, куда пойдем дальше, Дмитрий Александрович?

- К Вам в кабинет.

- Поговорить хотите?

- Может, и поговорить.

Я поднялся, от этого на пол посыпались снимки.

- Не волнуйся, сынок, я сам подниму. У тебя теперь новая жизнь Ты теперь знаешь.

- Простите меня, - я хотел было обнять старика, но подумал, что в этом слишком много пафоса, - И спасибо, - старик уже подбирал с пола фотографии и даже не обернулся.

В кабинете доктора мы молчали минут пять. Не зная как начать, я решил подойти издалека:

- Доктор, вы срубили бы тополь во дворе. Рухнет он у Вас, все стекла на втором этаже выбьет.

Во дворе раздался резкий треск разрываемого дерева, посыпалось битое стекло.

- Ну, Дмитрий Александрович, Вы просто как в воду смотрите... Или подпилили по дороге?

- Бросьте, профессор, я даже не офицер.

- Ладно, не офицер... Может, поедите со мной? Нам принесут.

Я вспомнил, что не ел со вчерашнего утра, и согласился. Что-то важное, что только-только было рядом, уходило из под пальцев.

- Ну как Вам наш старичок? Я его подозреваю в симуляции. Хотя - зачем ему?

- Он у Вас что, самый сложный?

- Нет, что Вы! Это, так сказать, норма. Если можно так выразиться, конечно. Вот покойный Евгений Петрович - вот тот был действительно крепкий орешек. И то - удалось достичь определенного прогресса. И тут эта нелепость.

- Да, расскажите мне про этот случай...

- Нечего там рассказывать, все рассказано уже, да Вы и читали. Вы себе лучше салат берите, не стесняйтесь.

- А что, его и впрямь тот шизофреник застрелил?

Доктор поперхнулся черным хлебом, прокашлялся и как-то по-новому посмотрел на меня.

- ... А как же? Кто же еще, Вы мне скажите?.. Ну да ладно, Вы сегодня пойдете еще куда?

- Нет, пожалуй. Теперь завтра, - я уже не знал, что мне здесь делать, и говорил это скорее из вежливости.

- Я позвоню тогда... Степан Теодорович, у Вас машины свободные есть? Да нет, не мне, гость у нас. Да, высокий. Опять проверяли. Ну где-то на полчасика, наверное. Ну и отлично. Вы доедайте, минут через двадцать будет машина, Вас подвезут.

Во дворе дома я присмотрел широкую доску - столешницу от старой парты. Кто-то очень кстати выкинул. Теперь будет что подложить под сетку кровати, а то спать совершенно невозможно. Я прихватил доску, удивляясь, что никто не стащил ее для дачного сортира.

Около двери моей квартиры лежал, свернувшись большой черный пес. Я не удивился его появлению.

- Что, друг, падали ждешь? Не дождешься.

Пес поднял голову и посмотрел на меня долгим, внимательным взглядом. Я понял, что обознался. Это была другая собака. Я протянул ему руку. Пес понюхал мои пальцы, подумал, и прошелся по ним теплым шершавым языком. Затем поднялся, пропуская меня к двери.

Без меня в квартире кто-то побывал. Они поставили рядом с кроватью тумбочку со старым телевизором, даже поменяли саму кровать, так что доска была теперь не нужна. Спускаться вниз - снова выбрасывать столешницу - не хотелось, я прислонил ее к стене около вешалки. Шинели на вешалке так и висели. Я обернулся в открытый еще дверной проем и увидел, что пес стоит и смотрит на меня пристально и со вниманием.

- Ну заходи. Только вот жрать у меня нечего - я предупреждаю.

Пес послушал меня и лениво вошел. Не останавливаясь, собака повернула в сторону кухни, словно всю жизнь жила здесь. Может, оно так и было.

На кухне появился холодильник. И в холодильнике была еда. Какой-то комплексный обед из ресторана. В судках. Из неплохого, впрочем, ресторана. Так - салатик, суп, какие-то котлеты. Стояли еще неведомые коробки и банки. Есть не хотелось.

Пес устраивался на полу под столом, свертываясь в уютное упругое кольцо, и гремя твердыми когтями по линолеуму.

Я огляделся с тем, чтобы найти, куда положить еду собаке и заметил грязное блюдце в углу. Видно, пес здесь, действительно, за хозяина. Я положил в миску одну котлету. Собака даже не посмотрела в эту сторону. Я не стал настаивать и вышел в комнату.

Около новой кровати, там же где я ее оставил, лежала книга в черном супере без названия. Я открыл ее наугад - и попал на ту же самую страницу, которую уже видел вчера вечером в медпункте.

?...Из тела (Хет), души (Ба)? - бросилось в глаза. Мне стало ясно, что путь мой уже означен. Я вышел на лестничную клетку, спустился на пол-этажа к мусоропроводу и выкинул книгу. В железной трубе загрохотало, удаляясь, ненужное знание. Я уже знал все что нужно наизусть.

Пес стоял на пороге, изучая меня. Увидев, что я возвращаюсь, он побрел в кухню.

Все в комнате показалось мне до смешного банальным.

И тут я почувствовал приближение чего-то необычного - защемило в груди, захотелось закрыть руками глаза - они болели, как от яркого света. Было трудно дышать. Мир начал медленно распадаться на составляющие сначала предметы отдали в окружающее пространство свою форму, потом начали терять цвета. Оттенки осыпались со стен, со стоявшего на облупленной тумбе телевизора ?Рекорд?, они отслаивались большими пластами, как штукатурка, наложенная неумелым учеником. Стало терять глубину небо, оконное стекло и даже грязно - белая краска подоконника стала как-то ровнее выглядеть на старом дереве, невыразительно. Предметы роняли свои названия, как листья слово ?окно? и окно существовали в одном месте, но раздельно. Единственным предметом, сохранявшим цвет, силу и единство была черно-белая фотография особняка в стиле модерн, лежащая на расплывающемся подоконнике. Я схватил ее, пытаясь остановить разложение Вселенной, силясь понять, что в этой простой фотографии может быть столь стабильным и уверенным, и обнаружил, что мир вновь спокоен и зыбкости больше нет. Боль в глазах прошла, но я никак не мог понять, что мне мешает.

Звонили в дверь.

Только облавы мне не хватает. Пусть что хотят делают - я открывать не стану. Хорошо еще собака на кухне не лает.

Звонившие отчаялись, и уже ворочали непослушным ключом в замке.

Рисковать было нельзя. Я спрятался за шинели, висевшие на вешалке. Шинели пахли сырой землей и чем-то еще - возможно, порохом. Дверь, наконец, открылась.

- Дмитрий!! - Сашенька прошла по коридору и почти что коснулась меня.

В руках у нее была голубая папка, с желтыми тесемками. - Дмитрий!!!