Хикикомори

Тиль перетекает из группки в группку, его узнают, заключают в объятия, расступаются, чтобы принять в свои ряды. Он прислушивается к разговорам, пытается внести и свою лепту, изо всех сил старается уследить за тем, что говорят другие, чтобы не унестись мыслями далеко отсюда. Беседуют о шпаргалках, спрятанных в трусики, о билетах, по которым можно объехать весь мир, о какой-то из прошлых вечеринок, на которой Вурст наблевал на ковер – тут все смеются, потому что ковер был единственным, что досталось хозяевам в наследство от какой-то там бабушки. «Ну, мы есть друг у друга в контактах», – произносят обычно после того, как речь заходит о жизни после экзаменов.

Тилю не удается долго следить за беседой, и если бы завтра отец спросил его, он бы не смог ответить, о чем шла речь. Вместо этого он, устремив взгляд вверх, наблюдает за тем, как поверх кино проплывают цветные круги. Тусовки распадаются, как лопающиеся шарики, и, найдя очередное ядро, системы замыкаются вновь. Тиль – не планета, он не тянет даже на карликового Плутона, затаившегося на самой окраине Галактики: и эта участь тоже уготована другим. Тиль хочет быть кометой. Стремительно пересечь систему, перерезать орбиты, ярко вспыхнуть и затем угаснуть.

– В конце января прилетают первые аисты. Они – провозвестники чибисов, – произносит он.

Среди новой тусовки затесался и Ян. Все замолкают и смотрят на Тиля в глубоком недоумении.

– Эй, привет. – Ян тянется к другу бутылкой, чтобы чокнуться. – Рад, что ты все-таки выбрался! Я тебя весь вечер не видел, где ты был?

– Удобрял изгородь.

– Видел, как Вурст свалился головой в пруд? Говорит, что его кто-то толкнул, но в любом случае он явно по чему-то попал, ему средний палец наполовину отрезало! – Ян отдает свое пиво и принимается умело двигаться под зазвучавший суховатый хаус. Музыка стала заметно громче. Тиль то и дело останавливается и вглядывается в толпу.

– А Ким не пришла?

– Забудь о ней хотя бы сегодня. Что ей делать на такой тусовке?

Сзади к Яну подкрадывается девушка и бросается ему на шею, закрыв ладонями глаза. Лилит. Тот целует ее в щеку, и по силе излучения оба этих солнца затмевают всех вокруг. Он говорит ей что-то о ее улыбке, она ему – об устроенной им вечеринке, оба тащат друг друга на танцпол. Откуда-то наползает дым и слегка затмевает обзор, окутывая их легкой пеленой. Лилит пришла не одна; за ней, держась на некотором расстоянии, следуют двое парней, одетых так, что не заметить их невозможно. Краем глаза Тиль подмечает их красные ботинки, узкие брюки, черные свитеры в облипку и широкие темные очки. Он никогда их раньше не видел. Их зрачки размером с пуговицы на его рубашке. Стоит ему на секунду отвлечься из-за возникшего рядом Патрика, как они пропадают. От Патрика пахнет дорогим лосьоном после бритья, на нем нарочито небрежная рубашка навыпуск и фирменный приспущенный галстук.

– Мне ничего не нужно, – тут же говорит Тиль.

После рождественских каникул и своего дня рождения Патрик всегда устраивает распродажу: самокат, горный велосипед, разные игровые приставки, набор письменных принадлежностей от «Монблан», айподы… Даже сертификат на кайтсерфинг как-то попадался. Все за полцены.

– Эй, не так быстро, – хлопнув друга по плечу, Патрик роется в карманах и выуживает оттуда швейцарский нож. Если подольше послушать его напевный голос, можно позволить убедить себя в чем угодно.

– Не нуждаюсь.

– Да нет же, ты посмотри!

Тиль даже не пытается.

– Давай я тебе покажу. – Патрик жмет на кнопку, и из ножа выскакивает USB-разъем. – Шестнадцать гигов всего за шестьдесят долларов.

– А ну дай поглядеть. – Тиль берет нож и достает лезвия. Патрик напряженно следит за тем, как он проводит подушечкой большого пальца по острию, играет им на свету, снова складывает нож и убирает в карман.

– А где мои бабки? – протягивает ладонь Патрик и улыбается, хотя взгляд его застыл.

– Пришлю тебе, когда будешь в Гарварде.

Парень, стараясь не раздувать эту тему и ухватившись за подкинутое название учебного заведения, переключается на предстоящую учебу на экономиста и непременную поездку по Соединенным Штатам; Тиль тем временем смотрит на танцующих Яна и Лилит, на то, как они соприкасаются бедрами, как идеально смотрятся вместе. На заднем плане на стене появляется армия зомбофашистов и плетется куда-то в сторону окна. Девочка на экране взвизгивает, ее парень решительно стискивает рукоятку граблей. Он знает этот фильм: сейчас зомби окружат дом и будут несколько ночей сидеть в засаде, чтобы потом, когда запертые внутри жильцы начнут кидаться друг на друга, неожиданно вломиться через окно. Выживет только девчонка, оказавшись одна в лесу, с откушенной мочкой и застрявшими в ноге осколками; вдруг за ней вырастет тень – и на этом конец.

Тиль достает из ванны бутылку, стоя перед зеркалом, проводит влажными пальцами по волосам, рассказывает кое-как стоящему Вурсту, чем кончится кино. «Придурок», – отвечает ему друг, которому вовсе не хотелось знать это заранее.

Патрик снова заводит разговор о своих планах на ближайшее будущее. О том, как собирается пройти на Гавайях сертификационный экспресс-курс по дайвингу. О том, как доберется до островов на яхте, избороздив Тихий океан, ежечасно натираясь кремом, нацепив на нос солнечные очки, в окружении загорающих топлесс девчонок – тут он ухмыляется – и раздутых парусов, кидаясь в одних плавках в воду, чтобы смыть с себя защитный слой, подставить тело под загар. Играя по вечерам на нижней палубе под Джека Джонсона в покер на раздевание, запивая пивом и мартини, совокупляясь и всякое такое.

– А это вообще что такое? – тычет он пальцем в застегнутую на все пуговицы рубашку Тиля. Тот пожимает плечами, лезет в карман и достает пачку сигарет. – Эй, да что с тобой? Раньше ты всегда был заводилой, а сейчас только посмотри на себя…

– Зомбешники, – отвечает Тиль, пристально глядя на него, всучивает Патрику пустую бутылку, закуривает и, пересекая танцпол, удаляется по направлению к слившимся в исступлении Яну и Лилит.

Курят в зимнем саду. На новом красном диване теснятся люди. Фонтан из вулканического камня, тоже новый, но почему-то его не успели включить. Тилю ничего другого не приходит в голову, как потянуться за штекером, но тут он улавливает знакомый запах кариозных зубов. Сколько лет эта гниль дышала ему в затылок.

– Опять торчишь в «Медальке»? – спрашивает Матце, гундося, как обычно, в нос.

Тиль втыкает вилку в розетку, с жужжанием включается мотор, из отверстия фонтана начинает понемногу струиться вода.

– Матце, что тебе?

– «Второй фронт»?

– И думать забудь.

– «Второй фронт: Прорыв», «Тихоокеанский штурм», «Авангард», «Воздушный десант», «Герои», – начинает перечислять он. – Все про Вторую мировую. Скоро будет еще Афганистан. Ну ты наверняка слышал, если снова в игре. Выходит летом. Новая часть. Возобновляют серию. Должно быть офигенно. Как «Современная война 2». Говорят, они для этого специально заключили контракт на совместную разработку с армией США. Я себе уже заказал. Американскую версию, она раньше выйдет. – Матце делает вдох, распространяя вокруг гадостное кисловатое амбре. – «Второй фронт» неплохой. Ян говорит, ты в «Медальке» совсем увяз, как раньше, ну ты понял, когда у тебя был свой клан и прочее. Ты по-прежнему на «HaVoK», да? Слушай, у тебя же полно времени сейчас, да? Ну, я имею в виду, как минимум до конца каникул, не? Это же круто, ну, я имею в виду, если бы ты мог снова создать свой клан, как тогда, такое своего рода возрождение – слышь, вот, это же классная идея: возрождение, ну ты понял, возрождение старых добрых шутеров от первого лица, клан для тех, кто помнит, кто не пересел на всякие там «Wii U» и прочее дерьмо, ну, знаешь, где реально надо много и серьезно тренироваться, где по-настоящему ценят твои скиллы, а вначале ты реально новичок, ну, мегануб, типа…

– Это что? – перебив его, Тиль указывает куда-то в темноту.