Страница 2 из 35
Но на пороге отеля у меня вдруг тоскливо сжалось сердце: нельзя вернуться к своим истокам. Разве сохранился хоть один-единственный свидетель моей прежней жизни, помнящий того мальчугана, который бродил по улицам Парижа, словно сливаясь с ними? Разве кто-нибудь опознает его под личиной английского писателя, в полотняной куртке цвета беж, автора романов о Джарвисе? Вернувшись в свой номер, я задернул занавеси и улегся на кровать. Я стал проглядывать газету, которую, пока меня не было, сунули под дверь. Я так давно не читал по-французски, что у меня опять тоскливо защемило сердце, словно после долгой потери памяти передо мной вдруг снова забрезжило мое собственное прошлое. В низу одной из полос мой взгляд случайно упал на перечень экскурсий и лекций, намеченных на завтра:
Эйфелева башня. 15 ч. Сбор у северной опоры.
Достопримечательности и подземелья горы Сент-Женевьев. 15 ч. Сбор
на станции метро "Кардинал Лемуан".
Старый Монмартр. 15 ч. Сбор на станции метро "Ламарк-Коленкур".
Сто гробниц Пасси. 14 ч. Сбор на углу авеню Поля Думера
и площади Трокадеро.
Сады старого Вожирара. 14 ч. 30 м. Сбор на станции метро "Вожирар".
Особняки северного Марэ. 14 ч. 30 м. Сбор у выхода из метро "Рамбюто".
Канал Урк - малоизвестные маршруты: мост Ла-Вилетт и пакгаузы
набережной Луары. 15 ч. Сбор на углу Крымской улицы и набережной Луары.
Особняки и сады Отейя. 15 ч. Сбор на станции метро "Мишель-Анж - Отей".
Продолжительность экскурсий 1 час 45 минут
("Памятники прошлого сегодня").
Завтра, если мне станет слишком одиноко в этом летнем Париже, я смогу пойти на одну из этих экскурсий. А сейчас пора ехать к Тацукэ. Стемнело. Такси катило по Елисейским полям. Лучше бы я прошелся пешком, смешался с толпой гуляющих, заглянул в "Спортивное кафе" на авеню Гранд-Арме, чтобы усладить свой слух болтовней конюхов и шоферов. Это помогло бы мне постепенно заново освоиться в Париже. Впрочем, к чему? Отныне мне надо смотреть на этот город как на любой другой чужеземный город. И приехал я сюда единственно ради встречи, которую мне назначил японец. К тому же, едва такси свернуло на бульвар Гувьон-Сен-Сир, я убедился, что "Спортивного кафе" больше нет. На его месте возвели дом из голубоватого стекла.
У портье отеля "Конкорд" я спросил, где найти месье Еко Тацукэ. Он ждал меня в ресторане на восемнадцатом этаже. Лифт скользил вверх в ватном безмолвии. Холл покрыт оранжевым паласом. На стальной перегородке надпись золотыми буквами: "ПИЦЦЕРИЯ-ПАНОРАМА ФЛАМИНИО" - стрелка указывала, где вход. Музыка, лившаяся из невидимых репродукторов, напоминала ту, что звучит в аэропортах. Официант в бордовой куртке указал мне угловой столик у окна.
За столиком сидел учтивый японец в сером костюме. Он встал и несколько раз наклонил голову в знак приветствия. Глядя на меня с улыбкой, он изредка подносил к губам сигарету в мундштуке, и я тщетно пытался определить, что кроется в его улыбке - ирония или дружелюбие. В зале музыка аэропорта звучала приглушенно.
- Mr.Tatsuke, I presume? [Полагаю, мистер Тацукэ? (англ.)] - спросил я.
- Pleased to meet you, Mr.Guise [Рад вас видеть, мистер Гайз (англ.)].
Официант принес карточку, и Тацукэ на чистом французском языке сделал заказ:
- Два салата Фламинио, две пиццы по-сицилийски и бутылку кьянти. И пожалуйста, чтобы салаты Фламинио были заправлены по всем правилам.
Потом он повернулся ко мне.
- You can trust me... It's the best pizzeria in Paris... I am fed up with french cooking... I'd like something different for a change... You would surely prefer a french restaurant? [Положитесь на меня... Это лучшая пиццерия в Париже... Мне надоела французская кухня... Мне хотелось для разнообразия чего-нибудь другого... Но вы, наверное, предпочли бы французский ресторан? (англ.)]
- Not at all [вовсе нет (англ.)].
- Yes... I was wrong... I should have taken you to a french restaurant... You probably are not used to french restaurant... [Конечно... предпочли бы... Я совершил промах. Мне надо было пригласить вас во французский ресторан... Вы ведь, наверно, не знакомы с французскими ресторанами... (англ.)]
Последнюю фразу он произнес усталым тоном превосходства, словно обращаясь к заурядному туристу, которому должен показать Paris by Night [ночной Париж (англ.)].
- Не суетитесь, старина, я люблю пиццу, - грубо заявил я ему по-французски, вновь после стольких лет обретая говор моего родного городка Булонь-Бийанкура.
Он выронил мундштук, раскаленный кончик сигареты прожег дырочку в скатерти, но Тацукэ ничего не замечал, так его поразили мои слова.
- Держите, старина, а то загорится - и с концами, - сказал я, протягивая ему мундштук с сигаретой.
На этот раз я уловил в его взгляде легкую тревогу.
- Вы... вы прекрасно говорите по-французски...
- Вы тоже...
Я любезно ему улыбнулся. Он был польщен и мало-помалу пришел в себя.
- Я пять лет проработал во Франции, в пресс-агентстве, - сказал он. - А вы?
- О, я...
Я тщетно искал слова - он не стал настаивать. Подали салаты Фламинио.
- You like it? [Ну как, вам нравится? (англ.)] - спросил он.
- Очень. Я был бы рад продолжить разговор по-французски.
- Как вам угодно.
Он был явно сбит с толку тем, что я так свободно говорю по-французски.
- Вам пришла удачная мысль назначить мне встречу в Париже, - сказал я.
- Вас это не слишком затруднило?
- Ничуть.
- Мое издательство часто посылает меня в Париж. Мы переводим много французских книг.
- Я благодарен вам, что могу говорить с вами по-французски.
Наклонившись ко мне, он мягко сказал:
- Что вы, месье Гайз, не стоит благодарности... Французский язык так прекрасен...
Музыка умолкла. За большим столом у входа в ресторан расположилась группа японцев - провозгласив какой-то тост, они, стоя, один за другим резким движением поднимали бокалы шампанского. В очках, приземистые, бритоголовые, они казались людьми другой породы, чем Тацукэ.
- Японцы питают слабость к Парижу, - сказал он задумчиво, выбивая мундштук о край пепельницы. - Представьте, месье Гайз, в ту пору, когда я здесь жил, я был женат на очаровательной парижанке. Владелице косметического салона... К сожалению, мне пришлось возвратиться в Японию, а она не захотела поехать со мной... Я так больше ее и не видел. Теперь она живет где-нибудь там, среди всех этих огней...