Страница 43 из 44
– Княже… – дружинник кое-как совладал с потрясением, отвел, наконец, глаза от Тимофея и остановил взгляд на князе. Замялся, отчего-то не решаясь говорить дальше.
– Что стряслось? – нахмурился Угрим.
– Княгиня… – облизнув сухие губы, вымолвил Ермолай.
– Что княгиня?
«Что княгиня?» – насторожился Тимофей.
– Ищет… – хлопал глазами рябой дружинник.
– Меня?
– Да, княже, – торопливо кивнул Ермолай. – Тебя, княже.
– Ну так скажи – пусть обождет в тереме. Скоро к ней поднимусь.
– Так ведь она… – ратник потупился. – Того… она, княже…
– Ну?! – потребовал Угрим, теряя терпение.
– Она уже…
– Что уже?
– Здесь она уже.
– Как здесь?! – князь недобро сверкнул глазами. – Где здесь?!
– Тут… там, то есть…
Дружинник, вжав голову в широченные плечи, кивнул на дверь у себя за спиной. Угрим скрежетнул зубами. Волну вскипающего гнева, накатившую от князя, Тимофей ощутил почти физически. Ох, Ермолайке сейчас точно мало не покажется!
– Кто пустил?! – яростно прохрипел князь. – Кто позволил?!
– Так княгиня же, княже, – перепуганные глаза, блуждающий взгляд, виновато растопыренные ручищи. Ермолай торопливо и сбивчиво оправдывался. – Идет вниз… и все тут… к князю, говорит… и ничего тут… И как остановишь?.. Ежели сама княгиня-то…
Лицо Угрима исказилось.
– Для чего я вас поставил, дурни? Для чего наказал никого не пускать? Ни-ко-го! – повторил князь, – Понимаешь? Ни-ко-го!
– Так ведь княгиня же, княже, – несчастный дружинник в ужасе попятился назад.
– Когда я говорю «никого» – это значит никого! А никого – это значит и княгиню тоже, остолоп! Нешто не ясно?!
– Угримушка, милый, чего так расшумелся? – от двери донесся насмешливый голосок с легким иноземным акцентом.
И – смешок. Будто колокольчик дзинькнул.
Тимофей повернулся на звонкий смех.
Повернул голову и Угрим.
Глава 9
Молодая женщина – невысокая и стройная – стояла в проеме открытой двери. Нарядное верхнее платье с богатой вышивкой и широкими рукавами не скрывало, но лишь подчеркивало статную фигуру. Золотой пояс стягивал узкую талию. Блестели в факельном свете пуговицы из позолоченного серебра. Пышные черные волосы покрывал расшитый жемчугом плат. Под платком – большие карие глаза… глазищи в пол-лица. Изогнутые и тонкие, будто нарисованные, брови. Яркие сочные губы. Нос с небольшой горбинкой. Вскинутый подбородок. Миловидное свежее личико княгини чем-то неуловимо напоминало мордочку любопытного лесного зверька, высунувшегося из норки.
Гречанка Арина – дочь никейского императора и с недавних пор (году еще не минуло, как сыграли свадьбу) супруга ищерского князя – удивленно возрилась на Тимофея. Внимательно осмотрела его с ног до головы. Хмурый Угрим уставился на жену тяжелым недовольным взглядом. Как рогатиной припер.
Сердце Тимофея заныло. Всегда ныло, подлое, при виде красавицы-княгинюшки. Хоть и нельзя так, хоть и не должно. Не свободная девка ведь. И ему не ровня. Разумом-то Тимофей это понимал, но кровь все равно бурлила, как у безусого отрока. Сколько раз уж пенял себе: на чужой кусок не разевай роток. Сколько раз зарок себе давал совладать с недозволительными чувствами. И не мог. Впрочем, не он один.
Имелось у Тимофея стойкое подозрение, что по княгине втайне сохнет полдружины. Вон хоть бы тот же Ермолай… Ишь, как глазки-то заблестели! А на круглом рябом лице расползается улыбка – глупее некуда. Невесть в какие тенета ловила иноземная краса гречанки суровые сердца ищерских воинов, невесть каким магнитом тянула к себе мужские помыслы. Ох, не зря, наверное, говорят люди, что у волхва и жена – ворожея.
Княгиня приветливо улыбнулась Тимофею. Озорной огонек понимания блеснул в карих глазах под изгибом черных бровей. Арина словно прочла сокровенные мысли княжеского сотника:
– Здравствуй, Тимофей! Вернулся уже? Я и не заметила как. А ведь целыми днями сижу в тереме у окошка. Из-под земли тебя князь вывел, что ли?
Княгиня бросила быстрый взгляд в темноту за спиной Тимофея.
Тимофей чувствовал себя почти счастливым. Примечен, значит, темными очами, помнит о нем Арина. Впрочем, и прежде он частенько ловил на себе благосклонные взгляды княгини. Хотя, чего уж там… Следует признать – не только на себе. Гречанка была любезна и в меру ласкова со всеми. Может, потому и любили никейскую царевну в ищерском Острожце?
Залюбовавшись чужой женой, Тимофей в очередной раз изумлялся: надо же, такая красавица – и замужем за таким… Он мельком покосился на князя-горбуна.
– Быстро же ты обернулся, – без умолку щебетала Арина. – Ну и как посольство прошло? Все ли хорошо сладилось? А каков он, латинянский император? А тяжко ли с татарами-сыроядцами жить? А правду ли говорят, что…
Тимофей не вникал в слова. Он просто слушал, не слыша. Речь княгини звенела серебряными бубенчиками, лилась прозрачным ручейком… Тимофей ничуть не противился бы, если б это продолжалось подольше.
Угрим был против.
– В чем дело, Арина? – холодно спросил князь-волхв. – Зачем ты здесь?
Княгиня пожала плечиком. Скорчила потешную жалобную рожицу:
– Пытаюсь хоть чем-то себя занять, Угримушка. Чужие секреты – это ведь лучшее средство от скуки. Особенно мужние секреты. Особенно если любезный супруг вдруг уходит невесть куда и зачем, да еще и стражу за собой ставит.
– Тебе здесь делать нечего, – сухо промолвил князь. – Ступай в терем, Арина. И впредь в подвалы не спускайся.
– Но, Угримушка, милый… – капризно надула губки Арина.
– Я сказал, ступай!
– Всегда так, – будто бы жалуясь или прося заступы, княгиня вновь подняла глаза на Тимофея. Насмешливые, впрочем, не просящие.
– Ар-р-рина! – раскатисто рыкнул князь, взбешенный уже не на шутку.
– Ну и ладно!
С обиженным видом княгиня скрылась за дверью.
Угрим вздохнул. Тимофей тоже перевел дух. По лицу Ермолая все еще блуждала растерянно-глуповатая улыбка.
– Чего встал столбом?! – обрушился на него князь. – Пшел вон, ротозей! И чтоб больше с поста ни ногой! Еще раз впустишь сюда кого – велю высечь! Нет, голову с плеч сниму! Понял меня?!
Блажная улыбочка вмиг сошла с рябого лица. Ермолай поспешил к выходу. Еще бы! Ищерский князь-волхв слов на ветер не бросал. Если пригрозил голову снять – сделает.
Выскочивший из подвала дружинник притворил за собой дверь поплотнее. Угрим бросил на Тимофея хмурый взгляд.
– И ты тоже хорош! Пялишься на княгиню – только что слюни не пускаешь.
Тимофей опустил глаза, чувствуя, как пылают щеки. Ну, точно будто у юнца. Давненько с ним не случалось такого.
– Ох, Тимофей-Тимофей! – проворчал Угрим – Уж кому-кому, а тебе-то на Арину заглядываться не следовало бы.
– Княже! – вскинулся Тимофей. – Да как можно! Я ж вовсе не…
Угрим отмахнулся от него, будто от назойливой мухи, кружащей над наваристыми щами.
– Мне-то не лги, коли себе привык. Тебя я вижу насквозь. И тебя, и прочих дружинников. Думаешь, зря я Аринку от вас в тереме прячу? Думаешь, нужно оно мне, чтоб верные гриди при виде княгини в тупых болванов превращались?
– Княже!..
Властный взмах княжеской руки прервал возражения. Которых, в общем-то, и не было по большому счету.
– Да, Тимофей, тебя и прочих я вижу хорошо, – в какой-то глухой отрешенности, но твердо и весомо повторил князь. – А вот Арину – нет. Неведомо мне, что у нее на уме. Вот ведь какая штука…
Угрим говорил будто бы сам с собой. Тимофей выжидал, не смея встревать в странные княжеские рассуждения. Впрочем, рассуждения уже сменились наставлением. И притом весьма неожиданным.
– Опасайся Арины, Тимофей, – глянул на него Угрим таким взглядом, от которого вдруг сделалось не по себе. – Бойся ее ведьмаческих глаз. Та ведь еще ворожея! Слыхал небось, что гречанка сведуща в заморской волшбе?
Тимофей осторожно кивнул. Всякое говорили. Но всякому ли нужно верить?
– То-то же, – неопределенно протянул Угрим. – Кто знает, на что способно ее чародейство…