Страница 46 из 47
То, что начиналось как кризис в экзегезе и эпистемологии, где не было места для абсолютной истины тем более, для авторитетного Божьего Слова, выплеснулось в ужас, который распространялся подобно ряби на воде. Церкви и семинарии также переживали кризис, особенно в последние 30 лет. Три измерения этого кризиса были изложены Джефри Хэдденом в книге «Надвигающийся на церкви шторм».[125] Хэдден говорит о кризисе веры, кризисе цели («Какова миссия церкви?») и кризисе направленности церковных лидеров (появление нового класса церковных чиновников, не связанных тесно с жизнью общины).
После того как мирской плюрализм поглотил церкви и семинарии, тройная потеря, о которой говорил Хэдден, стала ещё более очевидной. Семинарии потеряли свою связь с церковью и свою идентичность как церковное учреждение, вместо этого они стали автономными центрами богословской мысли. Слишком многие семинарии, за исключением некоторых известных в евангельском мире исключений, старались приспосабливать свои взгляды к культуре эпохи после Просвещения, часто пересматривая или просто отрицая веру, которую исповедовала церковь прошлого. Такой компромисс оказался саморазрушением для богословия и, в конечном счёте, угрозой для существования самой церкви.
Книга Джеймса Тёрнера «Без Бога, без символа веры» описывала этот скользкий путь следующим образом:
Очень важным компонентом хаоса, который привёл к стойкому неверию, был выбор верующих. Точнее, неверие было результатом решений, которые принимали влиятельные церковные лидеры — богословы, служители, авторы — относительно того, как противостоять современному давлению на религиозную веру. Не все их решения основывались на долгом размышлении и осторожном обдумывании… Но это был выбор… смягчить угрозу, которую несло современное мышление традиционным основаниям веры, поместив Бога в один ряд с современными взглядами.
…Выражаясь несколько иначе, неверие возникло из-за того, что церковные лидеры слишком часто пренебрегали присущей Богу трансцендентностью. Функционально они поручили религии улучшение мира (в человеческом понимании), а интеллектуально посвятили её такому методу познания Бога, который подходит только для понимания этого мира.[126]
Тёрнер считал, что второй причиной, по которой семинарии потеряли свой фокус, было то, что они занялись решением большого количества различных вопросов, как, например, охрана окружающей среды, участие в решении социальных и политических проблем. Семинарии отныне сфокусировались на благих делах, и то время, которое раньше посвящалось изучению библейских текстов и теологии, теперь было целиком отдано добрым делам, многие из которых были неудачными и обречёнными на смерть, поскольку времена их защитников быстро проходили. Евангелие часто извращали в чьих-либо узких и порочных интересах, особенно когда дело касалось вопросов, в которых семинарии не были компетентны: внешняя политика, основополагающие принципы экономики и политики, проблемы всевозможных жертв «системы».
Третья причина, согласно Тёрнеру, по которой церковь лишилась своих корней и забыла о своей миссии, была тенденция семинарий функционировать так, будто они являются аспирантурой или мини-университетом. Очень часто семинарии не решались преподавать с позиций, подтверждавших истину вероучения, а направляли студентов на путь критического изучения религии. Развитие характера, достоинства, а также способность проявлять и передавать веру, однажды переданную святым, больше не считалось призванием семинарии. От выпускника больше не ожидалось, что он прочёл всю Библию и очень хорошо знаком с основными доктринами веры и их защитой. Курсы греческого языка и иврита стали пропадать из учебных планов так же, как это произошло с изучением Писания и доктрин. Фактически даже с такими низкими ожиданиями выпускников семинарии ситуация становилась всё хуже и хуже, когда от новых преподавателей, прибывающих в семинарии, не ожидали, а ещё меньше требовали, чтобы они имели семинарский диплом. Отход от содержания и преподавания вопросов веры продолжается и поныне.
В результате картина церкви, вступающей в 21 век, получилась совсем не обнадёживающей. В то время как евангельские церкви в некоторой степени находятся в стороне от значительного влияния утраты точно установленного, ясного значения в толковании Библии и от развивающегося плюрализма постмодернизма, они всё же обнаруживают восприимчивость к некоторым навязываемым культурой идеям, которые ввели в заблуждение многие неевангельские институты. За исключением духовного возрождения евангельского движения, евангельская церковь, кажется хоть и издали, но следует примеру заключивших мир с современной культурой и приспособившихся к ней там, где могли.
Что было признано приспособлением к эпохе, которая пришла вслед за Просвещением? Джон Лейт в книге о своей церковной традиции «Кризис в церкви: состояние богословского образования»[127] представил самый подробный список потерь церкви. Здесь я в несколько изменённом виде приведу многие из его пунктов. Первая крупная потеря — это потеря церковью ориентации как результат определённых взглядов университетской богословской кафедры и секуляризации церкви. Лейт привёл несколько убедительных аргументов в подтверждение этому. Во-первых, графики выплат, в которых плата административным работникам гораздо выше, чем преподавателям с мировой репутацией, демонстрируют, что семинария следует мирской модели образования, а не церковной. Во-вторых, жизнь в студенческих общежитиях семинарий часто не отличается от жизни в студенческих общежитиях светских учебных заведений. В-третьих, светская практика назначения преподавателей подрывает подотчётность перед церковью, когда поощряется преподавание профессоров, учение которых идёт вразрез с жизнью церкви, и даже не одобряется церковью.
Сегодня мы также наблюдаем, что многие семинарии утратили понимание своей миссии и верное направление. Любое ударение на евангелизм, ученичество, миссионерскую деятельность или катехизис вызывает у многих лишь выражение досады, так как они считают подобные темы не достойными их положения или рода занятий в академическом заведении. Где же получить поддержку в возрастании в христианской жизни? Её могут оказать лишь немногие университеты, семинарии и колледжи.
Вдобавок к потерям, о которых мы говорили выше, существуют ещё две характерные черты, которые являются нездоровыми признаками в плюралистическом мире. Одна из них — потеря чувства благодарности и подотчётности. Большинство проверенных временем учебных заведений были основаны богобоязненными меценатами, горячо любившими Священное Писание, которые надеялись на самое лучшее для этих заведений. Но лишь немногие сегодня вспоминают об этих спонсорах и об их вере, ещё меньше тех, кто благодарит Бога за их жертву и их видение. Этот недостаток памяти поднимает вопросы не только морали, но и направления развития. Как же могло так случиться, что совершенно новые цели полностью противоречат целям тех, кто основывал эти учреждения? Лейт чуть ли не берёт на себя роль древнего пророка, предъявляя обвинение современным руководителям этих учреждений и задающего им вопрос о том, как можно оправдать подобное противоречие.
Можно также констатировать потерю настоящей академической свободы, поскольку учебные планы постоянно пересматриваются. Несмотря на то, что эти учебные заведения когда-то преподавали Библию, историю церкви, богословие (включая этику) и пасторское богословие, многие из этих предметов были заменены изучением узкоспециализированных наук, следовательно, уменьшилось количество времени для формирования всеобъемлющего взгляда на Писание и богословие. Более того, в попытке обрести свободу для изучения веры, маятник качнулся в противоположном направлении так, что теперь некоторые кричат о свободе от веры. Нелегко определить и академическую свободу в студенческих городках. Необходима свобода во всестороннем изучении всех вопросов, связанных с верой, но для общин, принадлежащих к той или иной конфессии, это всестороннее изучение должно быть обусловлено границами их вероисповедания. Невозможно добиться создания такой среды обучения, которая будет в одинаковой мере открыта к любой возможной идее. Такой вариант невозможен даже для атеиста, преданного своему варианту релятивизма, плюрализма и тому подобному. Либеральное богословие может быть очень либеральным, когда речь идёт о том, что соответствует его догмам, но становится нетерпимым к тем идеям, которые оно не поддерживает. Ортодоксы политкорректности и определённых «убедительных результатов литературной критики Писания» не оставляют и малейшего места для терпимости, несмотря на их громкие заявления о преданности плюрализму и академической свободе.
125
Jeffrey Hadden,
The Gathering Storm in the Churches
126
James Turner,
Without God, Without Creed
Crisis in the Church: The Plight of Theological Education
127
Leith,
13-24.