Страница 9 из 14
– Может, имеет. Вот доказательство.
Раздался шелест бумаг.
– Что это?
– Шантарский оформлял груз вашей супруге для отправки несопровождаемым багажом и на этот раз не допустил никаких неточностей. Не упустил из виду грубую ошибку.
Ксан навострил уши. Жена посла – крашеная блондинка неопределенного возраста – отличалась алчностью и высокомерием. Дипломатов считала чем-то вроде слуг, а техсостав – грязью под ногами.
– Что еще за ошибка? – раздосадовано спросил Харцев. Ему, видно, до чертиков надоел весь этот разговор и хотелось как можно скорее смыться на ланч с киргизским послом.
– В список были внесены три сервиза английского фарфора: «вудсфорд», чайно-столовый на 12 персон, столовый «мунлайт роуз», 35 предметов, и еще чайный «черчилль» на 8 персон. Общей стоимостью не менее девяти-десяти тысяч долларов.
– И в чем же ошибка? – В интонации Матвея Борисовича возникли если не тревожные, то какие-то смущенные нотки.
– Такие же сервизы были куплены завхозом для проведения официальных приемов и в тот же день разбиты и списаны. Все три, разом. Я акты взял из канцелярии, чтобы показать вам. Странное совпадение, объяснить его не могу. Поэтому не сомневаюсь, что имела место элементарная ошибка.
«Вот черт! – восхищенно произнес про себя Ксан. – Определенно молодец».
Повадки послицы были известны. На представительские[7], имевшиеся у завхоза, закупалась дорогая мебель, посуда или сувениры, которые удивительно быстро ломались, ветшали, словом, приходили в полную негодность и подлежали списанию. Затем они пополняли багаж крашеной супруги главы миссии, регулярно отправлявшийся в Москву.
Матвей Борисович взял паузу, обдумывая услышанное. Не дожидаясь его реакции, Старых продолжил.
– Я разделяю ваше мнение относительно недостатков Шантарского…
– Он еще и бабник! – с какой-то обидчивостью вставил посол. – Создает в нашей колонии напряженную атмосферу.
«Тебе-то чего бояться? – Ксан с трудом заставил себя не рассмеяться. – На твою „мочалку“ никто не польстится».
Старых будто не расслышал этого последнего, отчаянного замечания посла.
– …но, как видите, он не без достоинств. Уверяю, вопрос с грузом Ксении Леопольдовны будет отрегулирован с учетом ее интересов.
Ксенией Леопольдовной звали послицу.
– В этой связи повторяю свою просьбу – дадим парню еще один шанс?
Ксан услышал, как тяжело вздохнул Харцев.
– Только из уважения к вам, Алексей Семенович. Под вашу ответственность.
Заходя в кабинет резидента, Ксан вспомнил эту историю – очередной пример стародавней вражды между загранслужбами. Редко когда послы дружили с резидентами, чаще конкурировали, доказывая центру свое первостепенное значение и по возможности подставляя партнера. Расхождения по серьезным вопросам дополнялись мелкими выпадами и уколами. Посол распоряжался всем движимым и недвижимым имуществом посольства, от него зависели решения, связанные с обеспечением материально-бытовых условий работников внешней разведки. Те же, прикрытые дипломатическими должностями, были обязаны подчиняться главе миссии и трудиться на общее благо. То есть, «отрабатывать крышу». Для Шантарского это означало выполнение консульских обязанностей, для других – оперативно-аналитическую работу в группах внешней, внутренней политики и двусторонних отношений.
Не всегда это делалось с охотой, нередко свои посольские обязанности сотрудники спецслужбы выполняли условно, уделяя основное внимание разведработе. Имелись, конечно, исключения. Некоторые «ближние» становились почти полноценными мидовцами, что, понятно, диктовалось интересами дела. К этой категории, между прочим, принадлежал и Ксан, освоившийся в центральном аппарате внешнеполитического ведомства и в загранучреждениях. Ему приходилось заниматься вопросам широкого профиля, от разоружения и ядерного нераспространения до терроризма – контакты с зарубежными коллегами подразумевали хорошее знание мидовской «кухни». Но полностью влезть в мидовскую шкуру у представителей «конторы» никогда не получалось. Они могли провести чужих, а свои их всегда вычисляли и соблюдали дистанцию.
В случае чего резидентура могла прибегнуть к собственным рычагам давления на посла. Обычно она располагала более детальной и важной информацией о стране пребывания, нежели мидовская служба, и при желании могла делиться ею или держать при себе. Если резидент хотел «свалить» посла, он старался показать центру, что его служба добывает по-настоящему ценные сведения, а мидовцы «гонят туфту».
Но, по большому счету, пикировки и разборки между службами были утомительны, даже изнурительны, внося напряженность в работу всего коллектива. Поэтому Старых, относившийся к числу тех резидентов, которые считали, что худой мир лучше доброй ссоры, старался избегать конфликтов и сглаживать возникавшие шероховатости. Он не хотел, чтобы его сотрудники давали повод для возникновения острых ситуаций. Именно это, по мнению Алексея Семеновича, делал Ксан, бросая вызов Талдашеву. Бахыт Бахытович принадлежал к семейству «ближних», но, являясь одновременно помощником посла во вопросам безопасности, успешно апеллировал к главе миссии. В общем, резидент встретил Ксана хмуро и недоброжелательно.
Кабинет был узким, как пенал. Письменный стол и шкафы занимали почти все пространство. Скорее, это был кабинетик, а не кабинет. Не сравнить с офисами резидентов ЦРУ или МИ-6. Старых там не бывал, но не сомневался в их повышенной комфортности.
Ксан протиснулся между столом для заседаний и книжным шкафом, опустился на приставной стул напротив шефа и поздоровался. Ответного приветствия не услышал, вместо этого Алексей Семенович спросил, резко и отрывисто:
– Чем сегодня занимаешься?
– Тем же, что и вчера, – Ксан позволил себе подерзить, все равно грозы не миновать. – Ядерка[8], терситуация[9], ну, теперь Ваха Хисратулов добавился.
– А разгребание дерьма? По-моему, ты на это время тратишь и меня заставляешь.
Старых говорил негромко, монотонно, но он был зол, и Ксан это сразу понял.
– Я тебя предупреждал – оставь Бахыта в покое. Его не изменить и не заменить, если ты к этому стремишься. Забыл?
– Не забыл, но куда было деваться. Позвонил Мичко…
– Мичко ему позвонил! Он что для тебя – авторитет? Начальник твой?
– Если вам достаточно версии Талдашева, могу не рассказывать.
– Ладно, излагай.
Ксан приободрился и рассказал о том, что произошло ночью. О покушении Караваева на алкогольные запасы посольства маленькой, но гордой европейской страны, о «бдительности» Андрея Орлова.
– И ты все уладил?
– Ну, да.
– Теперь почитай, что пишет твой узбекский друг. Он тебе в аппаратных играх сто очков вперед даст. – Алексей Семенович протянул лист бумаги с отпечатанным текстом и затейливой подписью офицера безопасности, с завитушками и закорючками.
– Чрезвычайному и полномочному послу Российской Федерации в Пакистане…
– Пока ты отсыпался, он заявление накатал. В половине девятого отнес в секретариат, копию – мне.
– Можно бы и наоборот.
– Да нет! Не можно. Когда ему надо, он вспоминает, что официально является помощником посла по вопросам безопасности. Не моим. Должность офицера безопасности еще в девяностые какие-то умники решили ликвидировать.
– Суть-то не меняется…
– Статус другой. Проще к главе миссии прискакать и пожаловаться. Взывать к справедливости. Но ты читай, читай. Можно вслух.
Текст был простой и ясный. «Ночью 17 августа, около 01.30, комендант В. Караваев, выполняя свои служебные обязанности, обходил территорию посольства по внешнему периметру…»
– Не подозревал, что перед комендантской службой такие задачи ставятся, – усмехнулся Ксан.
– А ты не смейся, в мире есть много такого, о чем ты не подозреваешь. Читай дальше.
7
То есть, средства, выдававшиеся на представительские расходы.
8
Имелись в виду вопросы, связанные с пакистанским ракетно-ядерным оружием.
9
Террористическая ситуация.