Страница 24 из 58
Лет двадцать назад я опубликовал из своей коллекции наскальных копий рисунки, которые назвал юмористическими. На них были изображены химеры: верблюд с рогами козла или, наоборот, козлы с горбами верблюда (Фигура 33, рис. 30), козлы с необыкновенно длинными, загибающимися к голове хвостами, или двухголовые козлы. Подобных забавных рисунков у меня набралось изрядное количество. Действительно, человеку простому, хорошо знающему зверей и птиц, подобное сочетание совершенно несовместимых признаков могло казаться смешным. Простодушный дикарь хохотал, глядя на такие забавные гравировки на камнях. Но впоследствии я изменил отношение к таким изображениям, о чем расскажу позже.
Вызывают любопытство рисунки козлов и баранов, у которых рога соединялись с крупом, а двухголовые козлы и бараны носили явное сходство с символом солнца ариев, индоариев и древних славян.
Например, интересен козел, у которого две головы — спереди и сзади (Фигура 33, рис. 31). Таких рисунков я находил немало.
Теперь, забегая вперед, признаю, что когда стал обрабатывать всю свою коллекцию многочисленных копий наскальных рисунков, то засомневался в юмористическом значении большей их части. Дело в том, что, как мне удалось доказать, изображения диких козлов, баранов и оленей, составляющих едва ли не 90 процентов всех рисунков на камнях, являлись поминальными знаками. Впоследствии часто некоторые рисунки забивались камнями, выстрелами из лука или искажались подрисовками (Фигура 33, рис. 28, 29). Эти искажения наносились завоевателями для унижения религиозных представлений побежденных народов (П. Мариковский «Камни рассказывают». Алматы, 1999; «Наскальные рисунки южных и центральных районов Казахстана». Алматы, 2004).
Мне очень дороги рисунки 32–35 (Фигура 34, рис. 32–35). Они пополнили мою коллекцию из более двух десятков аналогичных рисунков. Они помогли разгадать одну историю, потянувшую за собою нить расшифровок многих рисунков. Коротко она заключается в следующем.
На скалах нередко встречаются рисунки сложных, разнообразных, непонятных, как я их назвал, «лабиринтов». На них не обращали внимания археологи. Но когда я пригляделся к ним внимательно, оказалось, что в переплетении сложных линий зашифрован ранее нанесенный рисунок тотема, поминального знака. Он был чем-то неудобен, не нужен окружающим, и вместе с тем его не полагалось трогать.
Эта разгадка свидетельствовала о том, что каждый рисунок не столь прост, что он — священный и представляет собою поминальный знак тотема конкретного человека. А зашифровывать его приходилось в том случае, когда человек, считавшийся пропавшим без вести (по принятой нами терминологии), неожиданно, подчас после долгих лет возвращался живым и уцелевшим обратно.
На рисунке 33 (Фигура 34, рис. 33) в зашифровку попало животное, которое я условно назвал капским трубкозубом, ныне вымирающим и сохранившимся только в Африке.
Может быть, это место с рисунками служило каким-то религиозным целям и церемониям, так как много изображений ритуальных поз (Фигура 34, рис. 36–41). Иногда такая ритуальная поза не совсем стандартна и отличается от остальных. Рисунок 38 (Фигура 34, рис. 38) несет признаки некоторой условности и, по-видимому, тоже относится к ритуальной позе.
Изображения на камнях человека редки, и я не пропустил ни одного из них. Вот рядом два человека, в их руках какие-то предметы. Драка это или состязание (Фигура 34, рис. 42), сказать трудно. Человек едет верхом на лошади, но в странной позе с какой-то линией, идущей на уровне талии. Ниже его располагается массивная фигура волка (Фигура 34, рис. 43).
Тщедушный и тонкий человечек стоит рядом с лошадью могучего сложения (Фигура 34, рис. 44). Человек держит за узду поднявшегося на дыбы коня (Фигура 34, рис. 45).
Немало рисунков, изображающих верховых (Фигура 35, рис. 47). Частично на лошади верховой ведет караван с навьюченной лошадью (Фигура 35, рис. 48).
Мне кажется, что особенно интересны темы охоты на диких зверей, хотя бы потому, что отображают жизнь и деяния народов и как будто не имеют отношения ни к мистике, ни к ритуалу. Особенно интересен рисунок 49 (Фигура 35, рис. 49). Вглядитесь в него внимательно!
— Ничего я не вижу тут особенного, — говорит Алексей. — Ну лошади, еще человек с луком к ним подкрадывается.
— Я тоже вижу только то, что сказал Алеша! — добавляет Зоя.
— Нет, не только в этом дело! — говорю я. — Посмотрите, кобылица родила жеребеночка. Он еще слаб и не может подняться на ноги, лежит на земле. К ним подкрался лучник. Он готов убить кобылицу, забрать беспомощного жеребеночка. На беду к беспомощной и попавшей в опасность кобылице спешит главарь табуна — жеребец диких лошадей. Ему тоже угрожает опасность оказаться пронзенным стрелой. Охота на кобылицу, только что родившую жеребеночка, — да ведь это настоящее браконьерство, поступок, обвиняющий человека, безразлично, кем бы он ни был, в корысти, черствости души, темноте духа и нерачительном отношении к животному миру, его питающему. Как понять рисунок: то ли это порицание поступка дурного, бессердечного и аморального, то ли восхваление приема добычливой охоты. Как бы там ни было, мы можем сказать, что браконьерство имеет глубокие корни с далекой древности и отражает пороки человеческой души, проявляющиеся в отдельных личностях. Мне думается, что здесь все же лучник подрисован для того, чтобы осквернить какой-то смысл.
— После вашего объяснения, — признается Зоя, — мне теперь стало казаться, что и другие рисунки имеют какой-либо глубокий смысл. Но от нас он скрыт.
— Мне так тоже давно кажется, — соглашаюсь я. — Но удастся ли когда-либо прочесть все то, что желал изобразить художник на камне, не уверен.
— Вот бы оказаться в то время, да еще с пулевым оружием, — мечтательно говорит Алексей, — тогда бы я поохотился!
— Ты только так и смотришь на природу, — укоряет его Зоя. — Тебе лишь бы подстрелить, зажарить, съесть.
— Не спорьте, — успокаиваю я своих помощников. — Лучше посмотрим, что дальше.
На большой панораме (Фигура 35, рис. 50) пешие охотники, стреляющие из лука в оленей. Судя по всему, охотники окружили стадо грациозных животных, водившихся в этой местности.
Рисунки относятся к тому далекому времени, когда лошадь использовалась не только для езды на ней верхом, но и как объект охоты: видимо, тогда еще было много диких лошадей. Вот (Фигура 35, рис. 51) охотник стреляет из лука в лошадь, которую на него нагнала собака. Лучник стреляет в какое-то непонятное животное (Фигура 35, рис. 52). Верховой и пеший лучники с собаками окружили стадо горных козлов и стреляют в них из лука (Фигура 35, рис. 53). Это более удачный прием охоты, нежели преследование и скрадывание одиночным охотником даже с собакой. Вот, кажется, и все наши наиболее значительные находки.
Когда-то существовал расцвет наскальных гравировок. Потом произошли какие-то потрясения, сказалось великое переселение народов, походы аварцев, гуннов, монголов. Жизнь человека изменилась, исчезла привязанность к определенному месту жизни, да и темп жизни стал быстрее, и не стало времени на кропотливую работу нанесения камнем по камню изображений. Поздние рисунки, если они и есть, нанесены поспешной рукой, нацарапаны железным предметом (Фигура 35, рис. 54–57). Поиски рисунков, снятие с них копий в быстром темпе, в беготне по склону ущелья вверх и вниз, отняли немало сил, и я чувствую, что основательно переутомился. Но на душе радостно. Хорошо прожить день, когда он оставил удовлетворение и дал что-либо интересное!