Страница 9 из 37
Цесаревич был особенно счастлив, когда, сидя на белом коне перед Зимним дворцом и приложив к козырьку руку, наблюдал, как мимо проходят рысью эскадроны казаков в надвинутых на бpови папахах, держа в руках пики с развевающимися на концах значками. Всю жизнь Николай Александрович был влюблен в армию с ее нарядными мундирами, ее историей, и ни один из своих титулов не ценил более чина полковника, к которому представил его отец. "Став командиром эскадрона лейб-гусарского полка, он затем два года прослужил офицером в Гвардейской конно-артиллерийской бригаде. Ко всем своим обязанностям относился серьезно и добросовестно, - вспоминал впоследствии его двоюродный дядя "Сандро". - Смерть отца застала его командиром батальона Лейб-гвардии Преображенского полка в чине полковника..." Скромность цесаревича создала ему большую популярность в среде офицеров-однополчан.
Получив в девятнадцать лет под свое начало эскадрон, он отправился с ним на маневры в Красное Село. Сняв частный дом со спальней, кабинетом, столовой и балконом, выходящим в небольшой сад, вел приятное бездумное существование, ничем ни отличавшееся от от жизни любого молодого русского офицера из аристократической семьи. Он участвовал в жизни и разговорах офицерской столовой и заслужил дружбу своих товарищей.
"Теперь я вне себя от радости служить и с каждым днем все больше свыкаюсь с лагерной жизнью, - писал он матери из Красного Села. - Каждый день у нас два занятия: или утром стрельба, а вечером баталионные учения, или наоборот, утром баталионные учения, вечером стрельба... Завтракаем в 12 час., обедаем в 8 ч., между этими [занятиями] спим и после чай. Обеды очень веселые, кормят нас замечательно. После еды господа офицеры... играют в биллиард, кегли, карты, домино".
Императрицу тревожила мысль, как бы ревностный служака не забыл, что он наследник престола. "Ни на минуту не забывай, что глаза всех прикованы теперь к тебе, все желают увидеть, каковы будут твои самостоятельные шаги, - писала он. - Постоянно будь вежлив и учтив с каждым, не выделяя никого в особенности, но, в то же время, не допускай излишней фамильярности или панибратства и никогда не слушай подхалимов".
Николай Александрович 25 июня 1887 года благопослушно отвечал: "Всегда буду стараться следовать твоим советам, моя душка Мама. Нужно быть осторожным во всем на первых порах!" Но в дневнике записал иное: "Умаялись", "испробовали шесть сортов портвейна и немножко перепили", "валялись на траве и пили", "офицеры вынесли меня на руках".
Весной 1890 года, в ту пору молодой офицер, Николай впервые встретил семнадцатилетнюю танцовщицу из Императорского балета Матильду Кшесинскую. Hевысокого роста, живая, гибкая, полногрудая, с гордо изогнутой шеей, темными локонами и живыми глазами, Кшесинская уже десять лет училась в балетной школе, и в 1890 году была лучшей ученицей выпускного класса. На выпускном спектакле и праздничном ужине присутствовала вся императорская семья.
В своих мемуарах Кшесинская вспоминает о появлении Александра III, который, возвышаясь над всеми, громко спросил: "Где Кшесинская?" Когда ему представили девочку, царь, взяв ее за руку, приветливо произнес: "Будь славой и украшением нашего балета". Во время ужина рядом с Матильдой сидел государь император. Потом он передвинулся, и его место занял цесаревич. Когда Кшесинская взглянула на Николая, "в сердцах каждого из нас возникло непреоборимое влечение друг к другу". Запись Николая в своем дневнике была более лаконичной: "Поехали на спектакль в театральное училище. Была небольшая пьеса и балет, - очень хорошо. Ужинали с воспитанниками".
С того момента Кшесинская норовила попасться на глаза Николая. Узнав, что цесаревич с сестрой Ксенией часто выходят на балкон Аничкова дворца, чтобы поглядеть на людей, прогуливающихся по Невскому проспекту, Кшесинская каждый день проходила мимо. В мае, в день тезоименитства наследника цесаревича, она украсила свою комнату бело-сине-красными флажками. В то лето ее назначили в труппу, которая выступала в деревянном театре для офицеров, расквартированных в Красном Селе, где цесаревич нес службу со своими гвардейцами. Он ежедневно приходил посмотреть выступления Кшесинской. Однажды, увидев их обоих беседующими, царь с улыбкой заметил: "Да вы, я вижу, флиртуете".
Поскольку цесаревич и балерина никогда не оставались наедине, дальше флирта в то лето у них не зашло. "Мне казалось, что, хотя он и не влюблен в меня, то питает ко мне известное расположение, и я предалась мечтам", писала она. "Положительно, Кшесинская 2-я меня занимает", - признавался в дневнике Николай. Несколько дней спустя он писал: "Разговаривал с маленькой Кшесинской через окно". Перед отъездом из лагерей он добавил: "После закуски в последний раз поехал в милый Красносельский театр. Простился с Кшесинской".
Николай Александрович не видел Матильду почти год. В октябре 1890 г. вместе с братом Георгием он отправился в девятимесячное плавание по Средиземному морю, через Суэцкий канал в Индию и Японию. Родители надеялись, что, проведя несколько месяцев на борту судна, согревшись под лучами солнца и надышавшись соленым морским воздухом, Георгий подлечит больные легкие. Для Николая же, наследника российского престола, рассчитывали августейшие родители, это путешествие явится важным событием, во время которого он обучится дипломатическим тонкостям и успеет позабыть молодых дам, которые начали осложнять его жизнь.
Кшесинская не была единственной из них. Николай Александрович нашел, что балерина привлекательна. Она была всегда под рукой, хороша собой, изыскивала всяческие способы дать ему понять, как он ей нравится. Но чувство, которое Николай питал к высокой золотоволосой принцессе Алисе Гессен-Дармштадской, оказалось гораздо глубже. Принцесса Алиса была младшей сестрой великой княгини Елизаветы Федоровны, двадцатипятилетней супруги великого князя Сергея Александровича, дяди наследника цесаревича. Елизавета Федоровна, которую близкие звали Эллой, была жизнерадостной женщиной, своими праздниками на катке и домашними театральными постановками вносившая юный задор в жизнь императорской семьи. Наследник часто гостил у молоденькой тетушки. Когда к старшей сестре Элле приехала двенадцатилетняя Алиса, визиты наследника участились. Внешне серьезная и робкая, Алиса была страстной по натуре. Впервые обратив взор своих серо-голубых глаз на Николая (ему было тогда шестнадцать), она тотчас почувствовала к нему симпатию. К сожалению, жила она далеко, в Гессен-Дармштадте. К тому же, родители цесаревича считали, что захудалая немецкая принцесса не подходящая партия для наследника российского престола.