Страница 21 из 23
Картина четвертая.
На переднем плане чемоданы, узлы, целлофановые пакеты... Все готово к отъезду. Слева, в коляске Софья Петровна, рядом -- Боголь, в своей обычной одежде...На переднем плане Роман Иванович -- он складывает из своих картин костер...Трижды он приносит из палатки полотна и бережно укладывает в кучу.
Людмила. (Просяще) Дорогой Роман Иванович, послушайте меня...Умоляю, это минутное затмение и оно скоро пройдет. Перестаньте, вы все равно судьбу не обманите...
Игрунов. Оставь, Люся, нравоучения, я ведь не маленький ребенок...
Людмила. Тем более, этого не надо делать, вы столько потратили на них сил и энергии. И какой энергии! Чистой, возвышенной!
Игрунов. Новую жизнь надо начинать без старого багажа. С нуля. С чистого листа, оставив позади весь хлам (чиркает зажигалкой).
Людмила. (Бегает вокруг картин, не знает, что делать. Кого-то ищет глазами) Света, ты посмотри, что тут вытворяет твой художник! Он своим детям устраивает ауто-дафе...
Светлана. (Появилась из палатки, с небольшим чемоданчиком) Не кричи, Люся, Роман Иванович знает, что делает...
Людмила. Боюсь, не ведает, что творит. Как можно труд жизни -- в огонь! (Обращается к Боголю) Василий Савельевич, хоть вы на него подействуйте. Сейчас случится непоправимое...
Боголь (к Софье Петровне) Софочка, дай сюда мою рукопись...
Софья Петровна. А может, не будешь, может, пошлешь свой роман еще в какое-нибудь издательство...
Боголь. Не уговаривай, мы уже все решили. Дай рукопись и, если не выдерживают нервы, можешь не смотреть (берет рукопись и идет к костру)... Люся, я тебя люблю, но не повинуюсь и более того -- делаю то же самое (бросает рукопись в набирающий силу костер)...
Светлана. Ой, что вы делаете, сумасшедший? (Подбегает и начинает вытаскивать из костра страницы романа). Если мой муж свихнулся, то это совсем не значит, что весь мир должен сходить с ума...И потом, это мы начинаем новую жизнь, а не вы, вы остаетесь здесь...
Боголь. Ради Бога, Света, не отравляй и без того загубленную жизнь! Пусть горит ясным пламенем соцреализм и вместе с ним вся моя постылая жизнь...
Людмила. Где это я? Где мы все, что происходит? Борис Наумович, где вас носят черти, идите спасать произведения искусства и литературы!
Борис Наумович. (Выходя из своей палатки, в руках у него папочка). Что, ты, Люся, тут раскомандовалась? Мы еще с тобой не муж и жена... Вот приедем в Израиль, зарегистрируемся, ты выучишь иврит, вот тогда и будешь... с моего позволения иногда руководить (бросает в огонь папку). К черту юриспруденцию, к черту защитительную речь, которую я хотел произнести в защиту того прыщавого недоноска, который загубил невинные души... Все, моя душа освободилась от дряни и теперь со спокойной совестью мои стопы могут ступить на священную землю предков (подходит к Боголю и жмет ему руку). Поздравляю, Василий Савельевич! Это великий поступок...
Боголь. И я вас, Борис Наумович, поздравляю, и вас, Роман Иванович (пожимают друг другу руки)...
Игрунов. Черти, я даже не предполагал, что вы на это способны (смотрит на костер, поправляет съехавшую раму). Теперь мы гильдия сжигателей, свободных духом и не страшащихся потерь...
Боголь. Знаю одно: все создания смертных обречены на смерть, мы живем среди бренности...
Борис Наумович. Не надо так грустно, Василий Савельевич, жизнь ведь продолжается, хотя раненых не подбираем...
Софья Петровна. (Возле нее -- Светлана и Людмила, успокаивают ее). Девочки, я желаю вам самого... самого...(не сдерживается и плачет (они ее гладят по плечам, по голове, уговаривают... Она сквозь слезы) Борис Наумович, Роман Иванович, подойдите ко мне, я хочу вас благословить (достает откуда-то из пазухи образок Николая Чудотворца, целует его, крестит подошедших Романа Ивановича и Фраерзона)...Пусть ваша дорога будет легка и пряма, чего, к сожалению, у нас с Васильком не получилось...Прощайте...прощайте, Людочка, прощайте, Светочка, дай вам Бог удачи...
Борис Наумович. Это не надолго, мы за вами обязательно вернемся...
Софья Петровна. Не надо, Борис Наумович, зря утешать нас, это невозможно...
На авансцене Боголь и Светлана
Светлана. Вот и весь роман, мой дорогой Василек. Гладит его по лицу. Увидимся ли когда-нибудь и что скажем при встрече друг другу?
Боголь. Я знаю, что скажу: "Светик, а ты случайно, не забыла, где находится зиппер?" Поцелуй меня на прощание, я давно не ощущал бархатистости твоих губ...(Светлана целует его)...
Светлана. Может, это пошло и неуместно, но эти последние десять лет я жила... я была глупа, как сойка, но не жалею. Кое-что в жизни я открыла с твоей помощью и это скорее хорошо, чем плохо...Милый мой папочка, разлетаемся мы по вечности, словно грязь из-под гусениц танка... Противно (гладит его по щеке, заглядывает в глаза)...
Боголь. Не надо, Софья смотрит, ей и так тяжело...
Светлана. Вот так всегда -- Софья смотрит, Софья подумает, Софье плохо... Ты все время хотел в своем полевом госпитале сделать из меня сиделку...
Боголь. (Берет ее руку, подносит к губам) Прости, это рефлекс раба, прости... Напиши, как устроилась, дай знать, я этим буду жить...
Светлана. Если ты к своей жене испытываешь то же чувство...жалости...нет, пожалуй, безграничного сострадания, которое я сейчас испытываю к тебе...Это невыносимо...
Боголь. Сострадание? И только...
Светлана. Сострадание неизмеримо глубже и сильнее того чувства, что я испытывала до сих пор... С этим чувством нельзя примириться.
Игрунов. (С бутылкой и стаканом в руках подходит к Боголю) Давайте, Василий Савельевич, выпьем на посошок, помянем прошлое (протягивает стакан Боголю)...
Боголь. (Выпивает, остатки выливает в костер, вспыхивает пламя). Да будет вам дорога скатертью...Софочка, запомни эти мгновения, отныне мы остаемся совсем одни на этом необитаемом острове...
Борис Наумович. (Уже под хмельком) Этот остров навсегда останется в наших сердцах архипелагом любви и братской солидарности. Я непременно пришлю за вами "Боинг" и попробуйте только не прилететь ко мне в гости...
К Софье Петровне подходят Людмила и Светлана, прощаются...Людмила протягивает ей стопку постельного белья...
Людмила. Там мы купим себе другое, а тебе, Сонечка, это пригодится...