Остерегайся тихой воды

Какая же он мразь и сволочь, монстр, я понимала, почему русские требуют его выдачи от американцев. За такое надо сразу прописывать Аваду в лоб и секо по шее, чтоб наверняка, а труп потом сжигать и пепел по ветру. Тварь, ставившая эксперименты на людях просто потому, что он, видете-ли, волшебник, он хочет понять, почему рождаются маглорожденные, и ради этого он запытал сотни малолетних волшебников и их родителей, помимо не волшебников.

Я видела его записи. И мне хотелось пойти и самой его прикопать. Если узнаю, что Реддл занимается подобным, я его сама убью. Гримуар ведь не универсален у него есть свои слабые места.

Такие мысли всегда возникали у меня во время нахождения в карантинной зоне, так теперь назывались все концентрационные лагеря Третьего Рейха, гетто, места массовых убийств, зоны сражений с применением химического и радиационного оружия и многое другое.

При работе в карантинах никогда не допускали, чтобы одна группа провела внутри больше трех часов. Слишком уж давящая там была аура, слишком тяжело там было находиться.

Вообще, мало кто знал, что Инквизиция до сих пор существует. Конечно, не в том масштабе, что в Средние века и уже не столь нетерпима к магам, но она есть. И именно к помощи церковников прибегали маги, когда им требовалось вычистить ту или иную «темную» территорию. И именно церковники проверяли всех магов, работающих с наследием Германии. Они беседовали с нами, проверяли своими методами, и если что-то было не так, то этого мага забирали в лечебницы или храмы. Никто не хотел, чтобы мастера, работающие над такими материалами и в такой обстановке, сошли с ума. Это было бы катастрофой, слишком многое мы знали и умели и мир совсем недавно стоял на грани катастрофы.

А в мае сорок седьмого у нас состоялась переэкзаменовка, которую я прошла с блеском. Моя дипломная работа была засчитана еще в августе сорок пятого, теория была сдана тогда же. И с тех пор со мной успело поработать два Подмастерия, с успехом защитившихся на уровень Мастера-артефатора. Альбертино Лоретти, мой первый ученик, даже успел выучить собственного подмастерия. Психологическая проверка тоже не выявила отклонений, её проводили у всех, кто работал в карантинных зонах.

Я официально стала Мастером-артефактором в двадцать один год.

Это был забавный казус военного времени. Все гильдейские звания, присужденные в столь сложный период без должной сдачи экзамена, не значили ничего в мирное время, с точки зрения юриспруденции, разумеется. Это касалось только тех гильдий, что не принимали участия в боевых действиях, а я была членом как раз такой организации. С одной стороны это было правильно.

Но я уже говорила, что нашему набору тотально не везло.

Нас тогда было двадцать человек, получивших звание экстерном, и лишь пятнадцать дожили до сорок седьмого, при том что только у десяти были ученики. Кто-то погиб при магических обвалах и выбросах от нестабильных артефактов, кого-то убили, Марка Стенпсона забрали церковники – он повредился умом, изучая материалы в одной из потайных лабораторий Германии.

Звание Мастера-артефактора получало всего девять человек. И доказать, что они достойны, смогли лишь восемь.

Выходя из кабинета комиссии, я очень четко знала, чего я хочу.

Спокойствия, тишины и тепла.

========== Часть 18 ==========

Начиналось всё хорошо. Сразу по прибытию в Министерство, меня проверили, поприветствовали и забыли. Как и сотню других волшебников.

Бартемиус был рад меня видеть, показал фронт работы - старый магловский особняк. Требовалось установить мощный защитный и антиаппарационный купол, накинуть противомаггловские чары и вплести всё это в здание. Не будь у меня опыта работы в Мангуп-Кале, я бы справилась за полгода, а так думала справиться за месяц.

Спокойная, монотонная работа меня успокаивала, снимала часть паранойи и давала дорогу посттравматическому синдрому. Громкие звуки, яркий свет и огромное количество людей начало меня пугать. Палочка была вечно в боевой готовности, а посох судорожно сжимала в кармане.

Смейтесь в лицо тому, кто скажет, что артефакторы не воюют. Это не так. Да, мы не боевые маги, мы не отряд быстрого реагирования в одном лице, но если дать нам время, то даже в открытом поле мы сможем возвести комплекс защитных чар сравнимый с теми, что накладывают на королевские дворцы. Это будет чертовски опасно для нашего здоровья, после этого последуют три дня глубокой комы, но всё это время защита будет стоять. Потому разумные существа стремились атаковать нас быстро и внезапно или выматывать вечными перебежками.

Это было в мае сорок шестого. Магловская война уже год как закончилась, магическая тоже. Моя группа восстанавливала древнее капище в Югославии. Работы были в самом разгаре, как вдруг неизвестно откуда возникли маги-отступники.

Таких было много после войны. Одиночки, лишившиеся родных и близких, группы, покинутые лидером, дети, вставшие на путь мести, всех их объединяло одно - кровавая пелена в глазах.

Их было трое. Опытные Мастера трансфигурации. Они сразу блокировали связь с боевыми магами и гильдией. Это заняло всего две секунды. За это время я успела выставить стандартный щит и начала увеличивать посох. Потом все исчезло. Была только я, палочка в моей руке и посох, используемый на манер копья. По времени вся схватка заняла минуту, по ощущениям - час. Мы потеряли одного, и двух ранило, противники были мертвы.

Таких случаев было множество по всей бывшей территории ведения боев. Кто-то сходил с ума от потерь, кто-то слишком тонко чувствовал Завесу, кто-то просто видел то, что сломало его. Мы ведь тоже люди. У нас красная кровь и эмоции те же.

Работа с особняком заняла полтора месяца. Я слишком себя переоценила. Но Бартемиус и приглашенные родовые мастера остались моей работой довольны, и родовое клеймо Краучей пропало с моей руки.

Это было так странно. Казалось, я сейчас взлечу от счастья, такой легкой я себе казалась.

Переживать ПТСР я направилась в Исландию. В ту маленькую пещерку рядом с горячим источником и побережьем. Почему-то меня тянуло именно туда.

Тем более, что денег всё равно не было. Гильдия платила за работу мне едой, снаряжением, доступом к артефактам и лабораториям, одеждой, но не деньгами. Те немногие накопления, что у меня были, я как-то незаметно потратила. А оплата за работу на Бартемиуса изначально не предполагалась.

В результате я практически вернулась к началу. Из материальных благ у меня есть только потрепанный, видавший виды полупустой рюкзак и форменная одежда мастера в очень потасканном виде. А вот личные показатели у меня были куда как круче. Знания, опыт и навыки давали мне пространство для маневра.

На острове ничего не изменилось. Всё тот же пронизывающий ветер, теплый пар от горячих источников и уютный полумрак пещеры. Деревья выросли и окрепли, а рядом с ними начал пробиваться кустик, прямо в том месте, где раньше я зажигала костер. Это было мило и умиротворяюще.

Большую часть времени я проводила на побережье, плавала как человек, как калан, собирала ракушки, делала из них ожерелье, изучала движение волн, колдовала и танцевала под треск магического костра.

Как-то так получилось, что все мои планы, стремления, идеи не выдержали столкновения с реальностью. Всё казалось таким глупым и не нужным, что я просто потерялась и не знала, где то, что я хочу? Где то, к чему я всё время стремилась? Где то, ради чего я боролась?

А потом. Я даже не знаю, что произошло. Просто, поняла, что спокойна. И решила положиться на волю судьбы, предварительно проинспектировав свои запасы.