Наледь

- Не трогай меня, мерзавец! - Катя свободной рукой наотмашь хлестнула его по щеке.

- Ах, так! - Дербень-Калуга сграбастал своими длинными ручищами Катю и бросился к дверям.

- Стой! - Семен откуда-то сбоку по-петушиному налетел на Дербень-Калугу и ударил его в скулу.

Дербень-Калуга лязгнул по-волчьи зубами, бросил Катю и, рванувшись к Семену, поддел его правой рукой, словно крюком, и бросил в дальний угол зала. Семен отскочил от стенки, как резиновый, и снова бросился на противника, осыпая его молниеносными ударами.

Дербень-Калуга, не ожидая такого напора, стал по-бычьи отступать и, наконец, страшным ударом в лицо опрокинул Семена на пол.

- Уймите этого крокодила! Он убьет его! - закричала Лиза.

Кто-то сзади взял Дербень-Калугу и в железном замке сцепил руки. Дербень-Калуга попробовал присесть, кинуть его через себя. Но тот был тяжел, как слон. Дербень-Калуга обернулся и узнал рябого монтажника.

- Чего тебе надо? - хрипло спросил он.

- А ничего, - ответил монтажник и легко поднял Дербень-Калугу. Иди-ка, милок, остынь.

Он вынес Дербень-Калугу на лестничную клетку:

- Ступай!

- Ах, вы все тут заодно! Ну, так пожалеете.

- Иди, иди. Поговорили и будет.

- И я здесь не один. Скоро узнаешь, тертая морда.

Монтажник вернулся в зал и объявил тоном начальника:

- Танцы окончены. Прошу расходиться.

Семена и Катю он задержал.

- Вам нельзя уходить. Пока останетесь здесь.

С ними вместе остались Лиза и Михаил. Лиза все смотрела на разбитое Семеново лицо и всхлипывала.

- Перестань! - сердито унимал ее Семен. - Что я, покойник, что ли?

- Тебе больно, Сеня? - спрашивала она жалобно и еще пуще заливалась слезами.

Катя была бледная, глаза ее горели и казались теперь совершенно черными. Михаил держался поодаль, старался не смотреть на нее, отшучивался:

- Ничего себе история с географией. Придется ночную оборону вести.

В зале осталось еще несколько монтажников. Ими распоряжался бригадир:

- Запереть дверь! А теперь парты сюда! Живо! Дверь забаррикадировать!

Из классной комнаты стали сносить к двери парты и громоздить их друг на друга. Работали молча, в томительном ожидании, что скоро придут. И они пришли. Сначала по лестнице громыхали сапоги, потом сгруживались перед закрытой дверью, и слышно было тяжелое дыхание поднимавшихся людей. Наконец раздался громкий стук в дверь и голос Дербень-Калуги:

- Рябой, открывай!

Из зала никто не ответил.

- Послушай, бугор! - примирительным тоном сказал Дербень-Калуга. - Ты нам не нужен, и людей твоих мы не тронем. Выпусти этого щенка, я с ним посчитаюсь. И девчонку: проучить надо. Ну?

- Пеняй на себя. Навались, ребята!

В дверь начали ломиться; она глухо задрожала от сильных ударов, но выдержала напор.

- Ну-ка вниз за бревном, живо! - кричал Дербень-Калуга. - Да потяжелее принесите.

Бригадир отвел Михаила к окну.

- На улице никого не видно?

Михаил приоткрыл створку, посмотрел:

- Никого.

- Нужно бежать в клуб. Там сейчас народ. Позвать сюда... И кого-нибудь из начальства.

- Но ведь отсюда не спрыгнешь... Тут, слава богу... - Михаил снова опасливо посмотрел в раскрытое окно. - Метров двенадцать будет.

Бригадир сходил в классную комнату и принес моток электрошнура. Привязав один конец за радиатор, он бросил второй в окно:

- Спускайся!

- Господи благослови! - Михаил криво усмехнулся и осторожно полез на подоконник.

Шнур показался ему слишком тонким. Он глубоко, до режущей боли впивался в руки. Михаил кряхтел, корчился и отталкивался от стенки коленями. Но его снова тянуло к стене, словно кто-то толкал его, хотел вдавить в эту шершавую, обдиравшую руки и лицо штукатурку. Наконец он почувствовал ногами землю, бросил шнур, огляделся - никого. Быстро отряхнул с пиджака белый известковый налет и побежал.

Недалеко от школы ему встретилась на дороге большая толпа. Впереди шли Синельников и комсорг Пятачков, быстрый круглолицый крепышок.

- Забродин, вы из школы? - спрашивал он своим пронзительным тенорком. И вы допустили драку? Кто участник? Саменко? Безобразие! А еще член бюро...

- Саменко тут ни при чем, - пытался возразить Михаил.

- Молчите! Нам все известно.

- Пошли! - сказал Синельников. - Скорее, ребята!

Эти "ребята", молчаливые пожарники, держались кучно возле Синельникова, как телохранители. Толпа двинулась к школе, сохраняя свой особый порядок: впереди Синельников, за ним пять молодцов, Пятачков и Забродин, а уж потом все любители потешных зрелищ.

Дербень-Калуга со своими приятелями, выломав дверь, уже разбрасывали парты, когда подоспела неожиданная помощь. Увидев перед собой хладнокровно приближавшегося Синельникова, он понял, что терять ему больше нечего.

- Ах, главный инженер! - осклабился Дербень-Калуга. - Давно не виделись... А поговорить есть о чем... Свет! - вдруг рявкнул он и бросился к Синельникову.

Два пожарника, словно по команде, выдвинулись вперед и через мгновение сидели верхом на Дербень-Калуге.

- Тихо, милый, тихо, - ласково уговаривали они его, связывая.

Один из приятелей Дербень-Калуги, толстошеий, с медвежьим загорбком, побежал к выключателю, но там его встретил появившийся из зала рябой монтажник. Он поднес к его лицу увесистый кулак и сказал:

- Чуешь?

Синельников, кивнув на Дербень-Калугу, распорядился:

- В холодную его! - Потом через пролом в дверях вошел в зал.

За ним двинулась вся толпа.

- Кто еще виновен? - строго спросил Синельников, останавливаясь взглядом на Семене.

У Семена опух разбитый нос, на верхней губе остались следы крови. Он зло смотрел на Синельникова и вдруг сказал с вызовом:

- Вы виноваты.

- Я? - Синельников повернулся к комсоргу. - Пятачков, этот парень, кажется, из вашего бюро?

- Да, к сожалению, - быстро подтвердил Пятачков.

- Я повторяю, что виновны вы.

- Что это значит? - строго сказал Синельников. - Может быть, вы поясните?

- Да, я поясню. У нас вместо клуба - барак. В прошлом году должны были построить клуб. Но где он? Нет клуба. А деньги, отпущенные на клуб, вы вложили в док. Вы план выполняете... А мы вынуждены подобные сборища проводить... По углам! В этой пыли, с драками...

- Послушайте, вы, любитель увеселений! Зачем вы сюда приехали? Город строить? Или для приятных развлечений? Вы знаете, что такое док? Это ремонтная станция кораблей. Это - тысячи рабочих!.. А вы хнычете, что вам танцевать негде. Забыли, чьи вы дети! Ваши отцы с ножовками и топорами города строили. Пайки хлеба, как мыло, нитками резали. Создали для вас, вручили вам лучшую в мире технику... - Синельников прервал свою речь, махнув рукой... - О чем тут говорить.

- Мне очень жаль, что этот парень из вашего бюро, - сказал он Пятачкову иным тоном.

- Обычная философия виноватых, - снисходительно заметил Пятачков. - Я займусь. Саменко! - крикнул он вслед уходившему Семену. - Мне поговорить с тобой нужно.

- Не о чем.

Семен быстро спускался по лестнице и вдруг услышал за спиной характерные щелчки высоких каблуков.

- Что ты за мной бегаешь! - сердито обернулся он к Лизе. - Что я тебе, нянька-воспитательница?

- Сеня, не надо так, - ее пухлые губы жалко задергались, в глазах появились слезы.

- Отстань!

Семен выбежал на улицу и быстро пошел в рыбный порт. Но частый топот Лизиных каблучков неотступно следовал за ним. Она всхлипывала и говорила одно и то же:

- Я же знаю, тебе так тяжело...

- Отстань!

- Ты бы не сказал такое Синельникову, кабы не драка.

Семен остановился:

- Дура ты. При чем тут драка? Такие, как Синельников, жизнь нашу обкрадывают. Пойми ты.

- Я понимаю. Только ты не прогоняй меня.

Она прижималась к нему, обнимая его за шею, и шептала:

- Не прогоняй меня, Сеня...