Солженицын и Сахаров

Если бы книга "О стране и мире" была издана анонимно или под псевдонимом, то, вероятнее всего, она не привлекла бы большого внимания. Ни в этой книге, ни в своих прежних статьях и "меморандумах" А. Д. Сахаров не создал никаких оригинальных политических концепций, многое из того, что он пишет, можно

251

найти (при гораздо большей систематичности и последовательности изложения) в работах других, главным образом западных авторов. Сам Сахаров ссылается во введении на работы "благородных и проницательных мыслителей - физиков и математиков, экономистов, юристов, общественных деятелей, философов", таких как А. Эйнштейн, Б. Рассел, Н. Бор, Р. Кассен. В Нобелевской лекции Сахаров приводит пример А. Швейцера, немецкого врача, гуманиста и философа. К этим же именам можно было бы прибавить имя крупнейшего американо-русского социолога Питирима Сорокина или американского математика А. Раппопорта. В конце концов, А. Д. Сахаров не является и не претендует на роль политического мыслителя. Но разве только политики-специалисты имеют право излагать свои взгляды и участвовать в политических дискуссиях современности?

Главное в деятельности А. Д. Сахарова - это его мужественная и неустанная борьба за свободу человека, за уважение элементарных демократических прав советских людей, защита политических заключенных. Являясь одним из наиболее выдающихся физиков современности, человеком, который внес огромный вклад в развитие советской науки, и не только в создание советского водородного оружия, но и в различные области мирного применения термоядерной энергии, А. Д. Сахаров пренебрег своим положением и привилегиями ради борьбы за права человека и в СССР, и в других странах. Эта деятельность, сочетаемая с неустанной борьбой за мир и сближение народов, была в конце 1975 года справедливо увенчана Нобелевской премией мира. Но именно потому, что голос А. Д. Сахарова, как Нобелевского лауреата, будет звучать еще громче и слышнее для всех - и в нашей стране, и за ее пределами, - мы считаем важным критически рассмотреть то политическое кредо, которое было изложено Сахаровым в брошюре "О стране и мире".

В чем А. Д. Сахаров прав?

Я не могу согласиться со многими предложениями и высказываниями А. Д. Сахарова, о чем будет идти речь ниже. Но всякая объективная оценка разбираемой книги А. Д. Сахарова должна начинаться не с критики, а с перечисления тех положений, по которым нельзя не согласиться с ее автором. Разве можно, например, оспаривать высказывания Сахарова о преступле

252

ниях сталинских времен и ужасах террористического режима, установленного в нашей стране в годы сталинского правления? Разве можно оспаривать утверждения Сахарова, что многие пережитки этого режима сохраняются до сегодняшнего дня, что советское общество во многих отношениях остается закрытым и недемократическим? Разве можно всерьез оспаривать критику А. Д. Сахарова в адрес советской системы выборов, в адрес тупой и жесткой цензуры политических, научных и художественных произведений? Разве можно не согласиться с Сахаровым, когда он пишет и говорит о чрезмерной жестокости советской пенитенциарной системы, о систематическом нарушении многих элементарных гражданских и политических прав и свобод, в том числе свободы слова и печати, свободы политических ассоциаций, свободы получать и распространять информацию?

Невозможно оспаривать высказывания А. Д. Сахарова о тяжелой судьбе крымских татар, немцев Поволжья, месхов, о дискриминации евреев, о пренебрежении важными аспектами национальной жизни некоторых других народностей СССР. Сахаров справедливо выступает за устранение всех искусственно воздвигаемых препятствий на путях свободного обмена информацией и идеями и свободного передвижения людей. Нетрудно убедиться, что Сахаров никогда не выступал против разрядки, основанной на росте доверия между всеми странами и народами, на сближении всех частей современного расколотого мира. Ни в своей книге "О стране и мире", ни в Нобелевской лекции А. Д. Сахаров не выступает против основных идей и предложений Хельсинкского совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Наша печать явно обманывает своих читателей, когда представляет А. Сахарова противником Общеевропейского Совещания в Хельсинки. "Заключительный акт совещания в Хельсинки, - заявил в своей Нобелевской лекции А. Д. Сахаров, - в особенности привлекает наше внимание тем, что в нем впервые официально отражен тот комплексный подход к решению проблем международной безопасности, который представляется единственно возможным; в акте содержатся глубокие формулировки о связи международной безопасности с зашитой прав человека, свободы информации и свободы передвижения, и важные обязательства стран-участников, гарантирующих эти права. Очевидно, конечно, что речь идет не о гарантированном результате, а именно о новых возможностях, которые могут быть реализованы лишь в результате длительной планомерной работы с единой и последо

253

вательной позицией всех стран-участников...". Где же здесь можно усмотреть отрицание важности Хельсинкского совещания? Где здесь можно усмотреть сходство с позицией А. И. Солженицына, яростно атаковавшего летом 1975 года саму идею Общеевропейского совещания и объявившего "предательством" поездку президента США Д. Форда в Хельсинки?

Невозможно оспаривать мысли А. Д. Сахарова по поводу взаимного и сбалансированного сокращения вооружений, особенно ракетного и ядерного оружия, к тому же Сахаров высказывается здесь по проблемам, которые знакомы ему отнюдь не из чтения газетных и журнальных статей. Сахаров нигде не издевается, подобно Солженицыну, над западной либеральной и лево-радикальной интеллигенцией. Критикуя ошибки этой интеллигенции (как он их понимает), Сахаров одновременно подчеркивает разумность, внутреннюю честность и альтруизм основных кругов западной интеллигенции. Призыв А. Д. Сахарова к демилитаризации, к сокращению поставок оружия в слаборазвитые страны, к интернационализму и национальному альтруизму, к увеличению экономической и культурной помощи "третьему миру", - такой призыв можно только приветствовать.

Хотя А. Д. Сахаров в ряде случаев рисует слишком уж безрадостную картину советской провинции, - не так уж много у нас деревень и поселков, где рабочий день начинается с многочасовых очередей за хлебом, и где "вся округа" сбегается к магазину, если там "дают" мороженую треску: - он несомненно прав, когда пишет об очень плохом снабжении продовольственными товарами и товарами широкого потребления провинциальных городов и деревни. Итальянскому корреспонденту газеты "Джорно", который в открытом письме своему главному редактору ("За рубежом", № 45, 1975) восторгается московским молоком и маслом, следовало бы поговорить на этот счет хотя бы с жителями Калинина, Калуги, Курска и других не слишком далеких от Москвы областных центров, которые очень часто приезжают в Москву только за тем, чтобы наполнить свои рюкзаки и сумки колбасой, мясом, сгущенным молоком и даже макаронами высших сортов, которых они не могут купить в своих продовольственных магазинах.

Сахаров безусловно прав, когда пишет о перенапряженности советского хозяйства, об отсутствии резервов, о многих примерах хищнического отношения к природе, о плохих больницах или о росте алкоголизма.

254

Сахаров вполне справедливо критикует чрезмерную государственную централизацию советской экономической жизни, недостаток самостоятельности даже у самых крупных промышленных предприятий, у колхозов и совхозов. Он справедливо протестует против различных форм преследования инакомыслящих, о репрессиях по политическим мотивам, которые хотя и заметно сократились по своим масштабам, но продолжают тяжелым грузом давить на общественную жизнь. Человек нерелигиозный, он не без основания сетует по поводу униженного положения в нашей стране всех религий, церквей и сект.

В заключительной части книги Сахаров пытается предложить позитивную программу демократических реформ. Хотя по некоторым из 12 пунктов его программы можно было бы спорить, в целом его предложения являются правильными. Я, например, считаю, что при нынешней централизации и огромных масштабах советского производства требование о полной свободе забастовок отнюдь не является первоочередным условием демократизации. Гораздо важнее на первом этапе обеспечить рабочим и служащим полную свободу собраний и демонстраций, подачи петиций и манифестаций. Во всяком случае, изложенная А. Д. Сахаровым программа вызывает у меня и моих единомышленников больше сочувствия, чем поводов для спора и возражений.