Все на продажу

Знаменитый киноактер Таннер Коул озабоченно смотрел в затемненное окно своего лимузина. Его машина была двенадцатой в очереди таких же машин, выстроившихся перед входом в ресторан «Мортон», где начинался прием «Вэнити фэр» по случаю вручения «Оскара». Коул не удержался и застонал. Год за годом он твердил бесчисленным репортерам, что доволен своей судьбой кинозвезды, что ему нравится этот вечер и прием. Но его бесит очередь из лимузинов! Он терпеть не может ждать. Даже знаменитостей бывает слишком много.

Он достал из серебряной табакерки маленькую дозу жевательного табака и отправил ее в рот. Он винил в происходящем чертову прессу. Каждого актера необходимо было сфотографировать, и те, чей черед еще не подошел, ждали в машинах, чтобы потом предстать перед объективами во всем блеске. Коул считал все это страшно скучным, признаком того, что многие «звезды» никакие не актеры. Настоящим актерам наплевать на выстроившихся журналистов, ведь они знают, что журналисты не имеют отношения к их работе, а для них важна только работа.

Коул нажал кнопку, опустил стекло и выплюнул зеленую табачную массу. Двадцать лет назад он учился в Йельской драматической школе, числил себя интеллектуалом и признавался близким друзьям, что стоит выше всей этой мелкой голливудской возни. При этом он не забывал напоминать репортерам, что в друзьях у него ходят по-настоящему успешные люди вроде Крей-га Эджерса, гостившего в его голливудском особняке. Четыре часа назад он уехал, оставив Крейга в ванне со стаканом зеленого чая со льдом.

Каждый год Таннер Коул устраивал у себя знаменитый прием следом за «оскаровским» приемом «Вэнити фэр». В этом году он пригласил к себе Крейга Эджерса Он не знал подробностей, но, судя по всему, у Крейга были проблемы со сценарием по его книге «В смятении», и Коул пообещал познакомить его с полезными людьми. Таннер, естественно, «полюбил» книгу (он вообще все «любил»), и никто поэтому не мог упрекнуть его за желание сыграть главную роль в будущем фильме по книге.

Лимузин остановился, и он снова попытался что-нибудь рассмотреть в окне. Впереди было еще шесть машин. Что за черт, подумал он, зачем ждать? Вполне можно пройтись пешком. Он не причислял себя к изнеженным знаменитостям, обленившимся настолько, что им приходится подтирать задницу… Включив устройство для переговоров с водителем, Таннер сказал:

— Останови, Руперт. Я выйду здесь. Водитель посмотрел на него в зеркало заднего вида.

— Вы уверены, мистер Коул? Это небезопасно.

— В прошлом году я снимался в северном Китае, — ответил Коул. — Что по сравнению с этим вход в ресторан в Лос-Анджелесе?

Машина затормозила, и Таннер вышел, хлопнув дверцей. В одной из машин впереди актриса Дженни Кадин сидела в зловонном дыму от сигары Комстока Диббла.

— Умоляю, Комсток! — Она закашлялась и стала разгонять руками дым. — Если бы я знала, что ты будешь курить, то не поехала бы с тобой.

Комсток Диббл злорадно захихикал. Смокинг топорщился у него на груди, брюки едва застегнулись на брюхе.

Он заплатил за смокинг 5 тысяч долларов, но в мире еще не родился портной, который смог бы справиться с его пропорциями, сколько бы денег ни получил. Диббл не желал Дженни Кадин смерти, но не собирался признавать, что она важнее сигары, поэтому совсем немного опустил стекло.

— Благодарю. — Дженни Кадин вздохнула и изобразила улыбку. Она пребывала не в лучшем настроении, так как «Оскар» присудили не ей, а Джулии Роберте. Ей было неудобно сидеть в тяжелой юбке. Зачем она согласилась с уговорами стилистки ее надеть? Она не только не завоевала «Оскара», но и ошиблась с нарядом: завтра газеты наверняка напишут, что в своем платье, похожем на бальный наряд пятидесятых годов, она смахивала на розовый зефир…

Дженни с ненавистью посмотрела на сигару Комстока и выдавила:

— Насчет этой роли…

Комсток с улыбочкой стряхнул пепел на пол.

— Хорошая роль. — В Нью-Йорке, на Парк-авеню, ему, воз можно, было не место, но в Голливуде он чувствовал себя как дома. — Потенциальный «Оскар».

— Мне другой не надо, — фыркнула она. Комсток опять хохотнул:

— Не уверен, что она для тебя.

Дженни в изнеможении зажмурилась. Она ненавидела просить, но деваться было некуда. Даже будучи лауреаткой «Оскара», она должна была зубами выгрызать себе лучшие роли; у нее на глазах прерывались карьеры многих актеров и актрис, делавших неверный выбор. Поэтому после звонка агента, поведавшего о новом сенсационном проекте Диббла, она решила, что необходимо поговорить с Комстоком наедине. Для этого после церемонии награждения она притворилась, что не может найти свою машину.

— Хватит, Комсток, — сказала она другим тоном. — Ты же знаешь, что рано или поздно расскажешь мне о роли.

— Ты так считаешь? — Комсток выдохнул особенно большое облако сигарного дыма. Впервые за несколько недель у него было хорошее настроение. Больше всего на свете он любил мучить актрис, особенно таких самоуверенных, как Дженни Кадин, к тому же сейчас в его власти было сделать ей самое блестящее предложение. Он сам решал, кому его сделать, и ни Дженни Кадин, ни кто-либо еще не мог повлиять на его выбор.

Рано утром, попивая кофе в одних шелковых красных трусах, Комсток читал в номере отеля «Времена года» «сценарий» Джейни Уилкокс. Первой его мыслью после чтения было: почему эта дурочка сразу не показала ему свою работу? Диббл прекрасно знал, как поступить с этим материалом: именно с такими сюжетами он умел обращаться лучше всего. Он превратит это в современную классику, в историю о грехопадении алчной молодой красавицы. Падение, потом воскрешение — не это ли любимый всеми сюжет? Грех и спасение, снова и снова — такова история и его собственной жизни…

Сейчас, сидя в лимузине с Дженни Кадин, он поздравлял себя с тем, что снова спасся. Фокус состоял в том, чтобы подбросить в воздух новый золотой шар, отвлекая всеобщее внимание от прежних неудач. Диббл не мог не признать собственной гениальности: он правильно сделал, что заказал Джейни Уилкокс сценарий. Наверное, он всегда знал о ее незаурядности. Теперь он оповестит об этом всех, пусть поймут: он истинный профессионал — только он мог так сильно рисковать…

Только без спешки, спохватился Диббл. Пыхтя сигарой, он окинул взглядом Дженни Кадин (она выглядела этим вечером далеко не лучшим образом) и небрежно осведомился:

— Что тебе известно о проекте?

Дженни не отличалась умом (все мысли, которые она высказывала, подбрасывали ей агенты и менеджеры), но даже она догадалась, что настало время для лести.

— Только одно: что это гениально.

— Это история Джейни Уилкокс, — сообщил Комсток. Ему было любопытно, какой будет реакция на это имя после происшествия в «Динго». Как он и ожидал, для живущей в собствен ном крохотном мирке актрисы это имя мало что значило.

— Кажется, она феминистка?

— Можно сказать и так. — Комсток со смехом похлопал Дженни по бедру, думая, что из нее получилась бы отличная Джейни Уилкокс, будь она лет на десять моложе. Очень прискорбно, что люди стареют…

— Послушай, Комсток, — не выдержала Дженни, совсем отравленная дымом, — погаси наконец сигару! Так ты убьешь нас обоих!

Комсток с ухмылкой выпустил в ее сторону новую зловонную струю.

— Наоборот, дорогая, дым — защитное средство-Джейни Уилкокс, сидевшая в лимузине в двух машинах от них, случайно глянула на свою левую руку и в ужасе вскрикнула. На ее пальцах оставалось кольцо, подаренное Селденом при помолвке, и обручальное кольцо.

Поспешно их сняв, она уже хотела сунуть украшения в серебряную вечернюю сумочку от Прады, но заколебалась, сжимая их в правой ладони. Она испытывала раскаяние. Если бы Селден увидел ее в момент торжества…

При виде снятых колец она не могла не вспомнить, как стояла семь месяцев назад под раскаленным добела тосканским солнцем, глядя в глаза мужчине, которому предстояло стать ее мужем. Раньше она считала, что влюблена, но любовь ее подвела, и вот она одна…

Не правильно, что так складывается жизнь. Когда происходит что-то хорошее, разве не нужно это с кем-то разделить? А у нее нет никого, даже подруги. Сидя в черном кожаном салоне лимузина, она была близка к слезам.