Страница 2 из 84
Фрагмент первый:
Граждане страны советов не любили писать биографии:
- Вроде как донос на себя пишу. Мало им когда и где появился - так раздевайся до исподнего, выворачивайся на изнанку, признавайся без утайки, какими плохими делами замарал имя своё прежде, от чего отказывался и почему? Что за рыбина, с кем, в каких морях-окиянах плавал в прежние времена, с какой целью мутил воду? - кто такие "имы", чьих будут, откуда взялись на Руси, и почему допросы устраивают - желавшие знать истину пропадали.
Когда неведомым и могущественным "имам" пролетарский нюх шептал (доносил) "крайне подозрительная личность пытается утаить нехорошее прошлое!" - голосом, обещавшим многие неприятности, "исповедники" выпускали короткое:
- Подробную ...- на что допрашиваемые натурально дивились:
- Чего писать-то? - рождались исповеди не полные у одних, на четвертушку листа ученической тетради крупной прописью у других, и короткие, без деталей, корявым почерком у третьих.
С етовавшим на слабые познания грамоты дозволял и сокращать биографическую повесть до двух позиций: копия с паспорта о времени явления в свет плюс скудные сведения о родителе:
- Рабочий - и как вариант:
- Служащий... - половина родословной, принадлежавшая матери, читателей не интересовала.
Если в старину верующие докладывали служителям культа о прегрешениях устно - власть советов упущения "пастырей овец православных" модернизировала в биографии во "благо молодого савецкого государства"
Дальше лучше и шире: написал биографию - молодец, теперь напиши мнение о соседях спраа и слева, что говорят и чего не говорят, наибоьший интерес представляет молчание, молчащие опаснее. Пишите много и часто, а органы определят, что пойдёт на подшив в дело, а что останется в архивах.
Биография автора полная, с деталями, устоявшими против времени: "в одна тысяча тридцать пятом году от рж. Христова", а до рж. Христова русские отнимали мёд у медведей, выгоняли лохматы из берлог и занимали медвежью жилплощадь . Добытый грабежом мёд , воск, мягкую рухлядь, пеньку и прочее за рубежи сплавляли, сами при лучине щи лаптем хлебали и пням богу молились - восьмого месяца, в третьем часу ночи девятого дня трудами повитух покинул материнское чрево и отправился в путь с названием "жизнь"
Как принимают новорождённых в иных землях автору неведомо, но отечественные повитухи шлёпают прибывшего по заду и ждут: заорал младенец от первого незаслуженного наказания - хорошо, включил лёгкие в работу, жить будет, а незаслуженное наказание забудется, мал, чтобы помнить первый шлепок по седалищным мозолям .
Автору профессиональные приёмы повитух не понадобились, и вот что повествуют устные семейные хроники: начальный момент выхода младенца ничем не отличался от выхода миллионов других младенцев, ординар, но как только вышла голова и была очищена от ненужных биологий - младенец открыл глаза, рот и неокрепшим голосом завопил:
- Не хачу, бляди, верните на место! - на что принимающий врач в звании "профессор" возразил:
- Пардон, назад ходу нет, нынешний лозунг "только вперёд!" выполнять надо . Нет, вы только п олюбуйтесь на умника! Назад ходу ни у кого не бывало и не будет! И сколько собрался пробыть в утробе матери, срок? Год, два, пять? дольше? Может, скажешь, как твою персону на прежнее место затолкать? - младенец замолчал, скосил мутные глаза на доктора, не ответил, но словесное и физическое буйство прекратил:
- Сиську хочу...
- Требование естественное, законное, будет сиська... две.
- Мать, помнишь, кто встречал сынка у выхода?
- Помню. Старый доктор, с бородкой.
- На Ивана Сергеича Тургенева похож?
- Не помню фамилию, вроде профессором называли.
- Ну, да, в рядовой губернской больнице - и профессор. Ни много чести сыночку? А с другой стороны в отечество пришли такие времена, что и профессорам дозволялось трудиться в губернских городах. То-то, смотрю, тянет к высоким материям! Вот оно, время открытия тайн!
Это был единственный случай в практике врача, отдавшего многие годы родовоспомоществованию, кое в настоящее время переделали в "перенатал"
Устные семейные хроники добавили слова профессора:
- Да-а, сударыня, далеко не ординарное дитя явили миру - всех рожениц профессор величал "сударынями"
Факт нежелания младенца выйти в мир доктор (профессор) описал латынью, совсем было приготовился послать работу в заграничный медицинский журнал, но вспомнил в какое время живёт и остановился: "рискую, ныне власть в руках дураков и подлецов, чего доброго ума хватит описание редкого явления за шпионское донесение засчитать... Тогда конец, сгину, как пить дать сгину..." - и спрятал записи "от греха подальше"
В тридцать седьмом благословенном году старое сердце профессора отказалось служить и ушло в бессрочный отпуск.
Сын, разбирая отцовы бумаги, нашёл записи, и, зная латынь, прочёл:
- Прости отец, но такого быть не могло, похоже на записи выжившего из ума - и предал записи огню.
Один случай отказа выйти в мир не прояснит причину, всякому чуду нужен десяток случаев, чтобы чудо потеряло звание, один факт останется чудом, как и воскресение из мертвых.
Столь грандиозное явление свершилось в родильном отделении третьей городской больницы губернского града, не исчезнувшего до сего дня и стоящего на реке средней глубины, скорости течения и не совсем чистой воды. Река поминается в российских учебниках географии "правым притоком Волги".
Имя реки, делящей город на две части, трогает умы горожан не выше уровня источника питьевой воды.
В черте города водная артерия выглядит полноводной, иначе нельзя, город губернский, и река обязана выглядеть не районной речушкой мелеющей в летнее время, но серьёзной водной артерией. Полноводность фальшивая, держится на плотине за чертой города, а когда по нужде (весенний паводок) окрывают створы гидросооружения - остатки водного пространства теряют звание "река" и довольствуются "речушкой"
Ничем выдающимся река похвалиться не может, великих битв на берегах водной артерии не случалось, в основной длине водяная артерия не судоходна, но льстит званием "правый приток могучей Волги"
Без малых притоков великих рек не бывает, великое славится малым, и отведи насовсем наш ручеёк в сторону - великая река далее пересыхающего ручья не утечёт.
Понимание собственной значимости распрямляет плечи, меняет осанку, а лысина, отразив тонкий лучик славы , гордо откидывается назад.
Многие города отечества за годы непутёвой истории своей меняли названия, но город моего явления в мир оставался стойким и не менял окраску во многих исторических пертурбациях, или заварухах. Такая стойкость имеет другое объяснение: большие исторические деятели с неуёмной тягой менять названия городам забывали о городе моего рождения.
Звание "губернский город" идёт с древнейших времён с объяснением: живёт в городе губернатор - стало быть, и город губернский, не город делает владык губерний, владыки делают города, и пример тому стольный град отечества.
За шесть десятков послевоенных лет многое поменялось в лучшую строну в облике города, и если так будет и впредь есть опасения, что древний купеческий город превратится в нью-столицу.