Блуждающее время

Юлий икнул.

– Не икай. За дело задушили. Мы просто так никого пальцем не тронем. Из мальца опасный человек бы вырос: и политический лидер, и провидец одновременно. Опасно. С сильной волей и не в нашу сторону направленный… Хе-хе-хе… – старичок вдруг задребезжал блеющим смехом и стал потирать ручки. – Вот мы и изменим курс истории куда надо… А еще говорят: предопределено… Хе-хе-хе!!!

Юлий хлопнул полстакана водки на радостях.

– Мальчик трепыхался?

– Раздавили такого нежного, гладкого, с большими глазами… Мы его бревном… Провидец и бревно!!! Хе-хе-хе-хе!!!

Старичок почти перешел на визг от счастья.

– Два года назад зарезали юношу. Всю мировую философию знал: и христианскую, и греческую, и индийскую, и самую-самую древнюю… За все это и прирезали… Во время… У нас есть один такой: горло перерезает перышком. И кровь любит пить льющуюся. Черт с ним! Главное, убивать может – всех этих, исключительных…

– Юноша-то дрожал?

– Не знаю. Может, и дрожал – все жить хотят, и попы, и черти, и гении – еще молодой был, лет девятнадцать всего…

У старика руки дрожали от восторга.

– Но учти, Юлий, мы убиваем по делу, по идее, за людей, за всех людей. По делу. Журналистов, интеллигентов, гуманитариев мы же не трогаем, к примеру, пусть они хоть семи пядей во лбу, хоть сто языков каждый из них знает. Потому что известно, что интеллигенция продажна и глупа, их любой купит, или, на худой конец, внушит что надо и убедит работать на себя. Не одна сила, так другая. Они только корчат из себя независимых талантов. Такие кретины пусть живут. Мы убиваем настоящих, кто действительно может дать что-то уникальное и перевернуть мир. Или, хотя бы, затормозить наше движение к покою. Кстати, жертв наших, гадин, истинных врагов рода человеческого, мы не насилуем, не грабим, не издеваемся даже. Все по-культурному. К тому же, мотивов внешне никаких нет, причин как бы, потому и найти нас трудно. Да кого сейчас ищут-то! Так, для виду… Если только не из сильных мира сего… А сеть и люди в ней у нас надежные, друг друга не знают, все скрыто, через цепочку, профессионально… Истинные цели полностью никто не знает… Ты один только мне по душе пришелся, потому и сидишь здесь, слушаешь… Юлок! Хряпнем за человечество, чтоб спокойно всем жилось, без всяких визионеров, достоевских и прочих…

Юлик кивнул головой.

– Я ведь, Артур, не знал, что ты детишек, будущих гадов, успокаиваешь… Я ведь мочил, которые уже появились, в начале… Но, конечно, лучше с детства. Оно вернее.

– Это еще не все, Юлий, – посерьезнел старик. – Ты спросишь, откуда деньги, платить убийцам, к примеру… Хотя сейчас и за сто рублей замочат. Капитализм, деньги нужны… Но все-таки. Неужто ты думаешь, что все на мне лежит?

– Не знаю.

– Конечно, не знаешь. Так вот, есть некие неизвестные, которые меня поддерживают. Неизвестная сила. Я сам не знаю, кто они точно. Но они существуют во всем мире. И цели, и идеи их, возможно, такие же как у меня. Потому и поддержка. Если мы придем к власти – все осуществим как надо. Тогда не нужно будет из-за «угла» кого-то мочить. По-научному сделаем.

Юлий остолбенел.

– Вот это да! Что же вы мне так мало платите?

– Ты работаешь за идею. Потом это окупится. Гадалка есть еще одна, Зоря, прямовидящая оккультистка – тоже за цель работает. Мужик такой же есть. Три-четыре человека, а остальные, большинство, по иной схеме работают. Меня в лицо или по фамилии – не знают.

Помолчали.

– Нас никто не подслушивает? – вдруг осведомился Юлик.

Крушуев расхохотался.

– Да кому нужен такой нищий старик, бывший профессор, как я? Никто и не догадывается!

Юлик удовлетворенно протянул руку к бутерброду с жирной сальной колбасой.

– Артур, а когда ребеночка-то мне укажешь?

– Будущего Платона? – расхохотался Крушуев.

– Мне все равно, лишь бы был гений. Но истинный, как ты говоришь. Может, сжечь его? Я пожары люблю.

– Терпение, Юлок, терпение. Их же мало. Работа у нас трудная. От Зори много зависит, от ее глаза.

– А если я откажусь?!! Ребеночка-то?! – кокетливо спросил Юлик.

– Но для блага ведь… Не из ворон же, а из младенцев невероятные гады выходят! Нечего слюни пускать… А потом, я даю задание каждому по душевным силам его… А не просто ни с того ни с сего…

Наступила тишина, как во гробе. Только тикали стенные часы. За окном – тьма, только мелькали какие-то светлые огоньки. Мухи, и той в этой квартире не было.

Юлик задумался. Крушуев тоже чуть-чуть загрустил.

– Вот что я скажу, Артур, – наконец выговорил Юлик. – Идея у нас-то, в конечном счете, на высоте, а уж если эти идеи станут властью… Всех, кого надо изведем… Но ведь ты всегда учил и подчеркивал, что все у нас получится, только если наука найдет ключ к физическому бессмертию, по мне, хотя бы, примерно, не к самому бессмертию, хотя бы, несколько тысяч лет пожить со смаком…

– Хе-хе, у тебя губа не дура, – оживился старик.

– Короче, скажем так: к бессмертию. А вдруг не найдут этот ключик-то, не выйдет ничего у ученых этих, как бы не старались! – Юлик даже вдруг заржал от такой мысли. – Это ж легко сказать: смерть победить! Да вся наша природа на смерти построена, я это еще с детства своего дикого понял. Смерть везде, она и в нас сидит, как только мы родились. Мы вроде бы живые, а на самом деле – трупы. В нашем теле будущий труп и есть. Так и ходят все трупами. Конечно, ты скажешь, чего в этом хорошего! Да ничего нет хорошего, но факт! Попробуй такое победить! Ну, болезни, пожалуй, можно, лет сто двадцать пожить, сделают – но ведь это дела не меняет! Что такое сто двадцать лет – пустяк! А раз смерть не истребят, то все равно останется страх, ужасть перед неизвестным, опять попрут пророки, мессии, писатели, сколько их не истребляй… У меня руки длинные и сильные, – и Юлий, осклабясь, протянул их на грязный стол, – и то всех не передушишь тогда…

– Продолжай, продолжай! – лицо старика даже раскраснелось от внимания.

– Так вот что я думаю. Этой самой современной науке, генетике-бинетике… Как там, черт ее побери… одной никогда, ни в жисть смерть не одолеть. Вот ежели к современной науке, самого высокого, как говорится, уровня, добавить черную магию, то тогда… Вместе они одолеют…

Крушуев даже подпрыгнул от неожиданности и стал бегать по комнате вокруг сидящего на стуле непомерного Юлия.

– Ох, молодец, Юлька, ох, молодец! – взвыл Крушуев и, не удержавшись, даже поцеловал Юлика в немытую голову. – Тогда, конечно, одолеют, шутка ли сказать: черная магия плюс наука! До этого пока еще не дошли, но дойдут! Обязательно дойдут! Ты сам пророк, Юля! Но ты наш пророк!

Вдруг Артур Михайлович сел за стол и сразу, без перехода, угрюмо сказал:

– А все-таки одновременно ты глуп, Юлий. Ведь пытались же раньше, без всякой науки, одной черной магией – средство-то больно мощное. Ты хоть и не так образован, но должен знать…

– И что?

– «И что?» – мрачновато передразнил Крушуев. – А то, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, тем более бесплатное бессмертие. Ты что, дьявола перехитрить захотел? Даже при науке мы будем зависеть тогда от него, платить надо будет по большому счету. Это тебе не гены, не атомы – с ними можно делать почти все что хочешь. У него своя воля, своя линия, и он, как всегда, над нами насмеется… Никакой зависимости, никаких чертей! Мы, человечество, должны добыть бессмертие собственными силами. Только так.

И Крушуев стукнул кулаком по столу. Пролилась рюмка водки.

– А вдруг не получится? – тревожно спросил Юлик.

– Не получится, значит, мы обречены. Опять появятся мессии, будды, богочеловеки, мистика, истерия и так далее, снова весь этот круговорот.

– И не говори, Артур, не говори! – слезливо вякнул Юлий.

– Хотя тут и без бессмертия есть один вариант… Но молчу, молчу, – прошипел Крушуев.

– Не доверяешь? – вспыхнул Юлик.

– Доверяю. Но ты не вместишь, – холодно осадил его старик.

Помолчали. Юлик расстроился. Попросил кока-колы или чего-нибудь американского. Старик нехотя принес.