Ад Лабрисфорта

После завтрака Уэсли вновь уселся на кровать. Он пробыл в Лабрисфорте слишком мало, чтобы найти себе какое-то занятие. Сперва надо освоиться со здешним распорядком.

Иногда просто сидеть и ждать оказывается сложнее всего. Но и это нужно уметь… особенно здесь.

Несколько раз Флэш подходил к решётке. Справа была видна приоткрытая дверь в комнату надзирателей. В этой комнате над столом висели часы. Когда на них сравнялось восемь, в коридоре появились четверо надзирателей. Трое из них были Уэсли уже знакомы: Визер и те, что разносили завтрак. У них в руках были автоматы. Четвёртый, обритый наголо темнокожий, держал связку ключей. Он отпер камеру. Из неё тут же вышел человек с прижатыми к затылку руками и медленно зашагал по коридору. Следом за арестантом, тыча ему в спину автоматный ствол, двинулся Фил. Потом выпустили Берни Оллза, и пришёл черёд Уэсли. Он вышел так же, как остальные, не давая повода к напоминанию о здешних правилах. Фил с напарником «пасли» троих подопечных, бритый и Визер выпускали следующего заключённого.

Бритый спросил:

– Садист, ты вчера привёз новых?

– Мы с Костоломом, – последовал ответ.

Хотя этот диалог произошёл за спиной Уэсли, сомневаться в том, кому адресован вопрос, не приходилось.

Пожалуй, трудно придумать для Визера более подходящую кличку. Именно выражение почти болезненной жестокости искажало черты его лица, делая их отталкивающими по неуловимой и непонятной на первый взгляд причине.

Когда все пять выпущенных заключённых построились в колонну, конвой расположился по бокам и позади. Таким порядком покинули коридор с камерами и стали спускаться на первый этаж.

Здесь процессия пересекла холл, но не в направлении центрального входа. Он для заключённых открывался лишь в одном направлении. Справа и слева от него было ещё две двери. Колонна направилась к правой. Левая, видимо, предназначалась для содержащихся в Лабрисфорте женщин.

Один из ожидавших возле двери охранников отворил дверь. Заключённые по очереди вышли.

Они очутились в тюремном дворе. Четырёхметровая бетонная ограда окружала его с трёх сторон, лабрисфортская стена ограничивала с четвёртой. Кругом серые камни, серые камни, серые камни… над головой – серое небо.

Во дворе уже были люди. «Постояльцы с первого этажа» – сообразил Уэсли. Спустя немного привели тех, кто сидел на третьем. После этого надзиратели закрыли дверь. Кто-то из них, конечно, остался по другую её сторону. Но в самом дворе теперь были одни заключённые. Наблюдали за ними только снайперы со своих вышек. И, скорее всего, велось ещё видеонаблюдение.

Уэсли вспомнил об обещании, данном ему вчера вечером Берни Оллзом. Не стоит терять бдительности… Вполне возможно, это был не пустой трёп.

Флэш не знал, что пока можно расслабиться. Сегодня был не его день. Не его очередь.

Пройдясь туда-сюда, он остановился около стены – той, что была стеной здания. Прислонился. Прикосновение бетона оказалось на удивление ледяным. Да, на улице было не жарко, в августовском воздухе уже ощущалось дыхание приближающейся осени. Особенно тут, на продуваемом всеми ветрами острове. Но всё равно ещё лето, и таким холодным бетон быть просто не может…

Но, чёрт возьми, это всего лишь стена. И лучше оставаться рядом с ней – по крайней мере, со спины никто не нападёт.

Флэш ещё раз осмотрелся, стараясь запомнить каждую мелочь. Всё то же… нависшее небо, бетонная ограда. Под ногами – гладко отполированный многочисленными подошвами тюремных ботинок камень. Нигде ни единой травинки. Ни единого признака, что на этом острове есть какая-то жизнь, кроме тюремной.

Уэсли переключил внимание на обитателей Лабрисфорта. Некоторые из них стояли группками по нескольку человек, некоторые бесцельно бродили по двору. Кое-кто, как сам Флэш, подпирал стены. Четверо или пятеро курили. На них он старался не смотреть: давно уже страдал из-за отсутствия сигарет. Хотя обычные сигареты были явно не у всех. В воздухе отчётливо ощущался марихуановый душок.

Гэба Уинслейта здесь не было. Уже не было. Уэсли чувствовал боль утраты – но не удивление. Он давно знал, что так и будет.

Особого внимания на Флэша пока никто не обращал. Изредка бросали косые взгляды – на него и на стоявшего неподалёку Кейса. Сам же он вглядывался в лица, пытаясь вспомнить своих соседей по этажу. Но до сих пор большинство из них он видел мельком, поэтому, кроме Берни Оллза, наверняка узнать удалось только одного. И то лишь потому, что он привлекал внимание своей странностью. Стоял он всё время в одиночестве, полуприкрыв глаза. И улыбался. Сейчас, в этом дворе, он был единственным улыбающимся человеком. Уэсли напряг память и припомнил, что проходил мимо его камеры – первой слева, если смотреть со стороны лестницы – дважды. Вчера вечером и сегодня утром. И оба раза этот тип улыбался, глядя в коридор. Возраста он был неопределённого – с одинаковым успехом можно дать и тридцать пять лет, и сорок пять.

Внезапно от одной группы заключённых отделился какой-то человек и, быстро шагая к стене, громко крикнул:

– Эй, ты!

Оклик был адресован не Флэшу. Кричавший направлялся к Дэвиду Кейсу. Остановившись напротив Кейса, он сложил руки на груди и замер. В своей «прошлой», долабрисфортской жизни, этот персонаж вполне мог быть боксёром-тяжеловесом. У него были широченные плечи, бычья шея и перебитый нос.

– Новый, значит, – протянул громила. – Вчера приехал?

Кейс молча кивнул.

– Ты башкой не маши, словами отвечай. Звать меня Джо, и я здесь главный. Усёк?

Кейса явно проверяли на «прочность». Стоит понаблюдать… Нетрудно догадаться, кто станет следующим.

– Усёк, – откликнулся Кейс.

– Это хорошо. Но мало. Если протащил с собой бабки, колись.

– Нет у меня ничего…

– А чего это ты так занервничал? Может, всё-таки есть, а? – Джо говорил громко. Слишком громко.

– Сказал же – нет.

– С чего я должен верить тебе на слово? Может, лучше выбить из тебя правду, а?

Конечно, деньги – просто предлог.

Джо ударил, но Кейсу удалось увернуться. Вот только бил Джо пока лениво, почти не глядя и вполсилы. Ситуация складывалась явно не в пользу Кейса: мало того, что весовые категории не шли ни в какое сравнение, он ещё и после вчерашнего «приёма» у Бонса не отошёл. Уже второй удар Джо достиг цели. Сгустившаяся во дворе тишина взорвалась криками:

– Давай, Джо, врежь ему!

– Бей скотину!

Дерущихся окружили плотным кольцом, и Флэш как-то невольно тоже оказался в этой толпе. Сейчас он временно никого не интересовал.

Прошли всего секунды, а Кейс уже упал на землю и только прикрывал согнутыми коленями живот, а голову – руками. Вскоре он был не способен уже и на это. Удары тяжёлых ботинок градом рушились на него. Лицо Джо исказила гримаса тупой злобы. Это было не лицо, а жуткая, неживая маска. Глаза зрителей горели азартом. Некоторые из арестантов откровенно радовались: ни дать ни взять – дети в цирке.

Уэсли каждую секунду ждал, что надзиратели остановят бойню. Пару раз железная дверь открывалась, и из неё выглядывали. Но на том всё и заканчивалось. Они в два счёта могли бы прекратить это, ведь у них оружие… Но не прекратили. Им явно и самим было интересно, что будет дальше.

Для Уэсли Кейс был никем. И, вполне возможно, в Лабрисфорт он попал заслуженно. Но здесь происходила уже не драка, а настоящее убийство. Флэш не впервые видел подобное. В памяти мгновенно ожили сцены приютской и уличной жизни. Ему всегда претило быть в таких ситуациях просто наблюдателем. Но иногда приходилось. Довольно часто приходилось… Чаще, чем вмешиваться и помогать более слабому. Намного чаще.

Но тогда – это тогда, а сейчас – это сейчас.

Те места, куда накануне Фрэнк Бонс прикладывал свои кулаки, особенно рёбра и распухший нос – немилосердно болели. Не обращая на это внимания, Флэш протолкался в первый ряд и совсем уже было приготовился рвануться в драку.

Внезапно откуда-то сбоку послышался негромкий голос. Удивительно, что рёв «болельщиков» Джо не заглушил его.