Страница 57 из 68
Западные политики заявляют, что во время продолжающейся вот уже 10 лет афганской войны НАТО на Гиндукуше защищало Запад и его ценности от исламистов и террористов. Средняя Азия извлекает пользу из западной «защитной войны», так как до того, как Международные силы содействия безопасности (ISAF) после терактов 11 сентября 2001 года вошли в Афганистан, до зубов вооруженные исламисты Аль-Каиды, возможно, готовились к военному вторжению в Среднюю Азию. Исламистские террористические группы в 1999 и 2004 годах совершали кровавые нападения в Узбекистане, в Таджикистане исламисты добились для себя мест в правительстве, а Туркменистан вёл в 2001 году с Талибаном переговоры о пакте о ненападении. Распространение исламизма по Средней Азии могло повлечь за собой радикализацию 13 миллионов российских мусульман. Недолго думая, Россия открыла перед Западом ворота в Среднюю Азию, чтобы он вытеснил Талибан и АльКаиду из Афганистана. До 11 сентября Кремль и сам подумывал о нанесении целенаправленных воздушных ударов по Талибану. Но для этого Москве не хватило ни военной силы, ни политической воли. В 2001 году американцы вместо России стали оборонительной силой против исламизма в Средней Азии.
Взгляд Запада на Среднюю Азию полон критики и обеспокоенности, потому что ни одна из среднеазиатских стран-наследниц советской империи не обрела демократии со свободной рыночной экономикой. Для Запада среднеазиатские государства не стали партнерами с общими ценностями, максимум — союзниками по безопасности. Изначально разработанные ЕС в 90-е годы технические проекты сотрудничества в области транспортных и энергетических структур снова были приостановлены. У европейцев создалось неприятное впечатление, что их среднеазиатские партнеры хотят исключительно денег. Западные фирмы там постоянно подвергались обману и надувательству. Потом, в 2006 году, случилась русско-украинская газовая война, и ЕС понял, что для своей энергобезопасности он должен искать альтернативы и диверсифицировать ввоз энергоносителей. Взгляд европейцев поневоле снова обратился к Средней Азии.
Реинтеграция или распад?
Смеющийся третий — Революция без «эффекта домино» — В плену полумесяца — Великий евразиец — Кого защищает ОДКБ?
Хотя европейские политики неустанно подчеркивают, что разработанная в 2007 году с помощью немецкого полит-дизайна среднеазиатская стратегия ЕС не является стратегией для заполучения энергии, это не соответствует действительности. Среднеазиатская стратегия Запада расчищает путь для осуществления планов строительства газопровода «Набукко». От реализации этого проекта также в большой мере зависит, станет ли ЕС важным игроком в Средней Азии или снова должен будет «сняться с места». ЕС реанимировал уже преданные забвению проекты создания инфраструктуры «TRASECA» и «INOGATE» и попытался создать для европейских концернов стимулы для инвестирования в разработку сырьевых запасов Средней Азии. Евросоюз даже хотел стать посредником в споре за водные ресурсы и по образцу «Союза Угля и Стали» в послевоенной Европе разработать план водного союза для Средней Азии. Неудивительно, что эта стратегия, так же как и последовавшее за ней «восточное партнерство», рассматривалась Москвой как инструмент сдерживания влияния России.
Почему в среднеазиатской стратегии отсутствует ясное признание сотрудничества с Россией? Ведь ЕС и так вела в Средней Азии запутанную политику. Национальные энергетические предприятия конкурировали за заключение договоров о сотрудничестве, своя рубаха была для фирм ближе к телу, чем поиск утопического общеевропейского сближения интересов. По мнению директора «Дойче банка» в восточной Европе Петера Тильса, жадный до энергоносителей Китай давно перегнал своих российских, американских и европейских соперников в Средней Азии. Китайская торговля со Средней Азией за последние 10 лет увеличилась в 10 раз, а российская — только удвоилась. По объемам Китай и Россия находятся примерно на одном уровне. Пекин выделяет огромные кредиты среднеазиатским правительствам, которые выплачиваются в виде поставок газа. За пять миллиардов долларов была создана транспортная инфраструктура Казахстана, ориентированная на восточное направление, то есть на Китай. Базары в среднеазиатских городах ломятся от китайских товаров. Китайцы воспринимаются там как цунами, как рок, которого государства не могут избежать. Китай настолько силен, что среднеазиатские страны вынуждены < идти с ним договариваться.:
По мнению военно-политического общества, положение в Средней Азии требует продления дислокации немецких войск в Афганистане. Хотя «мягкий» вариант среднеазиатской стратегии Евросоюза был выбран правильно (по сравнению с «жесткой» американской стратегией сдерживания соперников в регионе), возникают сомнения в отношении того, не станет ли ЕС еще одним опоздавшим игроком в этом регионе. Между тем, русские и китайцы воздвигают гидроплотины и газопроводы. Одним из главных элементов своей дипломатии в Средней Азии ЕС должен сделать стимулирование внешне-экономической активности собственных предприятий.
Германия как раз этим и занимается — на примере открывающегося Туркменистана, до сих пор самой изолированной страны Средней Азии. Ашхабад ищет возможности для диверсификации своего энергетического экспорта, чтобы не быть зависимым лишь от России и Китая. Туркменистан является вторым по величине поставщиком газа на Востоке. Ему срочно необходима новая инфраструктура и, прежде всего, современный аэропорт. Страна годами считалась «сталинистской диктатурой», сейчас же там регулярно приземляются самолеты с политиками и бизнесменами с Запада. Даже президент комиссии ЕС побывал здесь в 2010 году.
В 2005 году в Средней Азии произошли два восстания, одно из которых, как ни парадоксально, случилось в самой либеральной среднеазиатской стране — Киргизии. Здесь «Тюльпановая революция» точно так же смела старый режим, как народное движение изгнало тунисского диктатора Бен Али в пустыню. Запад рассматривал этот процесс как продолжение цветных революций в Грузии и Украине. Почти в это же время начались волнения в узбекском Андижане, жестоко подавленные государственной властью. Это не было народным восстанием, как в Киргизии или позже в Северной Африке, однако Евросоюз осудил бойню и сначала ввёл жесткие санкции против Ташкента, которые, правда, сразу же отменил, так как Узбекистан был необходим ему в качестве базового лагеря для снабжения контингента НАТО в афганской войне.
В 2010 году в нестабильной Киргизии разразилось второе массовое восстание — на этот раз против клики нового президента. Нищета, дискриминация меньшинств и социальная несправедливость вывели людей на улицы. Произошло новое свержение президента и — что гораздо хуже — этнические погромы узбекских меньшинств. При этом применялись автоматы Калашникова. Предложения Запада в рамках миротворческой миссии ОБСЕ послать в Киргизию силы безопасности изначально были приняты временным правительством в Бишкеке, но затем быстро отклонены. ЕС попытался применить партнерскую стратегию, но остался лишь сторонним наблюдателем конфликта. Киргизии, которая в 90-е годы превозносилась как единственная демократия в Средней Азии, угрожал раскол на севере и юге, что могло дестабилизировать весь регион. Удивляет, что такая воинствующая террористическая организация, как «Исламское движение Узбекистана», не использовала переворот в Киргизии ради достижения своей цели — установления халифата в Средней Азии. Очевидно, международное движение «Джихад» было еще слишком занято борьбой против Запада в Афганистане. По мнению экспертов, третья революция в Киргизии будет носить исламистский характер.
Возможным сценарием будущего Средней Азии является интеграция в Средний Восток. Но для этого, однако, необходимы глубокие изменения в менталитете господствующих элит, отчуждение от советского наследства. Такой поворот, вероятно, может разрушить унаследованный из советской эры высокий уровень образования в этих странах. 20 лет назад он был гораздо выше, чем образовательные стандарты в Индии, Иране и арабских государствах. Из экономических соображений такие страны, как Казахстан и Туркменистан, вполне могут сблизиться с арабскими государствами ОПЕК. Пессимисты предполагают, что слияние Средней Азии с регионом Среднего Востока если и возможно, то только посредством радикальной исламизации. Сегодняшняя относительная стабильность Средней Азии в этом случае может сильно пошатнуться.