Страница 13 из 68
Пока Россия еще была изолирована от Запада, к ней проявляли интерес, она манила открытиями. После падения стены вся романтика улетучилась. Хотя немцы и русские заново познакомились, это знакомство не перетекло в крепкую дружбу. Усилия России снова занять позицию сильного национального государства на мировой сцене не вызывали восторга у большинства немцев. Благоволящие России немцы хотели обучить русских тому же виду демократии, который им привили союзники после 1945 года. Но возникла проблема: гордые русские не принимают нравоучений. В начале 90-х полные сочувствия немцы посылали в Россию, где полки магазинов пустовали, тонны гуманитарных грузов, консервов и поношенной одежды. Когда после воссоединения Германии крики «Горби, Горби!» стали утихать, немцы начали испытывать досаду и даже определенную зависть по отношению к «новым русским», которые вовсе не выглядели изнуренными непосильным трудом, а, напротив, сорили деньгами на самых дорогих лыжных курортах, на яхтовых причалах, в ночных клубах и селились в самых роскошных районах Германии. Недавний опрос института изучения общественного мнения Forsa показал, что большинство немцев в торговом партнерстве отдают пальму первенства Китаю и США, а не России. Несмотря на то, что три четверти опрошенных были за заключение энергетического союза с Россией, её оценка как делового партнера и будущих перспектив была ниже объективной оценки возможностей страны, владеющей такими богатыми ресурсами.
В России же восприятие действительности было противоположным. Советский Союз, на Ялтинской конференции достигший статуса сверхдержавы, мог обеспечить свое население лишь малой толикой западного благополучия, однако людям была гарантирована социальная защита, полная трудовая занятость, и давалось качественное образование. Социализм исчерпал себя в пустых фразах, служивших сохранению власти системы, в которую никто не верил. Всё же большинство людей были настроены патриотически и гордились техническими достижениями своей страны. Западные представления о якобы неудержимом стремлении к свободе советского народа были преувеличены. Хотя русские и хотели достичь уровня западного благополучия, они не желали становиться частью Запада.
Во время перестройки русские рассчитывали на щедрую помощь со стороны соседки-Германии в сложном деле модернизации страны, поэтому Горбачев больше поддерживал воссоединение Германии, чем её западные союзники. Сразу после воссоединения Германии немцы перестали восприниматься русскими как враги. Несмотря на это, представления некоторых русских, что после этого Германия поможет России получить обратно статус великой державы, были наивны. Когда Германия потребовала от России возвращения похищенных Красной Армией во время Второй мировой войны произведений искусства, Москва возразила, что Германия получила от России гораздо более ценный подарок — согласие на объединение Германии. Российская общественность рассматривала украденные произведения искусства как справедливую компенсацию за страдания, причинённые нацистами в захватнической войне. Тем более удивителен факт, что Германия, после Беларуси, стала одной из самых любимых русскими наций после холодной войны — это подтверждают постоянно проводимые опросы общественного мнения последних лет. На сегодняшний день Германия — самый почитаемый партнёр в деле модернизации России — причем с большим отрывом от Китая, Японии и США. Остальные европейские страны не воспринимаются Россией в качестве потенциальных партнёров для модернизации. Могла бы Германия использовать свою особую значимость для России стратегически умнее? Вместо этого Германия утратила свой авторитет страны с лучшим уровнем исследований стран Восточной Европы. Интерес к постоянным наблюдениям за восточными соседями угас, мониторинг России главным образом проводится Польшей. Все меньше немецких политиков проявляют желание строить свою карьеру на опыте работы с Россией.
После развала Советского Союза Россия все импортировала с Запада — политическую культуру, капиталистическую экономическую систему, технологии, товары класса «люкс». Жажду наверстать упущенное, чтобы было как «на Западе», невозможно было утолить. Россия стремилась на Запад, сотни тысяч русских покидали свою страну, стремясь к лучшей жизни в Европе, в том числе и Германии. Они приезжали сюда с иным менталитетом, ругали эмоционально бедное трудоспособное общество, однако при этом не гнушались пользоваться услугами социальной системы Германии. Многие богатые русские вместе с семьями уже давно перебрались в Берлин, Гамбург или Мюнхен, где жизнь гораздо комфортабельнее, чем в Москве.
Вступление стран бывшего Варшавского договора в НАТО и ЕС в начале XXI столетия вначале ослабило немецкую восточную политику. Ведь вновь прибывшие вступили из убеждения не в новое, а в старое НАТО, которое во времена холодной войны было направлено против русской угрозы. Они ничего не хотели слышать о примирении, считая, что в противоположность «наивному Западу» знают истинное империалистическое лицо России. То, что именно русская перестройка инициировала развал коммунистического Восточного блока, они предпочли позабыть. Естественно, они так же испытывали злорадство от того, что их кровный враг был уже не так страшен. У многих к этому примешивалось и чувство мести. Они страдали под коммунистическим режимом и хотели теперь отплатить России той же монетой — пусть она теперь помучается. Пока Россия была слаба, каждый норовил поставить ей подножку.
Правила ЕС требовали согласия всех стран-участников в вопросах европейской внешней политики. Германии пришлось согласовывать свою восточную или российскую политику с другими странами Евросоюза. Государства Центральной Европы считали себя жертвами европейской трагедии по результатам Ялтинской конференции и теперь хотели стать частью европейской «истории успеха». Бывшие страны-участницы Варшавского договора отказывались понимать, что учёт Францией и Германией российских интересов на этапах расширения НАТО был вовсе не боязливой уступкой, а ответственной европейской политикой. На самом деле жители Центральной восточной Европы были защищены как никогда и пользовались американским ядерным зонтом в той же мере, как и Западная Европа во времена холодной войны. Порой даже казалось, что многие восточноевропейские политики хотят спровоцировать агрессивную ответную реакцию России, чтобы получить от США и НАТО дополнительные гарантии защиты. Возникло впечатление, что Запад не желает тепло принимать крепнущую Россию, а по-прежнему воспринимает ее как противника.
Разумеется, Россия и сама была виновата в своих бедах. Она давала понять жителям Восточной Европы, что такое предательство её злит. Москва лишила некоторые страны торговых преференций, сократила транзит через их территории. Вместо того чтобы пойти на конструктивный диалог и развеять страхи по поводу безопасности, на любую критику Москва реагировала агрессивно. В ноябре 2010 года президент Медведев принимал в своей московской резиденции группу международных экспертов Мюнхенской конференции по безопасности. Беседа о будущем Европы протекала в чрезвычайно откровенной атмосфере. За чаем Медведев согласился, что нужно менять привычку России разговаривать только с Западной Европой. Он сам хотел бы ближе сойтись с Польшей и балтийскими странами. Еще ни один президент России не побывал в Балтике с визитом.
Война в Ираке 2003 года обозначила угрозу раскола только что объединенного континента на «старую» и «новую» Европу. В то время как Германия и Франция высказывались против военного вторжения в Ирак, потому что не поверили в выдуманную причину войны — обладание Ираком оружием массового поражения, страны Восточной Европы одна громче другой клялись в верности США. Конфликт обострился ещё и из-за того, что Париж и Берлин объединились с Россией. Согласно опросам общественного мнения того времени субъективно воспринимаемая Германией дистанция по отношению к России была почти такой же, как и по отношению к Соединенным Штатам (анализ Алленсбаха). Но Путин был тогда в Германии популярнее Буша.