Страница 27 из 59
— Как волк на козла. Одну из них взяли в плен, показать соплеменникам.
Оя дождался, пока враги ушли, поднял раненого на плечи, перенес к костру, напоил из лужи. Затем попытался вытянуть стрелу из живота, но она сломалась, и друг потерял сознание. Врачеватель прикладывал к ране грязь, прижимал к опухшему месту мокрую траву, но сородич не реагировал на старания и вскоре умер. Лютым зверем взвыл Оя, когда остался в одиночестве. До наступления темного времени он натаскал большую кучу сушняка, положил умершего в костер, не упустил случая, отрезал кусок парного мяса от какого-то полусгоревшего трупа.
Едва стемнело, к костру на запах пришел крупный молодой медведь. Оя отошел на противоположную сторону пламени, зверь последовал за ним. Так повторялось несколько раз. Звероподобный отыскал острую палку в золе, разбросанной вокруг костра, нащупал босой ногой вблизи пламени копьеметалку. Чужаки не подобрали, или не увидели приспособление. Оя знал, как его применить на деле. Он остановился, вставил в копьеметалку острую палку. Медведь поднялся на задние лапы, зарычал. Охотник с усилием дополнительного рычага метнул свое смертоносное орудие. Палка глубоко вошла косолапому в левую часть груди.
Оя присел вблизи костра в ожидании рассвета, смотрел по сторонам на ночные синеватые облака, боролся со сном, незаметно задремал. Открыл глаза, потом покрылось тело. Вблизи стояла стая волков. Хищники без промедления набросились на труп медведя, совершенно не обращали внимания на живое существо возле костра.
Волки долго терзали чужую добычу. Охотник все время стоял спиной к огню с острой палкой в руках, наблюдал за звериной трапезой. Ближе к рассвету хищники начали поглядывать в его сторону. Один из них с вытянутой вперед мордой, оскаленной пастью двинулся к новой жертве. Оя сделал резкий выпад вперед, вогнал свою палку в горло зверю. Волки не приближались, но обступили его полукругом. Огонь костра с останками сородичей, хотя и не очень сильный, сдерживал хищников, не позволял подкрасться со спины. Еще один волк осмелел, двинулся на охотника, однако палка вновь выручила бесстрашного звероподобного. Вожак стаи клацнул зубами в трех шагах от Оя, неспешно развернулся и увел свору в степь.
Данц привел на стоянку звероподобную пленницу с ремнем на шее, привязал рядом с Мустом. Все племя нольцев сгрудилось вокруг неведомого существа, но даже вездесущие мальчишки опасались походить близко. Вождь не разрешил прикасаться к пленнице, ожидая злобных выпадов. Однако она не проявляла агрессивных намерений, тихо сидела возле ног лоша и, казалось, с интересом наблюдала за невиданными некрасивыми русоволосыми людьми.
Вождь походил, походил вокруг, спросил ее знаками, убежит ли она, если с нее снимут ошейник. Молодая пленница смысл поняла, отрицательно замотала головой, показала тоже знаками на рот, что хочет есть.
— Я — Нольц, — ткнул вождь себя пальцем в грудь. — Ты кто? — повторил он жест теперь в ее сторону.
Пленница изобразила низким грудным голосом звук похожий на «Ии. а»
— Станем называть ее «Ия», — сказал Данц.
Он снял с Ии кожаный поводок, показал знаком — «беги!»
— Пусть бежит, если пожелает, — сказал он, — зачем нам такая образина?! Ни человек, ни зверь.
— Человек она, — посмотрел вождь на пленницу, — коли понимает, чего от нее хотят и даже есть попросила. Зверь такого сделать не может.
— Тело человеческое, а на морду не смотрел бы, — высказался Димор.
— Другие еще страшнее, видел я их там в балке, — сказал Селон.
— Кто станет вместе с нею жить? Зубы вон какие, загрызет по злости.
— Пусть поживет с Мустом. Улка присмотрит за одним и другим. А там видно будет, — распорядился вождь.
Ознаменовался этот день еще и наказанием провинившихся охранников. Старший смены и те двое, что глядели в облака и проглядели детей, получили по два десятка ударов тонким ремнем ниже спины. Они потом несколько дней несли службу стоя. Другим охранникам, которые находились на противоположной стороне балки и тоже могли видеть похищение детей, досталось по одному десятку. Вождь сделал выговор Димору за плохую службу.
Утром Нольц решил посмотреть на дальнюю балку, откуда всю ночь виднелось зарево костра. Увидел он многое. Лежали растерзанная шкура медведя, два убитых волка, кучу сгоревших тел звероподобных. Кол ходил вокруг пепельных остатков костей похитителей и палкой крошил сгоревшие черепа, превращал их в золу. Он обнаружил отцовскую острогу, хотел вытащить из кучи пепла, но изобретение Селона рассыпалось от прикосновения. В центре внимания вождя оказалась острая дубовая палка с закругленным тупым концом, застрявшая в позвоночнике медведя. И так и эдак вертел Нольц в руках чужое оружие. Подобрал он и короткую палку с углублением на конце. Если по поводу первой вопросы не возникали, назначение второй было совершенно непонятным.
— Человек не способен с такой силой ударить медведя, — почесал вождь затылок. — Они, звероподобные, сверхсильные?
— В плечах широкие, но особой силы я в них не заметил, — ответил Данц, — а зачем нужны им такие короткие палки, спросим у пленницы.
После возвращения вождя с дружиной на стоянку Нольц показал Ие обе палки, пожатием плеч дал понять, что не может объяснить, зачем нужны короткие?
Пленница сноровисто вставила тупой конец дубовой палки в углубление короткой, затем приспособлением, как рычагом, с силой толкнула смертоносный снаряд. Длинная палка от слабой девичьей руки улетела дальше, чем потом от мужских без копьеметалки. Вождь даже забыл, кто перед ним, погладил метательницу по голове. В ответ она забеспокоилась, зарычала, но вскоре успокоилась, изобразила подобие улыбки.
Нольц приказал из одной принесенной волчьей шкуры сшить пленнице штаны, из другой — теплую накидку. Когда через пару дней Ия получила подарок от вождя, захлопала в ладоши от радости.
— Не такая она уж уродина, — сделала вывод жена вождя Люа.
— Если посмотреть сзади, на человека похожа, — поддержала жена старшего сына Ота.
Чутьем Оя пришел к выводу, надо идти в ту сторону, откуда солнце никогда не светит, куда на лето ушли стада быков и оленей. Где-то там жили дружеские кланы, дальние сородичи, хотя рассчитывать на радушный прием не приходилось. Но сейчас он в силе, со знанием повадок животных и опытом хорошего охотника, потому лишним ртом не станет. К тому же теплилась надежда, что в каком-то клане будет ощущаться нехватка мужчин.
Обобщить обрывки мыслей о последних событиях Оя не мог, но смутно понимал, пошел за вожаком зря. Началось как всегда в разросшемся клане с распрей, взаимной свирепой ненависти между наиболее сильными мужчинами, сколотившими из сородичей вокруг себя враждующие группировки. Взрослея, они с детства вели кровавую борьбу за главенство в клане, за обладание женщинами. Часто стычки по пустякам перерастали в кровавые драки, заканчивались убийствами, поеданием убитых недругов. Верили звероподобные, если не сжечь или не съесть врагов, они могли подняться, как это делают раненые.
Оу бился тогда с подросшим братом за право называться вожаком, быть хозяином окрест с многочисленными стадами животных. Никто из них не пожелал лечь на спину, подставить живот победителю в знак смирения и преданности. Потеряв в битве многих сообщников, Оу старший убежал с остатками группы в дикие бескрайние степи с надеждой создать свой клан. Оя вместе с захваченной женщиной и ее дочерью последовал за ним. Теперь он остался один, а в степи одиночками не живут. Он не боялся голода. К тому времени в лесных рощах имелись яблоки, алыча, в балках можно было отыскать влаголюбивые корни солодки, всегда под рукой суслики, сурки, но все это не то. Молодому здоровому охотнику требовалось мясо крупных животных, а в одиночку такая еда становилась недоступной. В случае удачи хищники не дали бы возможности попользоваться добычей.
После гибели вожака Оя вынашивал злобу на русоволосых, надеялся убедить сородичей объединиться несколькими кланами, напасть на пришельцев, отомстить за погибший клан. Он долго ходил по степи, не зная толком, куда идти, при обнаружении хищников прятался в серебристом ковыле, а к ночи отыскивал деревья вблизи ручьев, болот, забирался в крону и единственным своим оружием — острой палкой — отбивался от медведя или рыси.