Страница 131 из 217
Дон Бернардо замолчал, и в комнате снова стало тихо. Где-то послышался шум поезда, паровозный гудок. «Здесь недалеко должен быть вокзал», — вспомнил Пико, и перед ним возник затрепанный план Кордовы, весь в карандашных и чернильных пометках. Это было еще там, в Монтевидео.
— Да… — неопределенно пробормотал он, глядя в пол. — Вы не знаете, доктор, когда начало?
— Нет. — Дон Бернардо пожал плечами. — Это зависит не от нас, мой молодой друг. То есть, разумеется, в какой-то степени это зависит и от степени нашей готовности — в числе прочих факторов. Но начинать будет флот. Контр-адмирал дон Исаак Рохас.
— В Пуэрто-Бельграно?
— Да, и в столице тоже. Не бойтесь, шестнадцатое июня не повторится. Вы уже завтракали, Ретондаро?
Пико поднял голову и посмотрел на него непонимающе.
— Да, уже, — спохватился он, — пожалуйста, не беспокойтесь, доктор…
Они поднялись одновременно. Аудиенция была окончена. Дон Бернардо проводил гостя к выходной двери, рассказывая о какой-то недавней стычке между Рохасом и руководителем армейского сектора заговора, генералом Лонарди; позже Пико обнаружил, что ничего не запомнил из этого рассказа.
Теперь до самого вечера ему нечего было делать. Прошатавшись по улицам около часа, он почувствовал голод и пожалел, что отказался от предложения позавтракать с доном Бернардо: для подпольщика, только позавчера нелегально перешедшего границу, таскаться по ресторанам — определенно не самое разумное времяпрепровождение. Но делать было нечего, они договорились, что явочными адресами будут пользоваться только в самых крайних случаях, а день проведут по возможности где-нибудь в толпе.
Выбрав одну из наиболее оживленных закусочных, Пико вошел и сел за свободный столик в углу. Через минуту мосо поставил перед ним большую чашку кофе с молоком и тарелочку рогаликов.
— Получите с меня, я тороплюсь, — сказал Пико.
— Сеньор никого не ждет? — спросил мосо.
— А в чем дело?
— Я просто хотел — если вы не возражаете, конечно, — посадить за ваш столик еще одного сеньора, В этот час у нас всегда не хватает мест…
— О, пожалуйста, — буркнул Пико, принимаясь размазывать по свежему рогалику твердое замороженное масло.
Новый посетитель сел напротив него и заказал пиво и сандвичи. Пико, не поднимая глаз от развернутой газеты, пил свой кофе и думал о том, что голос неожиданного соседа кажется ему очень знакомым. Конечно, вполне возможно, что именно вот так — совершенно случайно — и нарвешься на кого-нибудь, знающего тебя в лицо. Из десяти провалившихся конспираторов семеро как минимум срываются как раз на таких случайностях. Черт, недаром ему так не хотелось идти в это кафе.
Не утерпев, он поднял глаза и встретился взглядом с сидящим напротив. Так и есть — знакомое лицо, хотя и без усов на этот раз. Хвала Иисусу, эта встреча не из опасных; во всяком случае, для кого она сейчас опаснее — сказать трудно.
Визави спокойно посмотрел на него, чуть шевельнул бровью и налил себе из бутылки второй стакан.
— Сеньор Хуарес? — негромко спросил Пико. — Или я ошибаюсь?
— Последнее вернее, — тотчас же отозвался тот без удивления, точно ждал этого вопроса. — Сожалею, молодой человек, но фамилия у меня совсем другая.
— Тогда извините, — сказал Пико. — Спутал вас с одним знакомым.
— Ничего, — ответил предполагаемый Хуарес. Откусив половину сандвича, он неторопливо прожевал ее, запил пивом и добавил: — Это бывает. Вы вот, на первый взгляд, тоже мне напомнили — я знавал некоего Ретондаро, в столице. Похож на вас как две капли воды.
— Какое совпадение, — пробормотал Пико.
Он допил кофе и закурил. Тем временем Хуарес, покончив со своим завтраком, встал, расплатился с подошедшим мосо и направился к двери, бросив на Пико взгляд, который можно было истолковать как угодно. Пико видел через окно, как он остановился у выхода, сунул в рот черную итальянскую сигарку и принялся неторопливо похлопывать себя по карманам в поисках спичек с ленивым видом человека, которому некуда девать время.
Пико тоже вышел.
— Разрешите огоньку, — сказал Хуарес, когда он поравнялся с ним.
Пико протянул ему зажигалку, они пошли рядом, Хуарес долго и тщательно раскуривал на ходу свою «аванти».
— Я вижу, молодой кабальеро, — сказал он наконец, — что даже подполье не отучило вас от болтливости, привитой на юридическом факультете…
Пико смутился:
— Конечно, мне не следовало называть вашу фамилию вслух… Но я был просто поражен, — ведь Ларральде говорил мне, что вы в тюрьме!
— Ларральде — большой мастер рассказывать небылицы про своих знакомых, — усмехнулся Хуарес. — Про вас, например, он сказал, будто вы где-то в эмиграции. Вы очень спешите?
— Нисколько, — поспешил заверить Пико. Удивительно удачно, что он встретил этого человека! Интересный собеседник помогает коротать время, а дон Луис Хуарес был несомненно интересным собеседником. С ним, коммунистом, можно было отлично поспорить. Пико всегда предпочитал разговаривать с людьми, исповедующими взгляды, отличные от его собственных. Беседа с единомышленником никогда не доставляет такого удовольствия, как хороший спор с умным противником.
— Я совершенно не занят, сеньор Хуарес, — сказал он. — Если вы не против, зайдемте в парк, там в амфитеатре можно поговорить без помех…
Хиль познакомил их года полтора назад, но встречались они за это время всего раза четыре, может быть, пять — и всякий раз спорили. Однако сейчас Пико почему-то чувствовал, что ему хочется не столько спорить, сколько советоваться.
Они сидели в пустой каменной чаше греческого амфитеатра, в пологой воронке, образованной концентрическими рядами скамей. Было уже довольно жарко, не по-весеннему припекало полуденное солнца. Внизу, на небольшой площадке сцены, ребятишки в линялых комбинезонах гоняли тряпичный футбольный мяч.
— Я не за конформизм и не за сидение сложа руки, — негромко говорил Хуарес, — вы просто не хотите меня понять. Я только против безответственных авантюр. Я против того, чтобы честные парни вроде вас таскали из огня каштаны, которыми будут лакомиться другие. Вы отдаете себе отчет — с какими силами блокируетесь?
— У нас нет другого выбора, — возразил Пико. — Если хотите знать, я, католик, куда охотнее блокировался бы с вашими единомышленниками. Но, как видно, коммунисты предпочитают держаться в сторонке, что ж делать…
Он пожал плечами, не глядя на собеседника.
— Совершенно верно, — отозвался тот. — От этой кухни мы предпочитаем держаться в сторонке. За интересы латифундистов и генералов мы на баррикады не пойдем, вы совершенно правы.
— Мы идем на них за интересы народа, — сухо сказал Пико.
— А он вас на это уполномочивал?
— Бывают моменты, когда честные люди начинают действовать, не дожидаясь полномочий!
— Верно. А бесчестные тем временем ухмыляются и подталкивают их в спину: идите, мальчики, идите и умирайте, ни о чем не заботясь!
— Я не настолько наивен, как вы думаете, сеньор Хуарес. Всегда находятся негодяи, умеющие извлечь пользу из чужого подвига, но эта мысль меня не останавливает. Ни меня, ни моих друзей. Мы знаем, что идем за правое дело, и этого сознания нам довольно.
— Вы уверены, что оно действительно правое? Ну что ж, желаю вам не разочароваться. Мне только хотелось бы знать, на чем эта уверенность основана.
— На том, что мы видим вокруг себя! — вспыхнул Пико. — Наш народ подвергается систематическому и планомерному растлению, сеньор Хуарес! Ему грозит моральная гибель — что значит по сравнению с этим физическая смерть нескольких сотен, даже тысяч человек? Вот на чем основана моя уверенность!
Хуарес усмехнулся и покачал головой:
— «Растление», «моральная гибель»… Плохо вы знаете народ, молодой человек, — тот самый народ, за интересы которого готовы идти на смерть, и мало в него верите! Народ не так просто растлить и не так легко привести к «моральной гибели», как вам кажется. Уж как нас растлевали во времена колонии и позднее — в эпоху Росаса… Казалось бы, вы, студент, должны знать собственную историю!