Страница 129 из 145
— Ненавидела? Да я его обожала! — театрально воскликнула она.
— …всеми фибрами души. Вы хотели завладеть его банком. Всем, что он имел. И вам пришла в голову одна мысль. Уверен, что она пришла именно вам. В исполнительном директоре Зееберге, которого вы пообещали взять в партнеры по банку, вы нашли услужливого помощника. Члены группы «Куд» — Фабиани, Торвелл, Саргантана, Килвуд и Тенедос — были в восторге от вашего плана. Ваш брат с его старомодными взглядами на мораль уже давно был вам бельмом на глазу. Вот Зееберг и добил его, провернув сделку с английским фунтом по уже обкатанному методу.
— Что это значит — «по обкатанному методу»? — Она уже визжала.
— Ах, оставьте, — отмахнулся я. — Вы и ваши друзья не привыкли считаться с тем, что способ слишком грязен, а последствия слишком тяжелы для людей. И после войны возможностей для таких, как вы, и впрямь хватало. То захромал франк, потом лира, а то — и не раз — вниз катился доллар. Вот на нем-то, на его падении, вы и создали свои неимоверные состояния! — Сам того не желая, я разошелся не на шутку. — Ваша изворотливость и изобретательность достойны всяческого восхищения! Концерны США делают, что хотят. Но простой честный американец не может так просто купить немецкие акции. Если он вкладывает деньги за границей, должен платить налоги! А вы не должны! У вас была компания «КУД» — транснациональная компания на немецкой земле! С дочерними предприятиями во многих других странах! С их помощью вы могли — совершенно законно — обходить все валютные правила и законы о налогах! С их помощью вы могли перемахивать через все преграды! А ваш брат, фрау Хельман, всегда был для вас лишь красивой вывеской! Ваш брат — в этом я убежден — даже представить себе не мог, что творилось за его спиной. Пока из-за скандала с английским фунтом не догадался, откуда ветер дует. Он пришел в отчаяние. И прилетел сюда, чтобы привлечь к ответу вас всех. Всех — но не вас лично, свою родную сестру. Думается, он до последней минуты не подозревал, что вы — главный его враг. За это время вы уже составили тщательно продуманный план преступления. Каждый должен был выполнить свою часть работы. Ваша медсестра — достать динамит для взрывного устройства, Тенедос — найти надежного человека, чтобы обеспечить электропроводку…
— Вы сумасшедший, — прошептала Хильда. Изумрудные серьги в ее ушах вспыхнули, когда она затрясла головой. — Сумасшедший, вот вы кто! Я прикажу вас вышвырнуть! Я сообщу в полицию… — Она протянула руку к телефонной трубке. Аппарат стоял возле кровати. Я спокойно смотрел на нее. Рука осталась лежать на трубке. Она не подняла ее с рычага. Я продолжал молча глядеть на нее. Наконец она убрала руку.
— Так-то лучше. — Я взглянул на часы. Сейчас должен зазвонить телефон. — Каждый выполняет свою часть работы. Был нанят и профессиональный киллер. А вам, сестре убитого, выпала честь смонтировать на борту яхты взрывное устройство.
— Безумие! Безумие это все!
— Это правда. Я могу все это доказать с помощью фотоснимков и записанных на пленку подслушанных разговоров. У меня даже есть фотография, запечатлевшая вас в машинном отделении яхты в тот момент, когда вы монтируете адскую машину. — Я сунул руку в карман, вынул фотографию и уронил ее на пол у своих ног. С необычайной ловкостью Хильда выпрыгнула из постели, подняла фото и уставилась на него. Это была открытка с видом на Канны. Хильда Хельман грязно выругалась и взглянула на меня глазами, горящими ненавистью.
— Я хотел только посмотреть, так ли уж вы больны, фрау Хельман. Вы совершенно здоровы. Здоровее многих.
Она вновь рухнула на кровать и укрылась одеялом.
— Вы — подлая тварь, — сказала она.
Телефон зазвонил. Ага, вот оно, подумал я.
Хильда подняла трубку.
Я взял другую, на параллельном аппарате.
— Говорит нотариус Шарль Либелэ. Мадам Хельман?
— Да, — проскрипела она.
— Мсье Лукас у вас, мадам?
— Да…
— Он просил меня позвонить вам в это время. Он поручил мне сообщить вам, что он отдал мне на хранение ряд фотоснимков и магнитофонную кассету. Все эти вещи лежат в банковском сейфе. При особых обстоятельствах, которые вам изложит мсье Лукас, я взял на себя обязательство, ознакомить международную прессу и Интерпол с материалами, находящимися в сейфе, и теми, которые, возможно, добавятся… Примите выражение моего совершеннейшего почтения, мадам. — Разговор был окончен.
Хильда опять уставилась на меня.
— Почем я знаю, не сообщник ли ваш звонил? Почем я знаю, что вы не блефуете?
— А вы позвоните нотариусу Либелэ, — сказал я. — Или не верьте мне, тоже неплохо. Тогда все пойдет намного быстрее.
— Что… Что снято на фото?
— Все вы… И те, кто изготовил взрывное устройство. И лично вы, фрау Хельман, в машинном отделении яхты «Лунный свет».
— Там было темно, — вырвалось у нее. Она тут же прикусила губу.
— У того, кто снимал, был инфракрасный фотоаппарат.
— Ох, — вырвалось у Хильды. — А вы, оказывается, шантажист.
— Угадали, фрау Хельман.
— Это наверняка будет интересно узнать полиции и вашей фирме.
— Ну, естественно, — ответил я. — Даже наверняка. — Я поднял трубку и начал набирать номер.
— Что вы делаете?
— Звоню в Центральный комиссариат полиции.
Она нажала на рычаг. В ее розовых глазках засело выражение панического ужаса, такого неописуемого страха, какое я уже видел один раз в жизни. Она прошептала:
— Чего вы хотите?
— Письменного признания. Со всеми подробностями обо всех участниках.
— Этого… этого я не могу сделать.
— Должны смочь.
— Я действительно не могу!
— Почему это?
— Потому что я не все знаю… Не знаю, кого Килвуд и Тенедос наняли на роль киллера.
— Ну, не пишите о нем. Зато все остальное опишите со скрупулезной точностью. И принимайтесь за работу немедленно. Каждый день на счету. Ваше признание должно быть у меня в следующий понедельник. А до того я хочу получить у вас еще кое-что.
— Что еще?
— Компания «Глобаль» платит страховку за яхту, — сказал я. — Пятнадцать миллионов марок. Эти пятнадцать миллионов вы отдаете мне.
42
— Все-таки вы обезумели… Наверняка обезумели, — прошептала Хильда Хельман. Я встал и включил лампу дневного света, освещавшую портрет Хильды, написанный Анжелой. Я думал о том, как сильно я люблю Анжелу и что я должен ее защитить и после своей смерти и что мне безразлично, каким образом я это сделаю, совершенно безразлично. Портрет показался мне до ужаса живым. Я смотрел то на него, то на Хильду, вновь откинувшуюся на подушки.
— Пятнадцать миллионов… Где вы собираетесь их хранить? Да у вас же спросят, откуда у вас такие деньги! Вы сами загоняете себя в западню.
— О нет! — возразил я.
— Свет. Выключите, пожалуйста, свет.
Я щелкнул выключателем и опять уселся на край кровати.
— Деньги будут храниться в Швейцарии, фрау Хельман. На номерном счету. В четверг я буду в Цюрихе и ожидаю, что там и тогда получу свои деньги.
— Как вы себе это представляете? Такая огромная сумма! Как я могу так быстро достать столько денег, не привлекая внимания?
— Но у вас имеется такой дельный исполнительный директор, — сказал я. — Тот все устроит в лучшем виде. Эти пятнадцать миллионов я положу на номерной счет в том же банке, где вы держите большие суммы. Чтобы было легче оформить перевод денег. Я не требую, чтобы мне привезли в Цюрих пятнадцать миллионов наличными. Я даже не требую, чтобы господин Зееберг лично приехал в Цюрих. — К этому времени я уже посмотрел расписание рейсов и заказал билеты. — В следующий четверг я буду с десяти утра находиться в отеле «Бор-о-Лак». Если ваш человек с соответствующими полномочиями не прибудет к половине одиннадцатого, можете считать нашу договоренность ликвидированной.
— Этот шантаж никогда не кончится, это будет…
— Замолчите, — прервал я ее. — Со временем кончится. Фрау Хельман, если вы не выполните мои требования и мировая пресса узнает об этом деле, то вы, и прежде всего ваши друзья, — как они ни могущественны — уже не смогут угрозами и террором задушить правду, как они это делали до сих пор. Нескольким персонам придется провести остаток своих дней за решеткой — и прежде всего вам.