Страница 37 из 42
-- Оно-то здесь, но оно давно испортилось, а новое могу сделать только я, но я-то не могу! -- и он опять зарыдал.
-- А может быть, попробуем вылить это? Может, оно не совсем испортилось? -- предложила шуля.
-- Ты в своём уме? Всякую гадость лить в мою любимую сущность! Думай, что говоришь! -- разозлился Колдун и стал опять крушить склянки.
-- Эй, ты, кончай истерику! -- потянулся к дубинке Сум. Хотя, что он мог сделать с невидимым духом?
-- Ненавижу! Ненавижу! -- бесновался Колдун.
-- Что я такого сказала? -- испуганно прошептала Мю.
-- Да, причём тут ты? -- совершенно спокойно заявил голос, как будто не он только что вопил. -- Я ненавижу подлого предателя Пнюха, и хочу отомстить ему! И вы мне в этом поможете! И только попробуйте сказать "нет"!
В это время на другой половине потайного мира стоял плач, который гулко разносился по всем коридорам. Плакали цветочные феи все до одной во главе со своей предводительницей Астрой. Астра рыдала громче всех, потому что считала себя страшно виноватой. Остальные лешие пытались как-то их утешить, хоть и сами чувствовали себя не лучше. Конечно, все они с самого начала решили выполнить условие Пнюха. На это и рассчитывал негодяй. Не было даже разговора, чтобы спасти себя, пожертвовав Розочкой. И теперь все настраивались на страшное превращение в рабов ненавистного Правителя. Большинство отчаянно сожалели, что упустили возможность оказаться на свободе. Это было так ужасно -- осознавать, что через некоторое время каждый из них потеряет своё собственное "я", и превратится в послушное орудие зарвавшегося поганного лешего.
-- Не нужно считать, что всё потеряно, -- говорил Кри, пытаясь хоть как-то успокоить несчастных друзей, -- мы обязательно придумаем, как спасти всех!
Кри и Фико были единственными, кто избегал незавидной участи. Фико был невидим, крылан же висел под самым потолком и был не замечен Цикой, когда тот пересчитывал присутствующих. Конечно, всех немного утешал тот факт, что оставшиеся на свободе друзья будут предпринимать всё возможное для их спасения. Но, с другой стороны, и Кри, и Фико чувствовали себя так, будто они виноваты в том, что именно им повезло.
-- Не бойся, -- шептал Фико на ушко плачущей Фиалочке, -- я уверен, что вас можно будет расколдовать, мы найдём этот способ, обещаю тебе! Нужно быть оптимисткой!
-- Да, тебе легко говорить "не бойся", -- заливалась слезами фея, тебе ведь не идти в зал церемоний. Я бы тоже была оптимисткой, если бы оставалась на свободе!
-- Если тебе будет легче от этого, я пойду с тобой! -- решительно сказал Фикотрианыч. Ему было невыносимо слушать упрёки подружки.
-- Ах, нет-нет! -- испугалась Фиалочка. -- Кто же тогда нас спасёт? Даже не думай! Я больше не буду плакать. Вот видишь, я успокоилась.
-- Ну что, друзья, -- раздался зычный голос Квиныча, -- нам пора идти. Обнимемся на прощание.
И вдруг, перекрывая вздохи и всхлипы, зазвучал звонкий, как колокольчик, весёлый голосок Розы. Да, это точно был её голос и её смех! Все с удивлённым ожиданием посмотрели на двери, ведущие на половину Правителя. Как по волшебству, эти двери открылись, и, легко минуя защитное поле, из них вышли смеющаяся Розочка за руку с лесной шулей, а вслед за ними огромный дубовик Сум, держащий на весу за шиворот Гвануду и Цику.
Трудно передать наступившее радостное оживление. Все обнимались, цветочные феи плакали теперь от счастья, даже у Квиныча глаза были на мокром месте, и он поминутно сморкался в огромный клетчатый платок. Кри сжимал лапку малышки Мю и говорил, что больше ни на шаг не отпустит её одну. Когда первое волнение улеглось, Розочка начала рассказывать о том, что в это время происходило на половине Пнюха. Собственно, она не очень-то хорошо сама разобралась в ситуации. Всё произошло очень быстро. Она, связанная и несчастная, уже готовилась к худшему, но вдруг в кабинете Пнюха открылась какая-то тайная дверь, из неё выбежал Сум с дубинкой, которой он мгновенно нейтрализовал Гвануду и Цику. Потом шуля бросилась освобождать связанную Розочку, а дубовик в это время выбежал за дверь и оглушил двух оставшихся охранников. Всех их связали, рты заклеили пластырем. Сум объявил, что путь свободен.
-- Если бы вы знали, как я обрадовалась! -- щебетала Розочка. -- Противный Цика так меня запугал, он говорил, что я буду умирать медленной и мучительной смертью!
Все негодующе посмотрели на связанного Цику, который уже вполне пришёл в себя от удара дубинки, и, не имея возможности говорить, смотрел на всех умоляющим взглядом. Но пока было не до него. На Розочку посыпались многочисленные вопросы:
-- Как же вам удалось пройти через защитное поле?
-- С чего это Сум пошёл против воли Правителя? Что, на него больше не действует колдовство?
-- А как Сум с лесной шулей оказались в кабинете Пнюха?
На все эти вопросы Розочка ответить не могла, она посмотрела на Мю, скромно стоявшую в сторонке. Кри подтолкнул шулю в центр, и она стала рассказывать, как всё было. По мере того, как она рассказывала, из круга слушателей всё больше доносилось восхищённых реплик:
-- Вот это да!
-- Во, даёт шуля!
-- Как только ты догадалась?
Так что в конце своего рассказа Мю чувствовала себя именинницей. Тут кто-то крикнул: "Качать шулю!" Её подхватили десятки рук и стали подбрасывать. Но тут подала голос Розочка: "Ага, а то, что я рисковала собой, ничего не значит?" "Качать Розочку!" -- закричали голоса. Стали подбрасывать и Розочку.
-- А знаете что, пойдемте-ка отсюда в лес! -- предложил Шарко.
-- Да, да, домой, в лес!
-- Быстрей пойдёмте отсюда!
-- Ура, в лес! Свобода! -- ликовали лешие.