Страница 11 из 12
Это уже были профи, охотящиеся за такими как они, а может и конкретно за ними, после того как их группа успела пошуметь. Несмотря на то, что японцы приготовились, дверь распахнулась с неожиданным скрипом. Шлёпнуло, покатившись по бетонному полу шариком гранаты. Понимая, что сейчас произойдёт, Пашка отпустил карабин, зажимая уши, жмуря глаза, шире открывая рот, и всё ровно светошумовая смогла пробиться через веки, долбанув и по ушам.
Стреляли часто и разномастно, снова бухнуло гранатой, пока Пашка сжавшись за укрытием, ожидал, когда пройдут метелики в глазах.
Потом, удивляясь своему спокойствию, аккуратно высунувшись из-за укрытия, четырьмя выстрелами уложил троих, так удачно стоявших на одной линии огня.
Здоровенные силуэты в тепловизоре с японцами спутать было невозможно, дистанция позволяла без опаски промазать, бить выше бронежилета.
Тишина тянулась минут пять, и не верилось, что всё кончено. Ни одного шевеления.
«Неужели все убиты»?
— Ты Савомото-сан умеешь заболтать удачу, и она тебе улыбается, — Пашка не без удивления осматривал место побоища. В перестрелке удалось уцелеть только им двоим.
Сержант тоже, покопавшись среди тел американцев, отыскал фонарь, шарил световым пятном вокруг:
— Капитана с капралом срезали первыми, почти в упор. Но и они тут отметились. Судя по всему даже гранату просунуть успели за дверь, и из янки только вот эти уцелели.
— Которых уже я положил, — Пашка направив луч фонаря, рассматривал одного из убитых в навороченной экипировке.
Тот лежал, откинувшись навзничь. Зловеще поблёскивала ещё не свернувшаяся кровь под подбородком.
«Туда, куда и метил»! — Подумалось с извращённым кровожадным удовольствием.
Не смотря на плотно подогнанный ремешками шлем, при контрастном и неестественно белым свете фонаря, Пашка мог точно сказать, что уже видел эту рожу и даже помнил при каких обстоятельствах. Точнее при одном обстоятельстве.
Всякие там: «ну, вот и поквитались!» ушли на второй план. Его спонтанная догадка начинала приобретать логические формы и даже привела к неожиданной развязке.
«Хотя вряд ли это конец истории. Ну, прям индийские киношные страсти, мля. В одном флаконе с переселением душ»!
Он уже споро шарился по многочисленным карманам, уверенный в том, что сейчас найдёт.
«Ну, вот и он, или «оно», — наконец находя в одном из боковых кармашков предмет своих загадочных подозрений и прозрений, — что ж ты за северный олень-то такой, а?
И ты это всё затеял, чтобы свести меня с моим же убийцей. Пересадил в Мацуду, и выдумал всю эту войну»?
На него вдруг накатило, как при эйфории опьянения. То ли постбоевое состояние, когда сжавшаяся пружина психики, наконец, разжимается. То ли от наконец наметившегося понимания, в чём причина всего этого сумасшествия, этого небывалого соединения воинствующих японцев и современного мира. И вот он виновник! Этот чёрный параллелепипед действительно инопланетная или ещё чёрт знает какая машинка (ну маленький уж больно — как такое назвать МАШИНОЙ), да, машинка перемещения в пространстве и времени, ко всему затейливо их смешивающая. Во! Хотелось орать и выть уже не тоскливо собакой в непонимании происходящего, а по-волчьи и по-бычьи…и как коршун по-высоцки. [35]
На языке трепетала, готовая сорваться фраза «теперь мне всё ясно!», а память копнула совсем неглубоко, на тот болезненный момент, где главными действующими лицами были он и этот громила «зелёный берет». Память прокрутила тот скоротечный бой в Осетии, выводя главное мгновение — растянутое на секунды мгновение смерти, словно желая показать, то, что он забыл или не понял, или понял, но оставил на потом.
Зачастую мозг непроизвольно загоняет неприятные воспоминания на задворки памяти.
…выполз на них почти случайно — услышал, как у одного мобила на вибраторе заурчала. Тот сначала бормотал тихо, маскируясь, а потом разошёлся — факами и щетами своими сыпал — америкос натуральный. Два «грача» все время рядом крутились, сектор перекрывали, и он не вытерпел.
Гасить надо было плотно, и Пашка почти пол рожка выпустил. Горцев-то точно свалил, а потом ему прилетело, да ещё и с тылу. В сознание пришёл, сфокусировался — а пиндос за плечо окровавленное держится, шипит и ствол на него направляет.
Вот хоть убейте, а пулю вылетающую в натуре видел. Убили….
350 метров в секунду. Такова скорость пули, слетающей со среза австрийского «глока». А до беспомощного, оглушённого Пашки было чуть более трёх метров. И два нуля перед запятой долей секунды до встречи пули с организмом, кричащим каждой клеточкой: «жи-и-ить!».
Кровь нашла более лёгкий путь, брызгая из пробитой аорты, успев насытить мозг последней порцией кислорода и адреналина.
Сущность-животное в человеке цеплялось за жизнь — ненавистью, надеждой, сжимая пружиной упрятанную внутри энергию иного порядка, стремящуюся своим «маленьким» раствориться в «большом». «Микро» в «макро».
Симулятор Gaijin-609 уже «наевшийся» в полной мере данными для формирования, более того выработавший на основе контакта с пользователем основные алгоритмы игры, наконец получил не просто корректную установку на запуск, а целый пинок, разом замкнувший перемычки в его квантовых мозгах.
Это был не симбиоз, а скорее взаимная провокация — одно потянулось к другому, корчась в родах новой реальности.
Скрытая энергия внутри Пашки, сопряжённая с прибором, в свою очередь получила стимуляцию и чёткие алгоритмы, выстраивая из своего микрокосмоса альтернативную ветвь реальности, комплектуя её последовательно атом за атомом и в тоже время единомгновенно. Согласно принципам квантовой суперпозиции.
В последний момент, теряя мнемоконтакт, процессор симулятора, сочтя позыв «жить» буквально, перевёл пользователя из надсистемного статуса «стратег» в тактическую единицу рядового игрока-шутера.
«На местного не очень похож — светловолос. Наверняка русский», — инструктор в звании капрала «зелёных беретов» армии США смотрел, как один его бойцов небрежно обшаривал убитого.
Операция, по сути, мелкая провокация провалилась. Сейчас его люди подберут за собой и надо уносить ноги.
Ничего интересного у убитого боец не нашёл, разбив о камни мобильник, пытаясь растоптать маленький чёрный предмет, похожий на флэшку. Однако то не поддавался.
— Дай мне, — коротко приказал инструктор.
«Любопытно»! — Выгладивши пластмассовым, тот, казалось, даже не оцарапался.
Надо любить свой бред…, именно он раскрывает наши затаённые желания и нашу истинную сущность.
«Значит это всё я…»!
Мысль топталась в нерешительности, какую поставить интонацию — утвердительную или вопросительную.
«Значит это всё я и это моя злость, загибы моих домыслов и фантазий. И весь этот бред просто ушёл бы вместе со мной в небытие, если бы не эта штука, спровоцировавшая, вскрывшая что-то глубинное внутри. А что там в этом «внутри»? И только ли во мне? Или в каждом индивидууме — разумном, духовном, возвышенном? И в сумасшедшем?
Слышал как-то: «мыслями мудрецов существует Вселенная!». Эк ты куда загнул, Паша! Чем-то божественным попахивает. А чем чёрт не шутит? Ещё в античных говорили: человек — микрокосм! И в каждом человеке есть частичка бога, притаившаяся, нет-нет, да и взбрыкнет гордыней, так не любимой церковниками.
Но я не бог, и если лишь частичка (во что было бы гордо верить), и если уж моими мыслями вращаются планеты, то не без участия вот этой штучки.
А с этим, не иначе артефактом, ещё надо научиться договариваться. Я это чувствую. Не каждый же раз….».
Пашка, вдруг понял, что Савомото что-то пытается ему втолковать, и, не видя ответную реакцию, просто направил свет фонаря прямо в лицо.
35
Сигнал!.. И по-волчьи, и по-бычьи
И как коршун на добычу.
Только воронов покличем
Пировать. (В. Высоцкий)