Чёрные руины

Джиллиан

Чёрные руины

Сильно интерпретированный мир и расы из чужого неизданного романа.

С разрешения автора.

Попаданство. Банальное.

Пролог

Вопя во всё горло от восторга, слыша за собой и радостные, и испуганные крики, она летела на лыжах, приближаясь к своему личному триумфу и торжеству - к краю высокого оврага, естественного лесного трамплина. Предвкушение полёта было потрясающим - заранее, ведь она не впервые слетает с этой кромки... Невероятная сила вбросила её, невесомую, в воздух... Она взлетела и с торжеством вместо крыльев ощутила струи воздушных потоков, вместе с которыми недолго мчалась в пространстве...

А потом что-то пошло не так: ногу резко свело в судороге, лыжу словно отбило в сторону, мир покатился кувырком - вместе с нею, ломаясь сам и ломая её, и под конец над нею словно склонилась болезненная тьма, только тьма, тьма, тьма...

... Марина открыла глаза. Наверное, она здорово влипла, свалившись с того овражного трамплинчика. Рук и ног почти не чувствовала, а попытавшись пошевельнуться, не сумела и пальцем двинуть. Ладно хоть, она эти пальцы чувствовала. Но даже сейчас, лёжа на явной (судя по стерильным запахам и "ароматам" каких-то других лекарств) больничной кровати, она вспомнила впечатление взлёта и неудержимо улыбнулась. А в следующее мгновение широко распахнула глаза.

- Оказывается, она и улыбаться умеет, - размеренно выговорил мужской голос с отчётливыми нотками скептицизма.

Девушка быстро скосилась в сторону голоса, как только он затих, и тихонько охнула от боли. Кажется, глазами сейчас не очень поворочаешь. Но высоченного дядьку в строгом светло-сиреневом комбинезоне глаз успел уловить, хотя освещение в палате было довольно странное.

- Не смотреть! Рано ещё! - жёстко велел тот же голос, и по окончании фразы на глаза Марины легло что-то прохладное и влажное. Какую-нибудь марлевую штуковину, как в кино, положили - решила она и неожиданно уснула. В последнюю секунду на кадре с уходящим в темноту мужчиной словно появилась перечеркнувшая его таинственная подпись: доктор больнично-целительского сектора.

... Снова открыв глаза, почувствовала себя выспавшейся и готовой задавать вопросы насчёт здоровья и времени выписки... Рот пришлось закрыть тут же. Рядом с её кроватью сидел, кажется, на стуле и полубоком к ней некто до такой степени потрясающий, что она даже для себя прочувственно глупо захлопала глазами. Пока некто читал книжищу громадных размеров, она успела изучить длинные белые волосы парня, которые свисали вниз, куда-то за край кровати; его ледяное, спокойное лицо. Красивым или прекрасным назвать - только оскорбить. Он... само совершенство. Ледяное. Если сначала показалось - парень модник и потому покрасился в блондина, то цвет его бровей уверил в обратном. Они были такими же белыми. А ещё на нём был камзол. Эту вещь она могла обозвать только так. Голубого цвета, с серебряной вышивкой. В общем и целом, сидящий мог спокойно называться Ледяным королём. По аналогии со Снежной королевой. А ещё, в общем и целом, его не должно существовать в природе, потому что в природе совершенства нет!

Таращиться на него она перестала, когда ледяной король поднял глаза. Книга была захлопнута. Молодой король встал, вытянувшись перед ней во весь немалый рост. Ой, камзольчик-то у него чуть не по колено!.. Правда, впечатлительней длины камзола оказалось открытие, что с другой стороны лицо короля напрочь лишено совершенства, причём одним-единственным штрихом - шрамом, похожим на небольшой графический росчерк молнии, как её рисуют дети. Шрам, как почудилось, был старым и плохо заживающим: вывернутые края ран выглядели отвратительно на идеальной коже.

Зато на короля он походил теперь полностью: линии корявого шрама стянулись и слегка приподняли уголок рта в вечной, презрительной усмешке.

От леденящего голоса, показалось Марине, все жилы в теле заморозило:

- Я пришёл выразить своё сожаление по поводу твоей травмы. Одновременно хотел бы напомнить, что моя семья вложила в твоё обучение и содержание достаточно большую сумму, чтобы ты могла себе позволить так легкомысленно относиться к опасности. Желаю тебе скорейшего выздоровления, дорогая. И будь осторожна в следующий раз.

Не меняя ледяного и вынужденно насмешливого выражения лица, отчего Марину снова опахнуло морозом, он слегка склонил голову - почти кивнул, прощаясь, плавно развернулся и вышел, закрыв за собой дверь.

Девушка приподнялась на локтях, отметив машинально, что уже может шевелиться, и прошептала вслед:

- А не пошёл бы ты к чёрту, ледышка!

"Он мой, а теперь твой жених, - проговорил далёкий слабый голос. - Тебе нельзя посылать его к чёрту и называть так некрасиво".

Не успевшие заледенеть от невероятной ситуации и невероятного типа, вены медленно, но верно выморозило от этого потустороннего голоса. Марине показалось даже, что она слышит похрустывание этого мороза в собственных жилах, как и шелест нервных мурашек, крадущихся по коже.

- Кто здесь? - выдохнула Марина, садясь на постели и оглядываясь.

"Я умираю, - слабо сказали отовсюду и ниоткуда. - Ты заняла моё место. Попробуй принять это. Хотя я сама с трудом привыкла к мысли, что ухожу".

- Стой! - вскрикнула Марина, теперь уже иначе вглядываясь в комнату, чьи странности уловила не сразу. - Где я? Что это за место?!

"Ты слишком сильно кричишь, - прошелестело в ушах. - Говори спокойней. Меня убивает всё сильное. А крик... Сама понимаешь... Меня зовут Марина".

- Но меня... - Марина осеклась и повторила тише: - Но меня тоже зовут Мариной.

"Кажется, мне осталось совсем немного, - тихо вздохнули повсюду о своём. - Слушай и запоминай. Ты находишься в студенческом кампусе при академии магов-энергогностиков, в моей комнате".

Марина, привыкшая к полутени в помещении, быстро огляделась. Ни фига себе - комнатка! Да тут в футбол играть можно! Но ступор проходил, и первым делом она спросила:

- Если я в твоём теле, то значит...

"Ты на втором курсе факультета общего ознакомления с магией, потому что у меня нет магических способностей, - заторопился тихий голос, отчётливо задыхаясь, но явно стараясь успеть рассказать побольше. - Я упала с лестницы, поскользнувшись, и разбила голову. Ведун Рассветный Шторм - мой... твой жених. Мои родители отдали меня ему, ведь его семья платит не только за моё обучение, но и помогает моим родителям..."

- Подожди, Марина! - сорвалась девушка с кровати и замерла, ошеломлённая. Куда бежать и как останавливать, если в голове сумбур, из-за которого трудно сосредоточиться хотя бы на одной мысли?! И наконец забрезжила одна-единственная. - Марина, что значит - ведун?!

"Раса такая... - Как девушка ни прислушивалась, голос постепенно пропадал. - Я из обычных землян... Всё остальное - в моём дневнике... Прощай..."

Оцепенение продлилось долгое. Марина вслушивалась и, напрягая слух, пыталась снова услышать слабый, задыхающийся голос... Но тишина застыла такая, что она машинально начала постукивать ладонью по постели, чтобы услышать уже хоть что-нибудь. Здесь что - никаких часов нет?.. После глуховатого постукивания ладонью впечатление такое, что мысли, с наступившей тишиной лихо разбежавшиеся, теперь медленно возвращались. "Прощай... - вспомнила Марина и мрачно закончила шекспировским Призраком: - "Прощай - и помни обо мне!.." Фу, ужас какой-то!"

Факультет журналистики, на котором первые два курса пришлось основательно заниматься всемирной литературой, не прошёл даром. В мыслях Марина то и дело заканчивала предложения цитированием.

- Итак, - прошептала она, чтобы слышать хотя бы себя, и тут же вздрагивая, как бы не пропустить мгновение, если потусторонний голос снова прозвучит. - Я фиг знает где. У меня есть потрясающий жених, который говорит со мной потрясающим канцеляритом, из-за которого мне уже сейчас хочется убить его. Мне придётся устроить обыск в этих хоромах, чтобы найти дневник девушки, которая умерла, но которая жива, потому что в её тело вселилась я. Вывод? Однозначный! Я стала шизофреником в последней стадии этой болезни, хотя не знаю, что там у неё за последняя стадия! И до чего же интересная у меня шиза! Обалдеть - не встать! Ой! - вскрикнула она, когда почувствовала-таки боль, на всякий случай крепко ущипнув себя за тонкую кожу между указательным и большим пальцами.