Страница 60 из 61
Первые осенние листья, кружась в теплом сентябрьском воздухе золотисто-рыжими лоскутками, ложились на асфальт, напоминая о близких холодах.
Захлопнув форточку, Юлька с тоской посмотрела на собирающиеся над горизонтом тучи и побрела на кухню, где уже закипал налитый доверху чайник, но раздавшийся звонок в дверь заставил ее резко изменить направление.
Первым, что бросилось в глаза, был букет. Яркий, солнечный, словно нечаянно заблудившийся осколок лета, собранный из разноцветных гербер и зеленых веточек пушистого аспарагуса. И только потом Юля разглядела за этим пышным великолепием виновато улыбающегося Егора.
– Ты? Проходи, – машинально прижимая к груди цветы, девушка растеряно отступила в сторону.
– Не ждала? Да что там. Конечно, не ждала, – закрыв за собой дверь, Беркутов прислонился к ней спиной, не решаясь пройти в квартиру.
– Ты так внезапно пропал, даже не позвонил, – помимо воли в голосе Юльки промелькнула легкая обида.
– Извини, я действительно был занят. Двое сотрудников внезапно уволились, и шеф взвалил их работу на меня. Это сначала. А потом я подумал, что буду напоминать тебе о том, о чем ты явно предпочла бы забыть.
– И что изменилось? – незаметно вдыхая такой знакомый запах парфюма и сильного мужского тела, спросила девушка, склонив голову к плечу.
– Я, – сделав длинный шаг, Беркутов оказался так близко, что их с Юлькой дыхание смешалось, – я изменился… Не могу без тебя. Ты – мое наваждение, – его слова звучали все тише, пока хриплый от сдерживаемых чувств шепот не превратился в бешеный перестук сердец, – я… тебя… люблю…
Выпавший из рук, обвивших крепкую шею, букет остался лежать на паркете ярким пятном…
Чистая, трепетная, льющаяся на кожу тысячей поцелуев нежность мягко окутывала сплетенные на постели тела. Выгнувшись навстречу любимым рукам, Юлька беззастенчиво подчинялась шелковистому желанию, без остатка растворяясь в его волнах. Не страсть… Нет… Жаркое кружево любви, сотканное из несмелой чувственности, бархатистой нежности и хрупкого доверия… Ласковые пальцы, блуждая по воспаленной возбуждением коже, кололи сотнями крошечных игл, тревожа нечто такое глубинное, что Юлька теряла сама себя…
Не было ее… не было Егора… было что-то неделимое, навеки связавшее двоих в единое целое…
Минул год…
Полный счастья, надежды и ярких цветов любви. И все-таки оставалась какая-то незримая черта, которую Егор все никак не желал переступить. И Юлька все чаще мучилась ревностью – когда Беркутов внезапно, буркнув что-то невразумительное, исчезал в неизвестном направлении, досадой – все их встречи происходили исключительно на ее территории, тогда как в его квартире Юля побывала лишь однажды, в тот самый раз, в начале их знакомства, и страха, что вот-вот что-то произойдет, и мужчина, ставший частью ее самой, снова исчезнет… на этот раз навсегда.
Не выдержав очередной необъяснимой отлучки, Юлька сорвалась…
– Егор, так больше не может продолжаться, – стоя у залитого дождем окна, Юля медленно водила пальцем по запотевшему от дыхания стеклу. – Ты все время исчезаешь, и я не знаю, куда. Нет, я понимаю, что у тебя такая работа, но… У тебя кто-то есть? – дрогнув, рука перечеркнула нарисованное сердечко кривой линией.
– Юль… – голос Егора странно надломился. – У меня действительно есть… нет, не другая. Я тебя люблю, ты же знаешь. И давно должен был сказать, но… боялся, что ли…
– О чем? – круто повернувшись, девушка испытывающе посмотрела в любимые глаза. – Что такого есть в твоей жизни, что ты не можешь доверить мне?
– Нет… говорить будет неправильно… – Беркутов, всегда уверенный и твердый как скала, внезапно растерялся. – Поедем со мной, хорошо?
– Куда?
– Ко мне.
– А как же мама? Ты говорил, что она не любит гостей.
– Извини, малыш, в этом я тебе солгал. Ну что, едем?
– И после этого больше не будет секретов?
– Никогда!
– Хорошо.
Темно-синий эксплорер медленно вкатился в знакомый двор и замер на огороженной забором парковке. Прихватив купленный по дороге шоколадный торт, Егор помог Юльке выбраться из машины и, щелкнув брелоком сигнализации, повел к подъезду…
– Егорушка, – открыв дверь на издавший птичью трель звонок, просияла улыбкой появившаяся на пороге женщина лет шестидесяти, – а вы, должно быть, Юля? Егор много о вас рассказывал. Проходите скорее, у нас как раз пироги поспели, – она отступила вглубь коридора, пропуская сына и его гостью внутрь.
– Папа! – из-за ее спины с громким счастливым воплем выскочил мальчишка и, повиснув на шее отца, радостно заулыбался. – А мне бабушка новую мафынку купила! Смотри!
– Влад, разве тебя не учили здороваться? – притворно нахмурился Беркутов, прижимая сына к груди, но прыгающие в глазах смешинки выдавали истинное отношение мужчины к сидящему на руках малышу.
– Здласте, – посмотрев на замершую Юльку большими карими, как у отца – с прозеленью, глазами, серьезно кивнул малыш и тут же завертелся, требуя спустить его на пол, – папа, можно я толт уже сичас съем?
– А ты ужинал? – ласково взъерошив каштановые вихры, спросил Беркутов.
– Да какой там ел, – огорченно вздохнула бабушка, – так, поклевал как воробушек.
– Ну, пап, я не хочу кушать. Я толт хочу, – надув губенки, протянул малыш.