Скитальцы океана

Уже давно Рольф не чувствовал себя таким счастливым, как сегодня. Корабль, несомненно, был ниспослан ему Господом в плату за одиночество и все те бедствия, которые пришлось пережить сначала при гибели «Короля Ричарда», а затем уже здесь, на острове.

Бегло осмотрев все остальные надстройки, каюты и подсобные помещения, штурман вернулся к Гунну.

– И сколько же тел на корабле? – деловито поинтересовался тот.

– Обнаружил пока что только три.

– Приблизительно так оно и должно быть. Последние десять-двенадцать человек ушли к берегу на двух вельботах. Один из них опрокинулся на волне-убийце неподалеку от корабля, и пираты тонули на моих глазах. Но второй скрылся в тумане. И не исключено, что спасшиеся на нем достигли острова и бродят сейчас по прибрежью в поисках остатков «Адмирала Дрейка».

– Так ты не из экипажа этого корабля?

– Я – боцман каперского судна «Дракон», охотившегося неподалеку, в водах Ямайки. Мы дважды пытались взять «Адмирала» на абордаж, но всякий раз пираты отбивали наши атаки. То ли потому, что их оказалось на борту слишком много, то ли потому, что наша команда была набрана из берегового сброда.

– Значит, ты все-таки не пират, а моряк, состоящий на королевской службе?

– «Каперами» обычно становятся бывшие, помилованные королевским судом, пираты, – напомнил ему Гунн.

– Но прощенные и помилованные. Почему сразу же не сказал об этом?

– А ты разве поверил бы мне, лейтенант? Ты и сейчас не очень-то веришь.

– Иначе ты не признал бы во мне опытного моряка, – сдержанно улыбнулся лейтенант. – Но ты, галерник, не отвлекайся, выкладывай, что происходило дальше.

– Длинным мой рассказ не будет. На третий абордаж бросились сами пираты. Уже после расстрельной канонирской дуэли. Как ни странно, на сей раз мы потеснили их и даже перешли на палубу «Дрейка», но теперь нас действительно было слишком мало. Двое моих товарищей сдались здесь, на палубе, но их тотчас же сбросили в море. Я же прорвался к вон той надстройке и отбивался в ней до тех пор, пока их предводитель не объявил, что, ценя мою храбрость, сохраняет мне жизнь. К тому времени у меня уже появилось три легкие раны, и силы мои были на исходе.

– Как же корабль оказался здесь, в бухте?

– Этого нам с тобой понять не дано. Судя по всему, я уже должен пребывать в аду. Но выходит, что сначала суждено познать рай.

Рольф вновь прошелся взглядом по могучему телу Гунна и, ни слова не говоря, несколькими ударами ножа избавил его от веревок.

– Так, значит, ты – фриз?

– Так оно и есть на самом деле. Разве это не видно по моему произношению?

– А я – нормандец. По отцу. Мать англичанка. Лейтенант. Штурман. Барон фон Рольф, – довольно сурово представился Ирвин, давая понять, что готов воспринять Гунна лишь в качестве подчиненного.

– Вы – барон фон Рольф?!

– Родового герба и королевской грамоты у меня при себе нет, уж извините, сэр.

– Да не в родовом гербе дело. Просто я знал капитана Рольфа, который командовал когда-то фрегатом «Виктория», флагманским кораблем королевского флота. И тоже барона.

– Все верно! Фрегат «Виктория», флагман…

– И что из этого следует?

– Только то, что капитаном «Виктории» был мой отец, Генрих Рольф! – восхищенно подтвердил его познания островитянин.

– Но мне известно, что он погиб… В бою под Дюнкерком, где… – Гунн прервал фразу и вопросительно взглянул на лейтенанта.

Тот понял, что ответ его станет веским аргументом для боцмана Гунна в пользу того, действительно ли он является сыном известного английского капитана, а точнее – командора Рольфа.

– Он не погиб тогда, Гунн, а был всего лишь тяжело ранен. Это произошло в бою с «голландцем», в нескольких милях от Дюнкерка. Через два месяца, так и не оправившись после ранения, капитан Рольф вновь взошел на корабль, однако умер от кровоизлияния прежде, чем фрегат вышел из Бостона.

– Кажется, ты действительно сын самого капитана Рольфа, якорь тебе под виселицу! – возбужденно прохрипел Гунн. – Но из этого еще не следует, что и из тебя тоже получится… капитан Рольф. Не скажу, чтобы я близко знал твоего отца. Но мне дважды пришлось отбиваться от его парней, когда они пытались громить нашу пиратскую эскадру.

– Какое джентльменское знакомство!

– К тому же знаю, что он охотно зачислял в свою команду бывших пиратов, добиваясь для них амнистий, – проигнорировал Гунн его ухмылку. – Твой отец явно был не из тех капитанов, которые всякого скитальца морей тащили на виселицу. И за это его уважали по обе стороны Ла-Манша. А теперь извини, барон: сам чувствую, что от меня разит, как от давно недраенного гальюна. Но ведь не ты, а я почти сутки простоял привязанным к мачте. Пойду приведу себя в порядок.

Пока он, сошвыривая с ног куски веревок, медленно, вальяжно проходил мимо Ирвина Рольфа, тот внимательно и настороженно следил за каждым его движением.

– Да перестань опасаться меня, барон. Я в любом случае не тронул бы тебя. Ты ведь меня спас. А уж сына командора Рольфа! Который однажды, в молодости, тоже спас меня от виселицы… Лучше осмотри корабль. Два якоря мне под виселицу, что где-то там, в трюмах, есть бочонки с серебром-золотом.

– На борту есть сокровища?!

– Еще какие! Но сначала нам с тобой следует прочесать ближайшее побережье и подготовить нашего «Дрейка» к обороне.

«Нашего “Дрейка”…», – иронично прищурился вслед ему Рольф. И хотя вслух он этого не сказал, прежде чем прыгнуть в воду, чтобы искупаться, Гунн задержался на корме.

– Да, нашего. По законам моря, корабль, оставленный командой, принадлежит тому, кому первому он достанется. Разве не так?

– То есть тебе?!

Плюхнувшись в воду, как сельдевый бочонок, Гунн блаженно вскрикнул и, ощущая на своем теле океанскую прохладу, обогнул корабль так, чтобы оказаться на мелководье между «Адмиралом» и берегом. Только тогда лейтенант вновь услышал его глухой, словно бы их подземелья доносящийся, голос:

– Нет, лейтенант, перед Богом и морем нужно оставаться справедливым.

– И в чем же заключается твоя «справедливость»?

– Только в том, что к экипажу «Адмирала Дрейка» я никогда не принадлежал и достался тебе на борту в виде полуказненного пленника. Так что, по законам моря, судно принадлежит вам, капитан Рольф.

– Вот теперь я вижу перед собой истинного моряка королевского флота.

– То, что я – висельник, знает все побережье Атлантики. Но законы моря, якорь мне под виселицу, я всегда чтил свято.

– Это тебе еще придется доказать, – недоверчиво хмыкнул Рольф, вновь отправляясь на осмотр своего неожиданного трофея – теперь уже носовой части и трюма. – Но обычаи моря именно таковы, каковыми ты их трактуешь.

– Как прекрасно мы поняли друг друга, капитан! – блаженственно погрузился в теплые прибрежные воды Гунн. А, вынырнув, прокричал: – Но мы еще доверительнее станем понимать друг друга, когда вы станете обращаться ко мне «боцман Гунн»!

– Возможно, так я и стану обращаться к вам отныне, скиталец Гунн! – не спешил окончательно развеивать его сомнения капитан Рольф. – Но в любом случае, не задерживайтесь с возвращением на борт «Адмирала Дрейка»!

Еще раз внимательно осмотрев судно, Рольф был приятно удивлен. Первое, что его поразило: все подсобные помещения фрегата были забиты оружием, порохом, а также всевозможными съестными припасами. Не говоря уже о бочонках с серебром, золотом и прочими драгоценностями.

Уже сам характер груза свидетельствовал, что пираты успели ограбить несколько кораблей, с каждого из которых забирали лишь самое ценное, самое необходимое. Золото и серебро они, очевидно, добыли, захватив какой-то испанский галеон, переправлявший драгоценности в метрополию из испанских колоний Вест-Индии; оружие – на корабле, направлявшемся для усиления одного из гарнизонов этих же колоний…

Что же касается кают офицеров и даже матросского кубрика, то все они были обставлены драгоценными изделиями и картинами лучших мастеров Старого Света, которые наверняка предназначались правителям колоний.