Страница 5 из 6
С. Шихматов
На Преображение Господне
А. Шаховской
Сводные дети
Басня
Александр Скарлатович Стурдза
Короткая и зловещая эпиграмма, посвя-щённая Стурдзе. Хлёсткая и беспощадная как брошенная в лицо перчатка. Она ходила по всему Петербургу, утяжелённая ещё одной фразой, уже совершенно непечатной. Зная Пушкина, не вызывает сомнения, что он искал дуэли со своим адресатом, с этим «солдатским холопом», но судьба в который раз «благословила» Стурдзу, и дуэли так и не случилось.
А. С. Стурдза. Портрет неизвестного художника XIX века
Несмотря на то, что имя Стурдзы вскоре будет известно каждому школьнику, и творческое наследие самого убеждённого сторонника внедрения религиозного образования в России будет возвращено из небытия, пока Александр Скарлатович Стурдза всё же остаётся незнакомым современному читателю. Поэтому включение его в этот сборник наряду с другими, заслуженно или незаслуженно забытыми авторами, ни у кого не должно вызывать серьёзных возражений. В отличие от Кюхельбекера, которого уж точно невозможно отнести к утраченным литературным именам, Стурдзе Пушкин посвятил всего несколько строчек от своей щедрой и крылатой Музы. В переписке Пушкина, правда, сохранилась такая фраза, написанная много позднее анти-стурдзовской эпиграммы: «…Я с ним не только приятель, но кой о чём и мыслим одинаково, не лукавя друг перед другом». Конечно, можно предположить, что:
А можно допустить, что сопричастность Стурдзы к греческим делам, его стремление быть полезным греческому народу в борьбе за освобождение, просто не могли остаться без внимания вольнолюбивого Пушкина, безусловно сочувствующего грекам. Только первый радел за притесняемых христиан, в то время как второй просто по-человечески сострадал угнетаемым людям, восставшим против своих поработителей.
Надо сказать, что и Пушкин, и Стурдза мало менялись с годами. Ничто не могло повлиять ни на их привычки, ни на их убеждения.
Стурдзу особенно отличало трудолюбие и пунктуальность. Вкупе с хорошим образованием и знанием языков, эти качества давали ему благоприятные возможности для успешной карьеры и востребованности в системе государственного управления. Поступив в министерство иностранных дел писцом, он уже через весьма короткое время стал личным секретарём канцлера Российской империи, графа Николая Петровича Румянцева. Перечислять все должности, на которых побывал Александр Скарлатович, не имеет особого смысла, таковых случилось немало, но объединяло их одно: они требовали от назначенца конкретного результата работы и строгой отчётности. Стурдзе не приходилось руководить другими людьми или исполнять представительские функции, почётно восседая во главе «присутствия», как это выпадало на долю нашего недавнего знакомца Александра Семёновича Шишкова, нет, Александру Скарлатовичу приходилось много и упорно трудиться, но такая невидимая кабинетная работа нисколько не смущала исполнительного чиновника. Тем более, что Стурдзе доверяли и доверяли в самых что ни на есть высших кругах государства, не исключая и самого Императора.
Как относился Стурдза к Императору, мы не знаем, скорее всего, с крайним благоговением. Зато хорошо известно, что Император благоволил к Стурдзе, доверив ему отстаивать интересы России в рамках созданного им Священного союза. Стурдза прибыл с Александром в город Аахен на первый конгресс этой организации в составе русской миссии, где, в сущности, решалась судьба послевоенной Европы. Вопросы противодействия революционным настроениям и борьбы со свободомыслием на конференции отдельно не рассматривались, однако во всех заявленных темах они, так или иначе, присутствовали. Оставалось только документально оформить разрозненные идеи общественного устроения в свете воззрений российского Императора. И такой документ благодаря Стурдзе появился. Составленная «Записка о нынешнем положении Германии» предназначалась, в общем-то, «для служебного пользования» – тираж её был микроскопический, всего пятьдесят экземпляров, и была она роздана исключительно делегатам проходящего в Аахене конгресса. Как любой текст, выходивший из-под пера Александра Скарлатовича, «Записка» содержала ясный и незамысловатый план победы света над силами тьмы. Где под тьмой, привычно, подразумевались гуманистические идеалы эпохи Просвещения, традиции светского образования и достижения науки, которые неизбежно должен одолеть свет, предста-вимый всепобеждающей триадой: христианским благочестием, цензурой и ограничением образования. Ну и само собой разумеется – при строгом соблюдении жёсткой сословной иерархии. Вероятно, кто-то из участников конференции не выдержал и дал произведение Стурдзы в печать. «Записка» вызвала бурю негодования в немецком обществе, особенно в университетской среде. Ряд немецких политических деятелей, сторонников российского курса, были подвергнуты нападению, а драматург Август фон Коцебу был убит студентом Карлом Зандом, как предполагаемый автор злосчастной «Записки». Когда же стал известен истинный сочинитель, граф Бухгельн вызвал Стурдзу на поединок. «Сочинитель», разумеется, вызова не принял и поспешно отбыл в Россию, укрывшись в своём имении.