Анклав

Он плюнул мне в лицо и резко встав, вышел вслед за начальником.

Я утерся и стал думать, что делать дальше. Признаюсь, честно, мелькала мысль сдать все свои схроны, но часть меня понимала, меня убьют сразу после того, как и обчистят.

Вскоре в кутузку зашел охранник, он принес дурно пахнущую еду и стакан ржавой воды.

- Эй ты, - позвал я его, действуя по наитию. - Подойди, пожалуйста.

- Чего тебе? - хмуро спросил он.

- Хочешь разбогатеть?

- А кто не хочет? - оживился он.

- Закрой дверь и подойди. А я тебе расскажу про свой схрон.

- Чего это я должен дверь закрывать? - напрягся недоумок.

- Нет, ну если ты хочешь с кем-то делиться, то оставляй ее открытой. Все, а больше всего твои начальники, только обрадуются.

Охранник поспешил закрыть дверь и приблизился ко мне.

- Говори.

- У меня есть схрон. Там шесть тысяч патронов и кое-какая амуниция, - понизив голос, начал я. - Если ты передашь на Черкизон, весточку одному человечку, то этот схрон - твой.

- Э нет, сначала пульки потом весточка.

- Хорошо. Я дам тебе координаты малого схрона, а как передашь весточку - второго.

- Не ну блин, а потом ты обманешь.

- Не обману, да если и обману, ты все равно получишь три тысячи пуль на халяву.

Тугодум, какое-то время чесал затылок. Я уже начинал беситься, как вдруг он сказал:

- Хорошо. Давай координаты.

Я сделал вид, что тянусь к воротнику куртки:

- Э, ох, блин. Не могу дотянуться, хорошо ваши меня отделали.

- Ха, это они умеют. Что достать то? И откуда?

- В воротнике зашита калька, на ней зашифрованы все мои записи.

Он подошел к решетке и, наклонившись, стал шарить у меня на груди. Для него было потрясением, когда он почувствовал, как безвольная рука избитого до полусмерти мужика, вдруг схватила его стальной хваткой, за грудки. Вторая ухватила его за горло и, останавливая крик, стала дробить кадык и трахею. Он захрипел, глаза выкатились из орбит. Он ухватился за горло, а я стал наносить ему в лицо удар за ударом, вымещая на нем всю свою досаду и ярость. Через пару минут у меня в руках была безжизненная кукла с разбитой вдребезги физиономией. Теперь следовало действовать быстро. Первым делом, я нашарил у охранника ключи и отпер дверь клетки, затем переоделся в его одежду. Она была немного заляпана кровью, но я замыл ее водой из кружки. Потом, засунув труп в клетку, я запер ее. Проверил, чтоб ничего меня не выдавало хотя бы какое-то время, и вышел из карцера.

На станции была ночь. То есть основное освещение потушено, и большинство людей спали. На мое появление никто не обратил внимания, и я незаметно двинулся к противоположному краю платформы. И вот я уже неподалеку от нужной мне двери, но ее охраняют. Я прижал ко рту платок и побежал к охраннику.

- Андрей Николаевич у себя? - будто запыхавшись, спросил я.

- У себя, тебе-то что? - нахмурив брови спросил тот.

- Бегом за Иваном Пантелеевичем, - беда у нас!

- Что случилось?

- Да помнишь, вчера бандюки стрелялись в тоннеле в сторону Шарашки? Один только выжил? - спросил я, посчитав, что вряд ли начальство посвятило в свои планы подчиненных, и легенда, которую они мне озвучили - была для всех.

- Ну? - стал торопить меня охранник.

- Так вот, этот выживший, сказал, что перед перестрелкой на них напали какие-то мошки.

- Ну и что?

- А то. Меня с напарником отправили следить за рабочими, которые должны были сжечь трупы.

- И что? - Охранник уже сгорал от нетерпения и тревоги.

- Из трупов полезли какие-то черви и стали впиваться в руки рабочим. Я оставил напарника защищать от них вход в тоннель, а сам бросился за подмогой.

- Не фига себе, - раскрыл рот этот обалдуй. - Стой здесь, сейчас доложу.

- А Пантелеич? Его звать нужно!

- Да не, ненужно. Здесь он, с Андреем Николаевичем разговаривает.

Он открыл дверь и зашел в комнатку.

- Там охранник, говорит мерзость какая-то полезла.

- Ты чего несешь? - из-за стола встал длинный очкарик.

Но тут охранник охнул, его глаза выпучились, изо рта потекла кровь, и он рухнул под ноги ошарашенному очкарику. Когда он поднял глаза, то увидел меня, аккуратно закрывающего за собой дверь. Этот очкарик прекрасно меня знал, так-как был кем-то вроде денщика или помощника у начальника станции. Он пытался выдавить из себя хоть звук, но от ужаса не мог даже вздохнуть. Я приложил пистолет к губам и, показав им на табурет, заставил его сесть. Затем присел рядом с трупом, вытащил у него из-под лопатки нож и вытер его о куртку трупа.

- Сейчас ты зайдешь к хозяину и скажешь, что к нему курьер. И без лишних движений, понял?

Тот так часто закивал, что у него слетели очки.

- Пошел! - я ткнул его пистолетом в бок.

Он открыл дверь и проблеял: «к вам курьер».

- Что? - рыкнул начальник станции.

- Ку-курьер, - промямлил денщик и влетел в комнату, подталкиваемый мной.

- Что происходит? - запоздало вскочил начальник охраны, протягивая руку к кобуре.

Но дверь уже захлопнулась. Не страшась больше нашуметь, я сделал два выстрела и руки Ивана Пантелеевича повисли как две плети. Еще два выстрела, и Андрей Николаевич, тоже обезоружен. Еще одна пуля легла между глаз очкарика и наступила тишина, прерываемая только стонами раненых.

- Ну что, сволочи, не ждали? Говорил я вам, что вы дорого заплатите за то, что сделали со мной. Час мести настал.

Взревев, на меня бросился начальник охраны. Он собирался припечатать меня к стене, но я успокоил его ударом рукояти пистолета по загривку. Потом подошел к перепуганному начальнику станции. Ударив пару раз пистолетом по лицу я привязал его безвольное тело к стулу, то же самое сделал и с его товарищем. Затем я выяснил все, что мне было нужно, и покинул помещение.

На следующее утро, начальник ночной смены, придя на доклад, обнаружил в залитой кровью комнате двух еще живых людей. У них были выколоты глаза, отрезаны носы, языки, губы, пальцы и половые органы, сняты скальпы, а из распоротых животов свисали кишки.

Я же тем временем шел по тоннелю. За моими плечами висел рюкзак с химзащитой, к нему были приторочены «СВД» и «Калаш». О да, в оружейке найдут еще один труп. Через двадцать метров я свернул у вентшахты и, переодевшись, вышел на поверхность.

Стояла чудная летняя ночь, «три раза ха», прошедший недавно ледяной дождь налепил на стены домов причудливые барельефы. Дорога под ногами была довольно скользкая, но шипованные накладки на ботинках, надежно удерживали ноги. Ночной разрушенный город был похож на руины древней и величественной цивилизации. Впрочем, он ими и являлся, только цивилизация эта сама себя уничтожила, ну и поделом. На фоне рассвета полуразрушенные дома казались исполинскими животными, а некогда широкие улицы, превратились в тропинки ими оставленные.

Я торопился. Как только взойдет солнце, мне придется остановиться: ослепительный свет выест мои привыкшие к полутьме глаза, а дневные твари, гораздо опаснее ночных. Надо сказать, это не первая моя вылазка на поверхность, так что с неудобствами химзы и противогаза я уже смирился. И опасности подстерегающие сталкера мне также знакомы. Местность между Октябрьской и Профсоюзной была не раз исхожена сталкерами почти всех группировок - серьезных опасностей замечено не было, для не серьезных, я был слишком хорошо вооружен.

Двигался быстро, всего лишь раз переждав пока небольшая стая мутировавших псов пробежит вдалеке. К утру я был в окрестностях Разгуляя. Пора искать ночлег, точнее дневку. Уже подходя к перекрестку, вдруг услышал из-за поворота крик, а через секунду на меня выскочил обезумевший оборванец. Я чуть было не нажал на спусковой крючок, как вдруг узнал в оборванце Дрона. Одного из тех, кого отправил за головой Колдуна. Судя по его виду, их миссия не увенчалась успехом. Дрон, увидев меня, остановился и вытаращил глаза, легонько при этом поскуливая.

- Где Хват? - спросил я его.

Он только вращал глазами и мычал, но красноречивый жест показал, что тому свернули шею.