Страница 4 из 33
— Но им ведь надо было куда-то пойти поиграть в футбол. Да и какое им дело до приглашения Николь?!
— Анри, ты ведь знаешь, как поступают; кое-кто приглашает в гости, чтобы другие могли поблагодарить и отказаться, а потом все довольны.
Вереница машин тронулась. Через некоторое время он сказал:
— Тебе она не нравится.
— Мы встречались всего один раз. В семье Шатен. Мне никто и ничто не нравится.
Ландшафт вокруг был плоский и пустынный, с повторяющимися кварталами покосившихся высотных домов, бензоколонок, все обычное, как вечная беседа в салонах, без конца повторяющаяся и безликая.
— Анри! — сказала она.
— Да, любимая!
— Я думаю только об этом.
— Знаю. Мальчики говорили что-нибудь, они спрашивали?
— Нет!
— Но во всяком случае они знают?
— Анри, милый, это знает вся школа. Какой здесь ужасный вид. Где же их дома?
— Они еще не начали строить, это лесная вырубка.
— Лесная вырубка?
— Они вырубили лес, а это вырубка.
Он тотчас понял, что его реплика была неудачной, и ждал, когда она скажет что-нибудь о деревьях и как он сам объяснит ей: что будет, если здесь станут строить дома и так далее, что люди важнее деревьев, что их стало слишком много и им надо где-то жить.
Но Фло молчала. Она протерла свои очки краем юбки и лишь через несколько миль вернулась к тому, что им в любом случае следовало бы пойти на похороны.
Он возразил:
— Мы никого не знаем. Ни одному человеку не было бы дела до того, приехали мы на похороны или нет.
— Анри! Мне худо!
— Но мы не можем остановиться именно здесь. По-настоящему худо? Ведь обычно ты хорошо переносишь автомобиль?
— У тебя есть коньяк?
— В сумке.
За окном по-прежнему мелькал пустынный ландшафт.
— Знаешь что? — спросила Фло. — Это приглашение на обед совершенно бесполезное.
Собрав все свое терпение, он ответил:
— Ошибаешься. Оно вовсе не бесполезное. Если я работаю вместе с Мишелем и они с женой приглашают нас на обед, то вовсе не бесполезно, если мы приедем к ним. И ты это знаешь!
— Да, я знаю, прости… прости. Вы просто строите ваши дома…
— Фло, прошу тебя! Попытайся быть любезной вечером. Это важно для меня.
— Разумеется! Это правда. Я попытаюсь.
— Тебе лучше?
— Может, немного.
— Любимая моя Фло, не думай об этой истории с ним, с этим учителем. Такое случается время от времени, к сожалению. Люди слишком слабы, они не справляются, они сдаются. Но все повторяется снова. Ты понимаешь, жизнь продолжается, точь-в-точь такая же. А через какую-нибудь неделю у детей будет новый учитель гимнастики.
Она резко повернулась к мужу, посмотрела на его спокойный профиль и воскликнула:
— Ничего не будет таким же! И он не был слабым, совершенно не был, он был таким сильным, что не выдержал все это! А мы ему не помогли!
Наконец они очутились за городом среди красивых частных коттеджей и вышли из машины. Анри взял цветы, плащ Фло и сказал:
— Теперь мы сделаем все, что в наших силах, не правда ли? А потом снова поедем домой, и ты будешь спать завтра утром сколько захочешь.
Дом Николь и Мишеля выглядел шедевром архитектуры, изысканным украшением, где ничто ничему не мешало. Фло пришла на ум мысль о вернисаже, откуда нельзя улизнуть, пока тот, кто выставляет картины, может увидеть, что ты уходишь. Николь была похожа на свой дом: высокая, красивая и почти недосягаемая.
— Флоренс, — сказала она, дружок, я так рада, что Анри привез вас сюда. Мишель, к сожалению, придет немного позже. Он обещал позвонить. Опять эти ужасные конференции. Все время, все время!
— Я знаю, — ответил Анри. — Я понимаю. Business first![4] Как мило вы накрыли на стол, Николь! Просто великолепно!
В конце трапезы Анри поднял свой бокал и с любезной, само собой разумеющейся обходительностью, что столь легко ему давалась, поблагодарил хозяйку, сравнив ее с драгоценным камнем в совершенной оправе. Элегантно и весело ввернул он в свой тост рассказ о рыбалке с Мишелем в прежние времена, а также абсолютно новый анекдот, имеющий отношение к строительной отрасли, и закончил поэтической цитатой в связи с наступающей весной.
— Спасибо, дорогие друзья, — поблагодарила Николь, спасибо… Спасибо! Могу только сказать, как приятно, что вы у нас есть. А теперь, пожалуй, выпьем по чашечке кофе с коньяком в нашей гостиной. Мне очень интересно, что скажет Флоренс об ее отделке и интерьере. Подождите немного, всего один миг, я включу прожектор.
— Анри, — шепнула Фло. — Все идет хорошо? Не слишком ли я молчалива?
— Хорошо. Все идет отлично! Любимая, не забывай, что это важно для меня!
Она уклонилась от протянутой им руки и сказала:
— Я знаю, знаю, ужасно важно! Вы строите большие дома.
Николь вернулась обратно, она объяснила, что сад должен освещаться снаружи еще больше, но он не достаточно хорошо благоустроен.
— Вы не должны обращать внимание на то, что свет входит в комнату.
Фло переспросила:
— Что входит в комнату? Когда он входит…
— Как уютно, в самом деле уютно, — сказал Анри. — Здесь многое изменилось за последнее время!
Сквозь стеклянную стену они увидели прямоугольную травянистую лужайку, освещенную бенгальскими огнями и огороженную стеной.
Анри, — прошептала Фло. — Они у тебя в кармане…
Он дал ей темные очки.
Николь болтала о monsieur[5] Дешамп, о его оригинальном и вместе с тем современно сдержанном искусстве интерьера. Дорогостоящий господин, но великолепен. Ничего, что могло бы помешать, все чисто, просторно и на своем месте. Взгляните на фиолетовые и буро-зеленые цвета сирени! Они вписываются в общий фон. Как искусно, не правда ли? Особенно увядшие цветы.
Фло стало внезапно трудно фиксировать на чем-то свой взгляд, следить за слишком быстрой манерой хозяйки говорить, она осторожно спросила:
— Но зачем вы ставите мертвые цветы? И что вписывается в общий фон?
Николь засмеялась своим звучным ясным смехом.
— Мертвые цветы? Но, дружок, тогда, разумеется, бросается в глаза, что все остальное — живое! Вы выпьете коньяк?
— Нет, спасибо! Я за рулем!
— Ну а Флоренс? Малюсенькую-премалюсенькую рюмку!
— Да, спасибо! И не обязательно малюсенькую. Фло медленно добавила:
— Если б я только могла понять…
Анри прервал ее.
— Как жаль, что Мишель не смог быть дома.
— Да, не правда ли! Но он обещал приехать. Боже, как я устала от его конференций! Все время — конференции, конференции…
— Разумеется, Николь! Мне это знакомо. Но Мишель ведь понимает всю свою ответственность.
Фло повторила:
— Если б я только могла понять почему. Почему он это сделал…
— Фло, — прервал ее Анри, но она горячо продолжала:
— Почему? Ведь не идут и не вешаются из-за пустяков!
Она опорожнила свой бокал и посмотрела прямо на Николь.
Николь слегка приподняла плечи, но быстро взглянув в сторону Анри, отвернулась.
— Простите, но позвольте мне поговорить об этом, нам необходимо попытаться понять, что же с ним произошло, не правда ли? Что он имел в виду всем тем, что сказал тогда, в тот раз, когда мы не слушали его, Анри? Мы не прислушивались, а это было важно!
Николь, глубоко вздохнув, произнесла:
— Ведь речь идет об учителе гимнастики из школы, не правда ли? Я слышала об этом. В самом деле печальная история. Но вы ведь почти не знали его?
Фло не слушала. Опустив лицо, обрамленное тяжелой копной волос, она пыталась вспомнить…
— Было что-то важное во всем, что проходит мимо тебя, потому что не… Нет, подожди немного. Он полагал, что все время, пока живешь, нужно…
Неужели теперь слишком поздно? Что было так важно?
Обернувшись к Николь, Анри быстро объяснил:
— Он ходил со своего рода листком протеста, ну вы знаете. И хотел, чтобы родители учеников подписали его.
— Вот как!
Фло выпрямилась и воскликнула:
— А мы не подписали!