Венок

Теперь он действительно испугался. Дело принимало опасный оборот: не дай бог сделать неверный шаг на людях. Рано или поздно история дойдет до епископа, и еще подумают, что он знал больше, чем говорил.

- Прошу прощения, что я перебиваю, отец, - вкрадчиво произнес Джексон, бросая на Фогарти предостерегающий взгляд поверх очков, - но должен заявить: ыоня это никак не касается.

- Конечно, конечно, - с готовностью согласился Нед. - Но вы были друзьями племяннику. Мы всого только и просим - скажите, как нам быть.

- Боюсь, мистер Девин, такую ответственность я на себя не возьму, ответил Джексон с уклончивой улыбкой, хотя Фогарти видел: лицо у Джима пылает. - Только человек, досконально знающий ваш город, мог бы дать вам толковый совет. Мне же известны лишь дела и люди моего прихода. Разумеется, я полностью солидарен с мисс Девин, - и он одарил ее улыбкой, наводившей на мысль, что соглашаться с ней ему так же приятно, как было бы приятно висеть распятым на кресте. - Естественно, мы с отцом Фогарти уже обсуждали этот вопрос.

Лично я полагаю, что было в высшей степени непристойным прислать такой венок. - Тут в его мягком, как и подобало священнослужителю, голосе внезапно зазвучали металлические нотки и он с презрительным видом передернул плечами: - Но как человек посторонний скажу вам: если вы отошлете этот венок в виду кладбища, то навлечете на себя беду, куда худшую, чем насмешки ваших земляков. Вы забросаете грязью имя усопшего, и это не простится вам никогда, до скончания ваших, дай бог, долгих дней... Конечно, я говорю исключительно как человек посторонний, - добавил он учтиво, почти с шипением втягивая в себя воздух.

- Конечно, конечно, - подтвердил Нед Девин и, Щелкнув пальцами, тут же отдал распоряжение приниматься за дело. - Нам и самим следовало так рассудить, отец. Ведь тут и камни возопили бы!

И он сам взял венок и понес его к открытой могиле. Несколько человек, ожидавших у ворот, вопросительно взглянули на него и пошли за ним следом. В воздухе быстро растаяли один-два всплеска недовольства. Атмосфера разрядилась. Фогарти с чувством пожал Джексону руку.

Вместе с местным клиром они стояли с Джексоном у изголовья гроба. И пока хор голосов выводил над умершим гимны и в такт им колыхались рпзы, Фогарти задумчиво вглядывался в десятки знакомых с детства лиц, искаженных годами и горем. И каждый раз глаза его останавливались на венке, прислоненном к краю отверстой могилы. Он будет покоиться здесь, над Девиным, и останется с ним, когда все живые уйдут, - память о его тайне. И каждый раз вместе с волной скорби в Фогарти подымалась мысль, что венок этот - венок, который им с Джексоном удалось все-таки отстоять, - означает нечто большее, чем некий сентиментальный символ. Он уже связал их с Девиным и еще свяжет друг с другом, и имя ему Любовь. Любовь, которая всегда любовь, одно чувство, а не полдюжины разных чувств - любовь сына к матери, мужчины к возлюбленной, друга к другу.