Страница 11 из 70
Несколько раз исподтишка наблюдая за Туту, она заметила, что он очень редко общался с другими сталкерами, всегда держался от них в стороне, отдельно.
Одиночкам в Зоне трудно, и всегда так было, что вольные сталкеры, пожив немного в Зоне и пообтесавшись, начинали сколачивать какие-то мелкие кланы, группировки…
А Туту, кажется, намеренно не собирался примыкать ни к одному из кланов. Правда, было у него два не то товарища, не то подельника, но вместе их видели только в деревне. Ксана заметила, что даже в Зону Туту ходит в одиночку. И так же один возвращается, оставляя за спиной какие-то свои тайные и, может быть, опасные и нечистые похождения. То, что он всегда возвращался, наводило её на мысль о том, что человек он непростой. И, скорее всего, довольно умный и хитрый — раз умудрялся выживать в Зоне один, без поддержки клана или группировки.
Опасный человек!
День начался с неприятностей и нервов: в Деревню нагрянули с Кордона военные и устроили тотальный шмон. Проверяли документы и наличие разрешения на нахождение в Зоне. Всё это Ксанки не касалось — такие проверки вояки устраивали периодически, но страху она натерпелась преизрядно: грубые окрики, щёлканье затворов, запах и вид оружия, неожиданность, с которой облава свалилась на Деревню Новичков — всё это порядком нервировало. Да ещё нескольких сталкеров арестовали, а среди них были и те, кто очень хорошо относился к Ксане, угощал всякими вкусностями из Большого Мира, рассказывал всякие занимательные истории, дарил красивые безделушки и цветы, приносил найденные в заброшенных домах игрушки и книжки…
Страшно…
Но зато в этот же день, чуть позже, ей удалось обменять несколько лиан волчьей лозы! На рюкзачке появился новый брелочек с крохотными загорающимися лампочками, а в карманах — горсти конфет, которыми бесхитростная Ксанка тут же стала щедро угощать всех встречных.
Правда, она сразу же отложила часть лакомств для Острозуба и Стаи. Ксана в ближайшее время собиралась сбегать до заветной полянки с зарослями лозы. Там она встречалась со своими четвероногими друзьями-снорками. И горе было тем, кто пытался проследить за ней и узнать, откуда она берёт эту артефактную лиану! Снорки-сторожа хорошо знали своё дело!
Пока что было время перебрать свои «богатства» и решить, что останется в доме, а что насовсем поселится в её рюкзачке или поясных подсумках. Ну, Вася-кровосос — это отдельная песня, с ним она ни за что не расстанется!
…Сбоку раздались мягкие шаги по траве, и тут же верный инстинкт предупредил её о приближении опасности. Ксана вскинула голову и вздрогнула: к ней подходил Туту.
— Угостила бы и меня конфеткой, Ксана. — сказал он. — Угостишь?
Ксанка издала судорожный вздох, сглотнула комок в горле и тихонько попятилась прочь, не спуская с мужчины испуганно-недоверчивого взгляда. А он так же тихонько пошёл за ней. Шаг за шагом всё приближаясь.
— Да что же ты меня боишься, дурочка? Я не сделаю тебе ничего плохого! Не бойся. Смотри — я тебе цветочек принёс… Хороший цветочек, из самого сердца Зоны…
И протянул руку в чёрной перчатке с обрезанными пальцами. Пальцы его и впрямь сжимали поникший стебелёк кипрея с ярко-розовыми цветками.
Несколько мгновений девушка размышляла, но потом всё же осторожно, стараясь не касаться руки сталкера, взяла подношение. Потом достала из кармашка карамельку и неуверенно протянула ему. Как только он взял конфету за хвостик, Ксана тут же отдёрнула руку — словно от ядовитых зубов какого-нибудь монстра. Туту ухмыльнулся и не глядя спрятал конфету в подсумок. Не глядя — потому что его цепкий взгляд продолжал удерживать в гипнотическом плену дочку Жабы.
— А я думал, ты только кровососов да снорков своих угощаешь! — вдруг выдал он. А потом развернулся к ней спиной и преспокойно пошёл прочь.
Ксана тихо вскрикнула, побледнела и схватилась за ближайший куст, чтобы не упасть — потому что ноги вдруг ослабели от внезапности этого заявления и осознания того, что кто-то ещё кроме неё и отца ЗНАЕТ…
Панас с самых первых дней втолковывал приёмной дочке: «Не говори никому, что ты бегала со снорками, не называй себя снорком, не веди себя, как снорк. А все эти способности свои сваливай на то, что ты — дочка шамана! Иначе убьют!»
И вот вам пожалуйста… Ох, не зря инстинкт предупреждал её бояться этого человека!
Нервно передёрнув плечами, она заставила себя крикнуть в удаляющуюся спину:
— Туту! — тот неторопливо оглянулся. — Откуда знаешь?
Несколько секунд он молчал, удерживая её взглядом. А потом коротко ответил — как припечатал:
— Видел.
И всё той же неторопливой походкой удалился.
Ксана закусила губу и бросилась к отцу. У того как всегда торчал кто-то из сталкеров — сдавали хабар, покупали что-то… Еле дождавшись, когда народ рассосётся, девушка единым духом выложила:
— Татусю, он знает! Он всё про меня знает, он видел… Туту… он… — и безутешно расплакалась, уткнувшись лицом в жёсткую отцовскую брезентуху.
— Успокойся, доню. — Панас погладил её по голове. — Даже если он и выдаст твою тайну — ему всё равно никто не поверит. Ну полно, полно, хватит плакать!
— Да-а? — жалобно взвыла Ксана. — А если поверят — что тогда? Ты же сам говорил, что… что если узнают люди — меня убьют…
— Пусть только попробуют! — хмыкнул торговец. — Не бойся, тут есть кому тебя защитить. Тебя здесь все любят, в обиду не дадут…
Он утешал её как маленькую — с теми же интонациями в голосе. В любое другое время Ксанка бы окрысилась — мол, не маленькая уже, пятнадцать недавно стукнуло, хватит сюсюкать! Но сейчас даже не обратила на это внимания. Тихо нежилась под уверенной рукой отца, радуясь чувству безопасности… Вот было бы так всегда!..
…Стебелёк кипрея, подаренный Туту совсем сник в её пальчиках, но Ксанка совершенно забыла про подарок…
Вечером отец уехал на несколько дней за Периметр, поручив присмотр за дочерью Хромому. Правда, поручение это было чисто номинальным: захоти Ксанка смотаться в Зону — её никто бы не смог удержать. И все — в том числе и отец, и Хромой, — это знали.
Впрочем, в данный момент Ксана никуда идти и не собиралась. Она сидела в кругу сталкеров и развлекала их песнями под гитару и без неё. Играть научил её в прошлом году некий одиночка по прозвищу Толкинист, гитара и часть песен тоже остались от него (и, как утверждали сталкеры — весьма узкоспецифического репертуара — что подтверждало и само имя Ксанкиного учителя). Тем не менее, такие вот посиделки с песнями многим нравились и были в Деревне популярны. Особенно в долгие часы Выбросов.
Сейчас, к счастью, до Выброса было ещё далеко (и Ксана это чувствовала), погода стояла хорошая — так что ничего не мешало обитателям Деревни собраться не в «Пабе Жабы» (как они называли бункер под лавкой Панаса, где можно было пересидеть Выброс или просто собраться, выпить, пообщаться), а прямо на улице, на посиделочной. Что поделать — и в Зоне порой на романтику тянет!
…Ксана передала гитару сталкеру по прозвищу Печень — и поднялась с места. Гибко, с удовольствием потянулась, расправляя затёкшие мышцы. Становилось прохладно, надо было сходить в дом за какой-нибудь курткой. Сообщив: «Сейчас приду», девушка покинула освещённый круг.
На обратном пути она чуть свернула в сторону и легко взбежала на один из холмов, окружавших Деревню. Отсюда открывался потрясающий вид на западные болота. В свете полной луны пейзаж выглядел таинственным и мирным — хотя это была Зона. Ксана остановилась, любуясь окрестностями.
Чья-то рука вдруг легла на её плечо. Девушка вздрогнула, обернулась и… шарахнулась в сторону с придушенным вскриком.
Туту! Неужели подстерегал её здесь?
— Не подходи… — нервно пробормотала Ксана и попятилась, не сводя с него глаз.
— Ну чего ты меня боишься? Дурочка… — негромко сказал он, шагая за ней. Всё повторялось, как днём, и от этого почему-то становилось ещё страшнее. Как будто она спала и раз за разом видела один и тот же повторяющийся кошмар.