Страница 18 из 27
Дафне разошлась не на шутку.
– Пресловутые «часовые»? – прервала ее Лора.
– Ты ведь знаешь, что эти инициативы финансируются Евросоюзом, поскольку они поддерживают сельхозпроизводителей и способствуют сохранению природного многообразия или биодиверситета…
На лице главного редактора по-прежнему отражалось сомнение.
– Слишком много политики.
– Но Лора, ты же прекрасно понимаешь, что кухня – это всегда политика.
Почти минуту обе молчали. Одна размышляла, вторая постепенно приходила к выводу, что не стоит дальше упорствовать, если она хочет, чтобы ее идея была принята благосклонно.
– Нет, – отрезала наконец Лора. – С темой месяца это никак не вяжется.
– Огорченная Дафне, понимая, что не ей принадлежит последнее слово, стала собирать разбросанные по столу листки, нарочито медленно, чтобы скрыть свое разочарование.
– Вот как мы поступим, – возобновила разговор Лора. – Отложим пока все по слоуфуду и закажем внештатнику подробную справку по этой теме – мне нужны цифры, причем тысячи раз перепроверенные, а потом мы опубликуем большую статью, приурочив ее к одному из общих собраний ассоциации. Подходит?
– Еще бы! Спасибо большое, шеф! – просияв, воскликнула Дафне.
Лора взглянула на часы. Рабочий день в ресторане вот-вот начнется, пора звонить. Она прошла в свой кабинет и сняла трубку.
– Алло?
– Добрый день, это Лора Гренадье. Вы сейчас не заняты?
– Нет, – ответил Этьен Франкаст. – Что-нибудь срочное?
– Да нет, ничего. Просто услышала, что вы нашли место в «Шартье» и захотела удостовериться.
– Очень любезно с вашей стороны. Я вполне доволен, работа меня устраивает. Конечно, роль моя здесь куда менее значительна, чем в…
– Понимаю, ведь с Жюльеном вы фактически составляли нерасторжимое целое. Он часто говорил о вас, как доверял вам во всем. Особенно он полагался на вас в технических вопросах, таких например, как установка сервисных подъемников.
– Скажем так, я его устраивал, и мне это нравилось.
– А как насчет проекта кафе-бистро, вы принимали в нем участие?
– Нет, я предпочитал оставаться в звездном ресторане.
– И вас проект совсем не интересовал?
– Нет, не интересовал. Мне не нравилась эта задумка.
– А я-то считала…
– Моя работа тогда изменилась бы коренным образом. В «Вильдье» я прекрасно знал наших клиентов, любил эту особую доверительную атмосферу, был в самом тесном контакте с поставщиками – людьми увлеченными и способными увлечь.
– Вы занимались приемкой товаров?
– В основном, да. Но тут имелась и своя плохая сторона: я был на линии огня, когда возникали задержки с оплатой.
– И часто это случалось?
– Да нет. В последний раз это было связано с Бергунью.
– С Аленом Бергунью? С тем, кто первым обнаружил тело Жюльена?
– Он потому так рано и явился, чтобы все уладить… О, я не уверен, что поступаю правильно, рассказывая вам…
– Этьен! Мы знакомы уже сотню лет, вы вполне можете мне доверять, я – могила!
Лора почувствовала в голосе Франкаста беспокойство, он колебался. Она уже собиралась сказать ему что-то ободряющее, но он сдался сам:
– … О выплате наличными[50].
18
Радиобудильник сорвался с цепи в три часа тридцать минут. Лора выругалась, свернулась калачиком и опять зарылась головой в подушку. Второй, механический, позаимствованный у Амандины, прозвонил в три тридцать пять. Еще ругательство, подлиннее, позабористее, снова подушку на голову, чтобы выиграть хоть полминутки, но нужно было решаться в конце концов – впереди у нее был рынок Рюнжи.
Накануне вечером черт ее дернул влезть в статью Дафне об истории Центрального парижского рынка: обширную, отлично выстроенную, с интересными врезками по существу, волнующими свидетельствами. Как всегда, документальная сторона была на высоте, она четко очерчивала тему, оставляя место для фантазии. В статье были обозначены наиболее значимые даты, описывались исторические этапы развития Центрального рынка в период от Людовика VI Толстого до Наполеона, в том числе при Филиппе-Августе, Святом Людовике и Франциске I. Солидная часть статьи отводилась конкурсу архитектурных проектов, из которого победителем вышел Виктор Бальтар в 1848 году, строительству десяти стеклянных павильонов на гигантских металлических опорах (номер три для мяса, номер девять – для морепродуктов), о продаже овощей и фруктов там же – в крытых галереях бывшего вещевого рынка и на прилегающих улицах. Дав краткую справку о кладбище Невинных, на месте которого в конце XVIII века разместился рынок зелени и овощей, Дафне называла ряд исчезнувших профессий: откормщики (птицы), извлекатели мозгов (у животных), пахтальщики, счетчики-браковщики яиц и другие. Статья заканчивалась тем, что накопившиеся проблемы санитарии, хранения и безопасности в конце концов вынудили власти вывести рынок за черту города – сначала в Ла-Вилетт[51], а позже, к началу 1970-х, в Рюнжи.
Дафне не стала прибегать к фигурам речи, описывая этот «исход», ибо цифры говорили сами за себя: двадцать тысяч человек персонала, тысяча предприятий оптовой торговли, десять тысяч кубометров материалов, полторы тысячи грузовиков и пять тысяч тонн товаров – все это покинуло рынок в течение двух суток. Павильоны Бальтара разрушили и продали по цене металлолома, лишь два избежали этой участи: один был демонтирован и перевезен в городок Ножан-сюр-Марн, превратившись в театральный зал, другой же был переправлен в японский город Иокогаму.
Для врезки, посвященной историческим курьезам питания в столице, Дафне откопала воспоминания восьмидесятилетней женщины, которой ее бабка рассказывала, как им приходилось есть крыс и других «экзотических» тварей в дни Парижской коммуны. Сам факт, что в наше время еще можно встретить людей, которые были знакомы с очевидцами событий трагической зимы 1870–1871 годов, показался Лоре настолько невероятным, что она обвела врезку карандашом с единственным комментарием – «Супер! Обалдеть!» – как раз перед тем, как погасить ночник и лечь спать.
Ночь оказалась короткой, а теперь как никогда ей нужно было быстро прийти в себя.
В полусне она дотащилась до ванной. Лишь приняв для бодрости обжигающий душ и облачившись в теплое белье, свитер, флисовый пуловер, две пары носков, ботинки на меху, пуховик и шерстяную шапку, Лора почувствовала себя готовой для выполнения своей миссии. Завибрировал мобильник, и она прочла лаконичное сообщение Пако: «Я внизу:)))».
Увидев Пако, она поразилась автомобилю, который стоял возле входа. Это был старый, вернее полуразвалившийся «Рено 5» с бамперами, примотанными к проржавевшему кузову скотчем.
– Я одолжил его у приятеля, но не бойся, доедем!
В дороге они не разговаривали. Минут двадцать тащились по окружной до метро Порт-д-Итали, затем продолжили свое тряское путешествие по шоссе A6, пока не подъехали к контрольно-пропускному пункту Международного рынка Рюнжи. Оказавшись на его территории, Лора сразу расслабилась, и, перекрываемая довольно громким лязганьем от переключения передач, пыталась объяснить Пако дорогу, ведь находились они посреди необозримых двухсот тридцати четырех гектаров самого большого рынка в мире по продаже свежих продуктов. У машины были изношенные тормозные колодки, абсолютно гладкие шины, и не работал ни один из указателей поворота, так что Пако, вцепившись в руль, с трудом лавировал между большегрузами. Он резко сбавил скорость, пытаясь въехать на круговой перекресток, и свернул влево, не включив поворотник. Туманный горн итальянского полуприцепа тут же призвал его к порядку. «Шел бы ты к черту!» – проорал он по-итальянски, чтобы побороть свой страх. Знай он, что Рюнжи ежедневно вмещал до двадцати восьми тысяч транспортных средств, что и ночью движение такое же интенсивное, как и днем, возможно, он поостерегся бы туда ехать на этой развалине.
50
Во французском законадательстве существуют ограничения на оплату приобретенных товаров наличными средствами, так что эта сделка была незаконной.
51
Район в окрестностях Парижа, где раньше находились городские бойни.