Мужчина внутри (ЛП)

Табер вернул ей отнятый накануне пистолет и добавил пару обойм, прежде чем снять со стены автомат.

— Я сначала стреляю, а потом кричу. Помнишь? — Рони натянула кроссовки и быстро зашнуровала их, прежде чем последовать за ним в комнату.

Табер двигался осторожно, его тело напряглось, готовое к действию. Рони не говорила. Она молча дошла следом за ним до двери в гостиную, где он остановился и пристально посмотрел на нее.

— Здесь ты будешь в безопасности. — Табер повернулся, его губы прижались к ее губам в быстром жестком поцелуе, прежде чем он переступил порог. — Запри за мной дверь и никого не впускай, Рони. Никого, кроме меня. Ты поняла?

Она пристально посмотрела на него.

— Я понимаю. Никого, кроме тебя.

— Хорошая девочка. — Его голос был таким сексуальным. Она нахмурилась, недовольная своей реакцией. — Закрой дверь сейчас же.

Табер медленно открыл дверь, двигаясь с медленной ленивой грацией человека, всю жизнь проводящего в опасности. Он так привык к ощущению угрозы, что двигался с осторожностью уже неосознанно, независимо от того, где был или что делал.

Он вышел за дверь, придержав ее открытой, чтобы внутрь смогла проскользнуть маленькая безмолвная фигурка сестры. Взглянув на Рони в последний раз, Табер закрыл панель. Рони тут же заперлась на замок, затем задвинула стальной засов. Породы запирали свои спальни крепче, чем иные люди запирали свои дома. Рони прислонилась головой к толстым деревянным панелям, пытаясь сдержать слезы.

Она не слышала никого и ничего по ту сторону двери. Рони знала, что тяжелое ковролиновое покрытие может приглушать звуки, но помнила и о том, что в доме для безопасности постоянно остается несколько мужчин. Породы не спускали глаз с жены своего лидера, матери первого ребенка в прайде. Все предосторожности были направлены на то, чтобы отвести опасность от Меринас и от Рони.

— С ним все будет нормально.

Раздавшийся позади Рони голос Дон Дэниелс был мягким, спокойным — похожим на мурлыкание.

Рони сделала глубокий вдох, отталкиваясь от двери, и повернулась лицом к другой женщине. Табер сказал ей, что Дон была существом из Кошачьих пород, Породой Кугуар, и человеческое ДНК в ней было смешано с ДНК этих красивых грациозных горных кошек. Рони она чем-то напомнила котенка.

Дон была стройной, почти хрупкой. На несколько дюймов ниже, чем Рони, и, несмотря на то, что она была как минимум на несколько лет старше, выглядела Дон как подросток. Совсем юный подросток, если не обращать внимания на перекинутую через плечо автоматическую винтовку, которую Дон носила так, словно родилась с ней, и не заглядывать в ее настороженные глаза.

Дон мялась в нерешительности, пока Рони рассматривала ее в пробивающемся из другой комнаты тусклом свете. Длиной до плеч густые, рыжевато-каштановые волосы обрамляли сердцевидное личико девушки непослушными локонами

— Спасибо, что осталась со мной, — негромко сказала Рони.

Усевшись на диван, она попыталась унять нервную дрожь в руках. Положила пистолет на подушку рядом с собой и свернулась в углу, наблюдая за Дон.

Та последовала ее примеру, но уселась на стул напротив, уперев винтовку в колено и глядя на Рони с застенчивым любопытством.

— Табер - один из наших лучших бойцов, - сказала она мягким мелодичным голосом. — Он никому не позволит пробраться сюда. И если кто-то прорвется, я разберусь с ним

В последних словах слышался металл. В комнате царил полумрак, но Рони все-таки увидела вспышку гнева в глазах девушки.

У Рони не было возможности поговорить с Дон или кем-то еще из семьи. Даже в Сэнди Хук никто не мог бы сказать, что знает Дон. Ее редко можно было там увидеть, да и тогда она почти ни с кем не общалась. Было что-то очень мягкое, почти душераздирающее в чертах ее лица. Как будто она несла на себе неизгладимый след пережитого кошмара.

— Поместье очень красивое, — сказала, Рони, наконец, когда молчание затянулось. Ей было необходимо сосредоточиться на чем-то другом, отвлечься от мысли об опасности, грозящей Таберу. — Как вы его нашли?

Насмешливая улыбка скривила полные губы Дон.

— Поместье нам отдали, собственно, в придачу к некоторой сумме денег — чтобы мы помогли Породам, разбежавшимся по свету. Некоторые члены Совета одновременно являются высокопоставленными чиновниками в правительстве. — Ее голос сочился иронией.

— Сколько вас всего? — спросила Рони с любопытством.

— Около сотни созданий из Кошачьей Породы на нашей стороне, они работают в Вашингтоне, чтобы обеспечить нам место в обществе. Многие пришли к нам в этом месяце... — ее голос затих, как будто мысль об этом вызвала боль в ее душе.

— Я сожалею. — Рони не знала, что сказать.

Легкая улыбка появилась на губах Дон, смягчая выражение ее лица.

— Не извиняйся, Рони. Мы живы — разве это не самое важное?

Было очевидно, что Дон часто задавала себе этот вопрос.

А что случилось с самой Дон? Рони не могла проникнуть в суть ауры печали, которая окружала девушку. Она видела, как менялись в ее присутствии мужчины. Грубый, бескомпромиссный мужлан вдруг успокаивался и начинал улыбаться. Мужчины, говорившие гадости не менее красивым женщинам, вдруг опускали глаза, стыдясь своих поступков.

Она не была красива красотой, которая вызывает аварии на дорогах. Она была стройная, нежная, с густыми шелковистыми волосами и большими карими глазами, которые всегда казались немного испуганными. И возможно, так и было, подумала Рони. Ее глаза рассказывали историю, которую сама Дон не решилась бы рассказать.

— Все на меня так смотрят.

Дон покачала головой в явном смущении.

Рони глубоко вздохнула.

— Мне очень жаль. Ты выглядишь... так грустно. Я никогда не понимала, почему.

— И сейчас не понимаешь? — В ее голосе не было злости, просто признание очевидного.

— Наверное, нет. — Рони медленно покачала головой. — Дело, как мне кажется, не только в том, что Породы стали известны обществу. Сколько тебе было, когда Кэллан вывел вас из лаборатории?

Рони попала в точку. Глаза Дон вспыхнули. Кошмар, воспоминания, ужас.

— Мне было пятнадцать. Шерре — восемнадцать. Это было более десяти лет назад. Кажется, только вчера. — Девушка покачала головой и устало улыбнулась. — Они заставили нас рассказать о лаборатории в ходе слушаний в Сенате, заставили выступать на закрытых судебных процессах против некоторых членов Совета. Шерра плакала. — Ее голос затих. — Как и в лаборатории, прежде чем Кэллан спас нас. Она не плакала с тех пор, как мы сбежали. Кэллан тогда увел ее с трибуны свидетеля и из зала суда. Прошла неделя, прежде чем Шерра перестала просыпаться от собственного крика.

— А что насчет тебя? — спросила Рони осторожно.

Дон отрицательно покачала головой и потупилась, прежде чем снова мягко улыбнуться.

— Я просто не сплю, Рони. Не могу заснуть надолго, не могу расслабиться. Какой смысл, если монстры приходят снова и снова?

Она вздрогнула и вскочила на ноги, наклоняя голову, глаза ее внезапно прищурились, а винтовка, как по волшебству, оказалась в ее руках.

— Что?..

— Тссс, — тихо прошипела Дон. — Слушай.

Рони услышала. Царап-царап по балконной двери. Ее глаза расширились в ужасе, она схватила пистолет и, двигаясь вдоль стены, направилась в сторону стеклянных дверей.

Дон следовала за ней как тень. Она сдернула с воротника проводок коммуникатора, вставила наушник в ухо и прислушалась. Снова раздался царапающий звук, а потом дверь аккуратно попытались открыть.

— Альфа один. У нас гость. — Голос Дон был таким тихим, что Рони едва услышала ее слова.

Друг за другом женщины прокрались в спальню.

Держа свое оружие у плеча, Рони тихо прошлась по комнате. Сдерживая дыхание, она пыталась обрести контроль над страхом.

Она дошла до двери спальни и остановилась. Медленное скольжение балконной двери заставило ее взгляд в тревоге метнуться к Дон.

— Черт. Иди сюда! — Голос Дон был не громче, чем тот, которым она говорила по коммуникатору. Она махнула Рони рукой, и они быстро направились к двери спальни. — Мы уходим. Мы уходим.