Страница 11 из 11
Долгую совместную жизнь они потом вместе прожили. Им пришлось пережить период гражданской войны, когда через деревню постоянно брели обезумевшие от голода беженцы, готовые за горбушку хлеба или несколько картофелин отдать от себя самое последнее и сокровенное. В память о том тяжёлом времени у бабки (так звали её потом все домашние) осталась швейная машинка «Зингер», выменянная на несколько пудов картошки. С помощью её она, мастерица на все руки, обшивала всю семью и соседей в течение многих лет своей жизни. С большой любовью и бережливостью она содержала свою помощницу, а потом передала по наследству внучке. Голод и коллективизация 30-х годов тоже оставили в их памяти неизгладимый след, но о том вспоминать не любили, ибо немало тогда им пришлось пережить гнусных оскорблений… А между тем, оправившись от последствий Первой Германской войны, чета Глазыриных с удвоенной энергией трудилась, взялась за обустройство своего жилья. Спать ложились затемно и вставали затемно. Лес для строительства возили на выкормленной ими коровёнке. Сначала выстроили над землянкой небольшую избушку – малуху, а потом и большой дом. Дед умел делать всё, что касалось плотницких и столярных работ. Хозяйка ткала холст, половики шила, строчила, вязала, а потом вместе научились катать валенки. Никакой работы они не гнушались, а работа из их рук не выпадывала. По истечении некоторого времени, их хозяйство выглядело внушительно, потому и стало вызывать зависть и казаться лакомым кусочком для иных деревенских активистов-коллективистов.
Но не все активисты были бессовестными: так, один из них, знавший истинное положение дел, и случайно оказавшийся при отъёме домашнего имущества Глазыриных, заступился за семью. Угроза миновала, но лошадиную сбрую и упряжь забрали, обронив на прощание, что, мол, ещё наживёте.
Конечно же, Глазыриным, начинавшимсвоё житьё-бытьё с землянки, содеянное властями запомнилось навсегда и оставило горький осадок.
Из народившихся детей выжили в семействе только две дочери. «То оспа, то корюха косили детей… Сёдни робёнок бегает – резвится, а завтра – жив не бывал» – сокрушалась бабка, вспоминая те далёкие года. Особенно она убивалась по 9-летнему Павлику, которого им также не удалось выходить. После появления внуков чувство утраты как-то притупилось само собой.
Начавшаяся в 41-м новая война принесла новые страдания и лишения. Родители изо всех сил старались всячески помогать вышедшим замуж дочерям. У старшей дочери, проживающей на тот момент в Свердловске, они взяли на содержание трёхлетнего внука, вырастили до призывного возраста, помогли обрести специальность и после службы в армии определиться с местом в жизни.
Позже, уже после войны, чтобы не было обид, они у младшей дочери Валентины также взяли к себе на воспитание годовалую внучку Людмилу. Проживая у деда с бабушкой, она успешно окончила школу, а потом техникум. А родители, имея на руках ещё пятерых детей, не смогли бы дать возможность Людмиле продолжить образование и получить диплом. Благодаря этим своим близким людям, жизнь у неё сложилась более удачно.
Во время войны, будучи уже в пенсионном возрасте, Константин Павлович с Анной Александровной не могли оставаться в стороне и проявили образцовую гражданскую позицию.
Конечно, это – высокие слова, но дед с бабкой никогда не задумались бы над этим. Просто они поступали так, как им подсказывала совесть. Деда, не подлежащего по возрасту и здоровью для службы в армии, определили в деревенскую школу, которая перепрофилировалась под школу-интернат для эвакуированных из Ленинграда детей. Он был там за дворника, плотника, столяра, истопника, стекольщика и за советчика во всём.
Работы – невпроворот, но дед старался делать всё возможное и невозможное, чтобы облегчить быт настрадавшихся детишек. Хозяйка у него, имея на руках четырёхлетнего внука, управлялась дома с хозяйством и работала в колхозе. Он появлялся дома ненадолго, чтобы вымыться в бане, передохнуть и взять какой-то потребовавшийся инструмент. Об этом вспоминала бабка уже после смерти деда. По её словам, он, вымывшись, соберётся поспать, а сна нету. Поворочается с боку на бок и, не уснувший, встаёт. Изучив повадки мужа за долгую совместную жизнь, она не могла понять причину такого поведения. Оказалось, что он не мог тогда осмелиться, чтобы попросить у бабки разрешения привести домой одну из эвакуированных девочек. Он прекрасно понимал, что дома нужда, что старшая дочь в Свердловске с большой семьёй перебивается кое-как и у младшей Валентины муж воюет, а она, с грудничком на руках, бедствует. Выпытав у хозяина, о чём тот искренне сокрушается, умудрённая жизнью бабка была бы не она, если бы позволила себе не поучаствовать в судьбе попавшего в беду ребёнка. Пережившая несколько голодовок, она всегда впоследствии неназойливо резюмировала, что при наличии коровушки да картошки можно и без хлеба продержаться. Нужно было видеть, как обрадовался дед, когда услышал согласие бабки. Незамедлительно он отправился в школу и вскоре явился уже с девочкой. Повидавшая в жизни всякое, бабка не могла не ужаснуться от увиденного: косточка к косточке, почти безучастные, запуганно-отрешённые недетские глаза. Содрогнулась хозяйка при виде кишащих вшей, которые заполнили каждую складочку убогой одежонки, а про голову и говорить нечего. Обстригли они её тогда наголо, сожгли всё вместе с одеждой, отмыли в бане, накормили, уложили спать, а потом не могли добудиться и всё подходили посмотреть – жива ли. Она же, видимо, отсыпалась за всё предыдущее время.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.