Страница 69 из 71
— Как всё прошло? — спросила я, переходя сразу к делу, прежде чем он успел меня поцеловать.
Он прищурился, но быстро расправился с раздражением.
— Они решили предложить ему сделку. Его перевезут в другое место, так что он не будет контактировать с кем-то из того окружения, и в следующем году у него будет право на условно-досрочное освобождение. Его показаний более чем достаточно, чтобы убедиться, что с Майло покончено. И если Майлз предоставит следователям информацию для завершения операции, через год-два он будет на испытательном сроке. Он всё ещё будет числиться как совершивший сексуальное преступление, но судья считает, что у него хорошие шансы.
Я улыбнулась и кивнула, но без Аллеи это была победа лишь наполовину.
— Как он?
— Он всё ещё тяжело это принимает. Он хочет очиститься и сделать всё правильно с Аллеей.
Я втянула воздух и прижалась спиной к стене. Не хотелось плакать на свадьбе из-за этого.
— Ты прекрасно выглядишь, — сказал Джеймс, вытягивая меня из размышлений.
— А ты выглядишь чертовски сексуально, — сказала я, потянув за галстук, и захватила его губы.
Мне было наплевать, даже если половина зала видела нас. Нахождение рядом с ним делало меня счастливой, придавало смелости жить для себя и не заботиться о том, что кто-то подумает.
— Спасибо, что прилетел сюда.
— Ты знаешь, я бы этого не пропустил, — он положил подбородок на мою макушку и крепко сжал в объятиях, а потом поцеловал в щёку. — Я забронировал домик для нас. Подумал, что нам не помешает немного… романтики.
— Романтики? — я почувствовала, как на моём лице появилась улыбка, а сердце затрепетало в груди. — Неужели мы, наконец, нарушим нашу договоренность «никакого секса»?
— Да, пока я не сошёл с ума.
Я притянула его ближе, мне хотелось сказать ему, как сильно я его люблю. И как нелегко мне пришлось в последние пару месяцев, но последнюю часть не требовалось озвучивать, потому что я знала, что он чувствовал то же самое. И, так или иначе, я была чертовски уверена, что сумею выразить свои чувства к нему до конца ночи.
Мы прошли к одному из столиков в конце зала, поскольку Джеймс практически всегда садился спиной к стене в переполненном зале.
Как только мы сели, к нам сразу же подошла мама.
— Присмотришь немного за малышкой?
— Конечно, — медленно ответила я и поморщилась. Этот ребёнок всё ещё пугал меня, я боялась, что сделаю что-то не так, или она никогда не прекратит плакать. Но надо отдать ей должное — она была маленьким милым комочком.
Джеймс наклонился и пощекотал Ленни по животику, прошептав:
— Ты можешь пойти пообщаться, если хочешь.
— Оу, нет. Я не слишком общительная персона, даже если это семья и друзья.
Иногда всё было хуже. Даже если они не спрашивали, что происходило во время моего исчезновения, я ловила на себе странные взгляды. И это были не неловкие «Как ты?», поэтому я не была уверена, что когда-либо снова буду готова к ужину с большим количеством людей.
— Что ж, я голоден, так что пойду возьму чего-нибудь, пока ещё что-то осталось, — он поцеловал меня в висок, оставляя наедине не только с толпой, но и с двадцатью фунтами хаоса в руках.
Я потянула его за край пиджака, когда он проходил мимо.
— Пожалуйста, принеси мне чего-нибудь.
— Думаешь, я не поделюсь?
Моя кожа вспыхнула.
— Хочу отдельную тарелку, — рыкнула я.
Он фыркнул и склонился над спинкой моего кресла, целуя меня.
«Осёл», — подумала я, но он хотя бы мог шутить над такими мелочами.
Ленни стукнула своими маленькими кулачками по столу и издала похожий на бульканье звук, который был как предупреждающий сигнал перед взрывом. Я очень надеялась, что это не тот случай. Затем она оживилась и заворковала.
«О мой Бог, я на это согласилась».
— Что ты делаешь, Ленни, — пропищала Чей позади меня.
— О, хорошо. Иди к мамочке. Это просто блестяще.
— Тебе просто необходимо преодолеть отвращение к детям, — пробормотала Чей, забирая своего ребёнка.
Я проигнорировала её слова.
— Мои поздравления, — я встала и обняла сначала Чей, потом Питера, уловив выражение лица Джеймса, когда отошла в сторону.
«Шурин», — молча напомнила я себе, сомневаясь, что это имело значение.
Единственная вещь, которую Джеймс не мог преодолеть — покровительство собственника. Он поставил тарелки и обнял меня за талию. Вот оно.
— Джеймс, это Питер. Муж моей сестры и отец малышки.
Питер тихо усмехнулся и протянул руку Джеймсу.
— Я бы обиделся, но поскольку знаком с ней уже очень давно, то просто перестал её слушать. Много слышал о тебе.
Джеймс издал звук похожий на смех и взволнованный тяжёлый вздох одновременно.
— Только хорошее, — добавила Чей.
— Разве вы двое не должны развлекать гостей? — спросила я.
Но как только Чей протянула мне Ленни, я пожалела о своих словах.
— Я выполнила свою часть.
— И едва ли она ещё тебя увидит. Мы за первым столом, и это только до конца ужина и нашего танца?
У меня возникло ощущение, что это будет самый длинный ужин — по крайней мере, самый длинный ужин, на котором, если быть точной, я обладала привилегией самостоятельно есть. Как только я села и попыталась объединить ребёнка и еду, все, чего хотела Ленни — это крутиться и махать ручками. Наконец, Джеймс сжалился, потянулся и забрал её. Он обладал терпением, которого у меня было не так много. Она также извивалась и на его коленях, но он обернул это всё в своеобразную игру, которая превратила её в хихикающий шторм. Я покачала головой и прикончила остаток своего ужина, не переставая всё время поглядывать на него и улыбаться.
— Не надо, — прошептал он, и я нахмурилась в ответ. — Прекрати на меня так смотреть и думать, что я хорошо с ней справляюсь.
— Ты хорошо с ней справляешься и это очаровательно. Но я также понимаю, что это не значит, будто ты хочешь собственных детей, и меня всё устраивает.
Он посмотрел на меня.
— Ты не думаешь, что однажды будешь сожалеть о том, что не стала матерью, и злиться из-за этого?
— Не думаю, — покачала головой. — Милых, как она… нет. В детях нет ничего рационального, они просто… абсолютный хаос. У меня было достаточно этого для одной жизни.
Взгляд Джеймса стал грустным, и мне захотелось взять последние слова обратно, но на моё плечо опустилась рука.
— Ты начнёшь думать иначе, когда у тебя будет свой ребёнок, — сказала мама, потирая мой затылок, прежде чем потянуться к Джеймсу за Ленни.
Я застонала и бросила салфетку, лежащую на коленях, на стол.
— Предполагалось, что ты не услышишь всего этого.
— И я не собиралась специально подслушивать, — она села рядом со мной, но как только Ленни увидела её, то начала извиваться, пока мы не передали её через стол. Мама положила её на плечо и похлопала по спинке. — Эй, принцесса…
Я почувствовала трение на внутренней стороне запястья.
— Роуз.
Моя грудная клетка начала трястись, когда я попыталась вдохнуть, и когда, наконец, это удалось, звуки зала обрушились на все мои пять чувств.
Джеймса провёл рукой по моей шее.
— Ты отключилась на секунду, — прошептал он.
По коже побежали мурашки, все чувства казались перегруженными.
Джеймс накинул пиджак мне на плечи, одной рукой держа меня за руку, а другую положив на спинку стула.
— Я в порядке, — сказала я, но каждый нерв в моём теле покалывал и горел, особенно шея.
— Роуз? — мама наклонилась вперёд, наблюдая за мной также пристально, как и Джеймс.
— У меня не слишком хорошие воспоминания связаны с «принцессой», — это слово эхом отдавалось в голове голосом Гейба, но я сделала глубокий вдох и откинула всё это.
— Я в порядке.
Я расслабилась, позволяя Джеймсу притянуть меня ближе.
— Со мной действительно всё хорошо, мам.
Она улыбнулась и переложила Ленни на другую руку.
— Не думаю, что когда-нибудь захочу знать подробности, но я рада, что вы есть друг у друга.