Страница 55 из 71
— Всё верно, но это не то.
Я нахмурилась. Да кто он такой, чтобы говорить мне, это или нет изменило моё отношение?
— Ты изменился, — прошептала я. — Возможно, не настолько явно, но я вижу тебя иначе. Особенно после того, как ты принёс меня сюда и заботился обо мне.
— Я всё ещё принуждал тебя делать вещи против воли.
Я сжала челюсть, не желая тянуть за надуманные нити, которые держали нас вместе.
— Мы собираемся делать это сегодня?
— Серебро, я… — он искоса посмотрел на меня, — я — не благородный герой. Да, я хотел обезопасить тебя, но также было много других вещей, которые я хотел с тобой сделать. Ты не живёшь в этом мире так долго, как я, мирясь с несоответствиями, которые стирают настоящего тебя.
— Может и нет, но ты не сделал этого.
— Я оттрахал тебя в «Перспективе» на глазах у всех и мне понравилось. Хотя я знал…
— Прекрати, — прошептала я. Мне хотелось, чтобы это звучало сердито, более твёрдо.
Менее жалко.
Я вздохнула, снова обретя свой голос.
— Мне это тоже понравилось, если помнишь. И ты можешь говорить, что заставил меня. Ты сделал это миллиардом способов, и Росс тоже пытался. Но с ним я даже не приблизилась к оргазму. Это ты, ты и твои чёртовы нежные прикосновения. Ты никогда не был тем, кого я ожидала, и это то, что всегда сводит меня с ума.
— Я манипулировал тобой, — его голос повысился, и я почувствовала, как напряглись его мышцы, — и делал это намеренно.
— Знаю, — я провела рукой по его груди, пытаясь успокоить, но он схватил меня за запястье и удержал руку на месте, — но ты сдержал своё обещание.
— Моё обещание обеспечить твою безопасность? Серьёзно, думаю, что основательно в этом провалился.
— Ты ничего не мог с этим поделать. Ты всё равно вернулся за мной. Ты нашёл меня. Взял вину на себя. Ты не можешь защитить меня от каждой мелочи, как родитель, который не позволяет своему ребёнку играть даже на заднем дворе, боясь, что он упадёт и поцарапает коленки.
— Это немного больше, чем поцарапанные коленки. Они могли убить тебя. Росс также не собирается облегчить тебе жизнь.
Я притянула колени к себе. Предполагается, что после секса всё становится лучше, и не ведёт к очередному спору.
— Знаю, и не важно, что ты говоришь, я не возьму свои слова обратно. Я предпочла бы остаться здесь до конца. Даже, если бы ты мог меня вытащить.
Кирк перекатился, подмяв меня под себя. Он расположил локти над моими плечами и провёл костяшками пальцем по скулам.
— Ты больше боишься того, что может случиться здесь, если ты останешься, или того, что произойдёт, когда ты вернёшься к своей жизни?
— И то, и другое, — призналась я. Я не позволяла себе рассматривать последний вариант. Не знала, как справлюсь со всем, что случилось, когда выберусь за пределы этих стен.
Здесь это было нормально. Снаружи это был разврат и убийство.
— Я хочу убедиться, что у тебя всё получится. Я уже прогнулась, так что…
— Серебро, последнее, что мне хотелось бы делать, это добавить тебе ещё кошмаров и сожалений.
— Так или иначе, они часть меня. Мне бы хотелось, чтобы из этого вышло что-то хорошее.
— Ты фактически не ответила на мой первый вопрос, — прошептал Кирк, проследив большим пальцем мою нижнюю губу. — Что заставило тебя передумать?
— Я ответила, — я прижала ладони к его коже и провела ими вниз по его твёрдым бокам. — Ты заставил меня передумать. После моего побега, ты стал другим. До этого случая, ты держал меня на расстоянии вытянутой руки. Я думала, ты меня не хочешь, — прикусила губу, наблюдая за игрой эмоций на лице Кирка. — Я имею в виду, мне было одиноко. Я была полностью изолирована, и единственный человек, с которым я контактировала, думал, что я какой-то чёртов балласт.
Рваный выдох покинул его лёгкие.
— Ты сопротивлялась, потому что думала, что не имеешь для меня значения?
Я покачала головой и легла на подушку.
— Я сопротивлялась, потому что это единственное, что у меня было.
Кирк перекатился и положил руку мне на живот.
— Я не хотел сближаться с тобой. Я мог лишь изображать соответствующего монстра, кроме того… мне нужно было держать тебя в страхе и на достаточном расстоянии, чтобы ты не сделала какую-нибудь глупость. Но ты просто продолжала их делать.
— У меня была целая жизнь для такой практики — доводить людей до грани, вместо того, чтобы делать, что сказано. Я перестала сопротивляться, потому что поняла, что будет лучше иметь кого-то на своей стороне. И здесь, я не хотела, чтобы этим человеком был кто-то, кроме тебя.
Мы подтолкнули друг друга к опасной точке уязвимости, и все мелочи, которые я не понимала до этого, начали приобретать ясность.
— И затем мир закрутился под нами обоими. Я начал позволять себе делать с тобой то, что обещал себе не делать.
— Всё было не так плохо, — пробормотала я. — Знаю, что не должна наслаждаться этим, но… — в действительности, не было никакого сопротивления, он был хорош. Но я не собиралась говорить такое ему в лицо. В этой немыслимой ситуации я привязалась к человеку, которого едва знала.
Я знала это.
Но не могла разрушить.
Я нашла своё единственное проявление здравого смысла, потакая ему. Находя удовольствие там, где было возможно.
— Ну, если ты не хочешь этим наслаждаться, я могу прекратить стараться так усердно, — сказал он с самодовольной улыбкой.
— Даже не думай об этом, — я ткнула его в бок пальцем и закрыла глаза.
Не то чтобы я была убеждена в том, что у меня больше не будет крышесносного секса. Возможно, существовала вероятность, но я определённо не была экспертом по отбору крышесносных секс-мастеров в реальной жизни.
Потом я задалась вопросом, захочу ли заняться сексом снова, после того, как выберусь отсюда.
Секс — и плохой, и хороший — был неразрывно связан с опытом.
— Я могу наслаждаться им, пока есть возможность.
Я не осознала, что произнесла эти слова слова, пока не увидела жёсткий взгляд Кирка.
— Я не думала, что это прозвучит настолько ужасно, — сказала я быстро. — Мы можем прекратить говорить обо всём этом сейчас? Я засыпаю.
— Ты не засыпаешь. О чём ты боишься мне сказать?
Я сильнее вжала голову в подушку, проклиная его за то, что он хочет вытащить это из меня. Иногда я скучала по тем временам, когда он вообще не хотел разговаривать.
— Если я тебе скажу, то перестану этого бояться.
А в этом был весь смысл.
— Ты испорчена не больше, чем я, Серебро.
— Что с нами произойдёт после того, как всё это закончится? Я не имею в виду нас, как пару. Я просто….
— Мы, возможно, заведём много кошек.
Я засмеялась так сильно, что снова начала кашлять.
— Мило, — проворчала я.
Он потирал мою спину, пока приступ не прошёл.
— С нами всё будет в порядке, — пообещал он, но в его глазах не было достаточно уверенности. — Возможно, они закроют меня в комнате с консультантом, прежде чем снова позволят затеряться в обществе. Я удостоверюсь, что они договорятся и для тебя. Всё, что тебе потребуется.
— Мне нужны будут люди, которые не станут пялиться на меня, как на сумасшедшую. Что я скажу людям? Это не может быть правдой. Они все будут жалеть меня, пока не выяснят, что я делала, и потом это превратится в игру в виноватых. Если только всё с самого начала не начнётся с игры «Какого чёрта ты делаешь, если даже не помнишь, что была похищена».
— Гейб накачал тебя наркотиками, и это стёрло твою память. Это не то, что ты сделала сама. Это не твоя вина. Мы запрограммированы выживать. Проклятье, в нас заложено стремление контактировать с людьми. В тебе нет ничего неправильного.
— Всё равно. Я с нетерпением жду возвращения домой и хочу поскорее с этим покончить, в независимости от того, скажу я людям правду или нет.
Кирк уткнулся носом в мою щеку.
— Ты и я. Нас двое, Сахарочек.
— В первый раз, когда ты так меня назвал, моя кожа съёжилась. Теперь я не могу насытиться, — я глубоко вздохнула и наблюдала за ним в течение нескольких минут.