Страница 2 из 57
Я стою перед всем классом и размышляю над вопросом миссис Леруа.
— Я раньше никогда не танцевала в группе.
— Это то же самое, что танцевать одной, моя дорогая. Ты просто должна обращать больше внимания на то, что происходит вокруг. Это па-де-ша очень простое. Пустяки. Ты достаточно способная, чтобы осилить это. Попробуй сама еще раз, пожалуйста, — она подает мне знак повторить движение.
Я повторяю шаги и прыжки снова и снова, и у меня все получается. Выполнять их в одиночестве для меня никогда не составляло труда.
— Очень хорошо, Грей. Идеально. Теперь, Лиза, Анна, Дэвин, займите ваши позиции вокруг нее. Ииии...начали, — миссис Л. кивает, пока мы вчетвером выполняем часть танца.
У меня получается сделать два первых прыжка без проблем, и теперь я сосредотачиваюсь на Лизе слева от меня и на Анне справа, мы вместе делаем пируэт и снова начинаем прыжки. В начале прыжков Дэвин находится сзади меня, но заканчивает их передо мной после того, как мы останавливаемся, выстраиваемся в линию, делаем пируэт и снова прыгаем. Именно с этим с пируэтом, у меня проблема. Я нахожусь слишком близко к Дэвин, и мои руки ударяются о ее, когда мы кружимся в разных направлениях, а Лиза и Анна кружатся по бокам от нас. Красивый танец, или был бы таким, по крайней мере, если бы он мне удался.
Технически это не пируэт, согласно терминологии в балете, так как наши руки не сложены над головой, а скорее отведены в стороны, чтобы получилось что-то вроде вихря в центре между нами. Если бы это был простой пируэт, у меня бы не было столько проблем, поскольку мои руки были бы расположены по-другому, но когда они так раскидываются...
Я чувствую, как моя рука впилась в предплечье Дэвин, и, хотя я завершила движение, я знаю, что опять облажалась.
— Лучше, мисс Амундсен, лучше. Но теперь заново. На этот раз... сосредоточьтесь. Следите за Дэвин. Ваши руки должны не задевать ее при каждом вращении. Заново, начали, — миссис Леруа делает повелительный жест и отступает.
Мы возвращаемся в начальную позицию, прыгаем, прыгаем, прыгаем... пауза, остановка, вращение...
У меня получается идеально, и я ликующе улыбаюсь. Следующая серия прыжков проходит естественно, и, по некому невидимому сигналу от миссис Леруа, другие девочки присоединяются к нам, не говоря ни слова. Оставшаяся часть танца выполняется без особых усилий. Мы прогоняем его еще три раза, и теперь он идеален, такой, каким и должен быть.
Часть занятия с новым материалом легкая — мы учим некоторые базовые и джазовые движения. После того как каждый показывает их, к удовольствию миссис Леруа, она отпускает нас. Пока я собираюсь, она подзывает меня:
— Грей, на минутку?
Я кладу сумку и делаю реверанс:
— Да, миссис Леруа?
Она улыбается:
— Ты хорошо работала сегодня. Я горжусь тобой.
— Благодарю вас.
— Как там твой сольный танец?
Я качаю головой в неуверенности.
— Думаю, довольно неплохо, — говорю я. — Правда, немного застряла в самом финале. У меня не получается сделать плавный переход от одной части к другой.
— Показывай.
— С самого начала или...?
Она взмахивает рукой:
— Да, да. С самого начала. Покажи мне.
Я пинаю сумку к стене и занимаю позицию в центре зала. Я бы лучше справилась под музыку, но миссис Леруа так не работает. Она ожидает от нас знания всех шагов и движений вне зависимости от того, играет музыка или нет. Она говорит, что музыка должна придавать танцу душу и экспрессию, но она не должна становиться опорой.
Я медлю, мысленно погружаясь в выдуманное место, в котором я могу вспомнить ритм и пропустить его через себя. Я сгибаюсь в коленях, раскидывая руки в стороны, затем взмахиваю ими и соединяю их кругом, скользя одной ногой в сторону и опираясь на другую. Отведенная в сторону нога поднимается, руки рвутся вперед, чтобы помочь мне встать в арабеск. Я удерживаюсь в нем, поднимаюсь на цыпочки, а затем изгибаюсь в талии, взмахиваю ногой и по инерции начинаю кружиться. В конце этих вращений я ставлю ладони на землю и делаю стойку на руках. Мои ноги медленно опускаются, и я прогибаюсь в спине до мостика, твердо стоя на руках и ногах, с изогнутой спиной. Я опускаюсь на пол и переворачиваюсь на живот, крадусь вперед, изображая отчаяние. Этот танец должен выразить мою отчаянную жажду свободы, мою неволю. Одни движения в танце дикие и энергичные, с вращениями с раскинутыми в сторону руками. Другие движения более сдержанны, конечности находятся ближе к телу, скользя по полу. Я почти закончила танец, приближаясь к проблемному моменту.
Я нахожусь в центре зала, стоя прямо, начиная пируэт, сцепив руки перед грудью. Я словно отталкиваюсь руками от невидимой стены. Стена внезапно пропускает меня, и я падаю вперед, спотыкаясь, будто меня застали врасплох.
— Вот здесь я застряла, — говорю я, глубоко дыша. — Сначала я хотела упасть вперед, но теперь мне кажется, что это не подходит.
— Покажи мне изначальный вариант, пожалуйста.
Я снова делаю пируэт, отталкиваюсь от стены, намеренно спотыкаюсь и падаю. Я встаю и стираю капли пота с верхней губы.
— Видите? Это просто... не то.
Миссис Леруа качает головой, почесывая шею.
— Да, твоя интуиция права. Это не совсем то, — она присматривается ко мне, словно я до сих пор танцую, хотя я стою ровно. С уверенностью могу сказать, что она мысленно перебирает движения.
— О, я поняла. Вместо того чтобы упасть, запнись, покачнись и покружись на месте, но не держа равновесие. Вот так, — она демонстрирует мне то, чего хочет от меня. — Оставшуюся часть танца ты борешься с силами, которые находятся в тебе, сражаешься, чтобы обрести равновесие и свободу. Поэтому здесь, в конце, ты должна одержать победу. В этом и есть смысл танца, так? Это выражение твоего чувства зависимости. Я понимаю. Итак, теперь ты должна прорваться. Стена уступает тебе. Так, когда заканчиваешь пируэт, который у тебя прекрасно получается, кстати, вместо того, чтобы столкнуться с ней, показывай, что ты сломала ее. Бейся об нее. Дай выход своему гневу. У тебя есть препятствие в конце, Грей. Ты ослабла, но должна показать силу. Ты должна почувствовать ее в себе, так? Это может стать прорывом. Не только в твоем танце, но и в твоей голове. В твоей душе. В тебе. Разрушь стену. Думаю, я понимаю, какая в твоей жизни идет борьба. Я тоже боролась с ними. Мой отец был очень требователен. Он отправил меня на балет, когда мне был всего четыре года. Я танцевала каждый день в своей жизни. У меня было мало друзей, и еще меньше развлечений. У меня был один лишь балет. Только балет. А потом я встретила Люка. Он унес меня в другой мир. Он тоже был танцором. Он был так изменчив, так силен. Что бы он ни делал, у него все получалось прекрасно. Мы познакомились в винограднике на юге Франции. Я не помню, где именно. Недалеко от Тулузы, вероятно, — она смотрит вдаль, вспоминая, и дрожит. — Неважно. Я понимаю. Ты должна сделать прорыв в самой себе. В этом танце.
Она взмахивает рукой, давая мне знак танцевать снова.
Я начинаю танец, и в этот раз я думаю о каждом правиле, которому должна следовать, о каждой вечеринке, на которую я не могу пойти, о каждой паре джинс, которые слишком узкие, о каждом топе, который чересчур короткий, и о том, что я ношу слишком яркий макияж. Я думаю о том, что от меня ожидают, что я должна быть милой идеальной девочкой, безупречной пасторской дочкой, выйти замуж за богобоязненного мужчину, окончившего семинарию, скучного молодого человека без каких-либо интересов кроме проповедей и паствы.
Я вкладываю душу в этот танец. Когда я делаю прыжок, я делаю его изо всех сил. Когда я начинаю рушить стены, окружающие меня, то вижу лицо моего отца, слышу его голос и его суровую критику, и его строгую, диктаторскую манеру требовать идеального, я бьюсь, и бьюсь, и бьюсь об них. В конце концов, я чувствую, как стены отступают и запинаюсь, кружась на месте, покачиваясь, пошатываясь из стороны в сторону, словно получая удовольствие от импровизированного танца. Я заканчиваю, стоя прямо и свесив голову, расслабленно опустив руки и не дыша.