Знаки перемен (сборник)

А потом Ли стало скучно. Она перестала смотреть на Женю. Он ей не разонравился, нет. Она просто теперь не смотрела на него. Ей было забавно: что будет?

Женя стал оказывать явные знаки внимания Людочке. Сестра прямо светилась от счастья несколько дней.

Сначала Ли жутко расстроилась. Ей в голову стали приходить странные мысли о том, что вот умри она сейчас, Женя себе этого не простит. Она даже представляла, какая она красивая будет лежать в гробу. И как он будет рыдать и надрываться, не в силах отойти от гроба, который в конце концов надо закопать! А он не может оторваться от нее!

Но Ли даже мимолетным движением не выдала, что невнимание Жени ее задевает. Она все поняла. И в ус не дула. Хитрый лис, тоже мне! Ее не проведешь. Если ты так, мы вот эдак!

Вот что Ли придумала.

Учителю английского было за сорок. Но он был высок, строен, умен и рассказывал массу интереснейших вещей, которых нельзя было прочесть в газетах.

Ли, зная цену своему очарованию, несколько раз опаздывала на его урок. Она прибегала чуть запыхавшаяся, сияющая и юная. Улыбалась виновато и ласково. Заложив руки за спину, чуть наклонялась вперед, раскачиваясь на мысках. Один взмах ресниц – и учитель был в ее власти. Он стал снисходителен к ее «фенькью, эскьюс ми, мазэ и фазэ». Она видела его ответную, легкую улыбку, слышала: «Сит даун, плиз, Лидия», и пробегала мимо него, скользя по полу почти на цыпочках. Исподтишка наблюдала за Женей. Она безошибочно рассчитала: он сможет справиться с ревностью к сверстнику, но настоящий взрослый мужчина – это и настоящий соперник.

Женя старался сделать все, чтобы Ли, наконец, сменила гнев на милость. Его привычной позой на уроке стала рука под головой, почти лежа на парте, повернувшись в ее сторону… Нежный профиль с хвостиком из пучка мучил его снами. Ли постоянно сталкивалась с ним в коридоре нос к носу, постепенно начиная подозревать, что он специально так подгадывает…

Ей нравилось его мучить. Она испытывала истинное блаженство, не сравнимое ни с каким взглядом его глаз, когда боковым зрением видела его полулежащим на парте, перехватывающим ее взгляд на учителя или следящим за ней на физкультуре… Вот именно. Удовольствие было куда больше. И в то же время он ей нравился.

Однажды они столкнулись с ним на углу прямо лбами. Прозвенел звонок. Она бежала в столовую. Он – в класс. Оба взвыли от боли и разбежались.

Женя принес в школу крошечное зеркало, помещавшееся в его широкой ладони целиком. Ловя весеннее солнце, пускал зайчик в лицо равнодушной Ли. Но, стоило ей повернуть голову, чтобы «поискать» нарушителя спокойствия, зеркальце исчезало в его ладони, а в глазах плясали веселые искорки солнечного зайчика. Ли прекрасно знала, кто прячет зеркало, но каждый раз изумленно оглядывалась, делая вид, что пытается понять, кто это. Игра Жене безумно нравилась. Ли тоже…

…Солнечный луч прорывается в узкую щель бритвенного лезвия. Ли смотрит сквозь него на знакомые окна. Кто-то наблюдает за ней из окна. Или ей почудилось?

…Он посмотрел в окно. Мать. Вот она. Сидит на скамейке. Положила ногу на ногу. Он вглядывался в ее лицо и ловил себя на мысли, что черты ее – чужие. Так мало он видел ее за свои двадцать восемь лет. Зачем пришла? Какое-то пальто старое умершей матери, его бабки, ей нужно. Чушь какая-то. Откуда он возьмет это пальто? Его выкинули уже сто лет назад…

Женя увлекался фотографией. Притащив фотоаппарат под предлогом снимков для стенгазеты, он сделал несколько ее кадров «украдкой». Она все видела. И специально старалась принять как можно более выигрышную позу.

На школьном вечере даже в полутьме он не мог заставить себя подойти к ней и пригласить на танец. Ли двигалась очень красиво. Ее движения были ритмичны и манящи. Она знала: он смотрит на нее из темного угла. Ловит каждое движение, подаренное электрической вспышкой лампы. Металлический строб…

…Блеск бритвенного лезвия на солнце…

И никогда, никогда Людка не сможет так же, как она… Не видать ей сердца Жени. Он смотрит только на нее. Он не может оторвать взгляд. Как же хорошо так двигаться… и знать, что есть его глаза в темноте.

Однажды после перемены Ли обнаружила на своем столе записку. Сверху было написано: «Ли К.» Бесстыдно, быстро развернув ее, Ли прочла строчки, от которых у нее запылали глаза. Ей стало жарко, как будто в одно мгновение она перенеслась в душный летний день. Она ничего не ответила на эти строчки любви. Сделала вид, что вовсе их и не было.

Чем больше усилий Женя прилагал по завоеванию Ли, тем больше ей нравилось ему отказывать. Иногда ей хотелось погрузиться в его глаза, отдаться его любви, но тогда она потеряет его больной взгляд! А ведь нет ничего слаще…

Только иногда она позволяла себе смотреть на него. Когда пила утром чай с молоком и стояла у окна. Он первый бежал в школу. Проходя прямо под ее окнами. В классе он будет терпеливо сидеть и ждать, повернувшись лицом к двери, когда она войдет. Чтобы схватить ее первый растерявшийся взгляд. Но пока она будет медленно потягивать чай с молоком… Однажды он поймал ее взгляд, когда она выходила из подъезда. Она не ожидала. Поэтому посмотрела. С тех пор ему удавался этот трюк несколько раз, пока Ли не решила ходить в школу позже… Поэтому она и пила чай с молоком у окна. Еще она могла спокойно разглядеть его, когда его вызывали к доске. Он тогда думал только о том, как ответить урок, и был трогательно беззащитен… Насмотревшись вдоволь, Ли снова превращалась в злую кокетку.

Школа кончилась. Сестры пошли работать официантками в ресторан «Звезда». Конечно, это была идея Ли. Отец настаивал на институте, он уже и ходы все разведал… Но Ли была упряма, а Люда ей в рот смотрела.

Их никто и никогда бы в ресторан не взял, если бы не все та же протекция отца. Людка гадала, каким образом ловкой Ли удалось его умаслить. Одно Людка знала – Ли может все!

Людке нравился просторный зал с чисто застеленными столами, убранными салфетками. Ей нравилось сервировать. А лица! Когда кто-нибудь заказывал фромаж и рябчиков, шофруа или сканцы, вряд ли представляя себе, что это вообще такое, но жадно желающий узнать, потому что звучит заманчиво, – на это стоило посмотреть!

К семнадцати годам красота Ли приобрела законченность отшлифованного куска мрамора. Недоброжелатели могли бы сказать, что расположение ее глаз, носа и губ напоминало открытку с нарисованной стилизованной кошечкой. Огромные, в пол лица, широко расставленные глаза, вздернутый крошечный носик, маленький, идеальной формы ротик. Очарованный же ею мужчина мог, пожалуй, сказать, что она напоминает ему аристократку прошлых веков, как их изображали на картинах: пухлый аккуратный рот, изящный мелкий нос и огромные распахнутые глаза.

Ли быстро освоилась на новом месте. Она умела роскошно улыбаться. Конечно, когда это было нужно и тем, от кого что-нибудь зависело. Ей безумно понравилась их форма. Белый передничек, который они накалывали на простое темное платье и белые цветы из флердоранжа в прическе делали ее похожей на гувернантку прежних буржуазных времен. Работница советского общепита. Всех ее коллег эта форма раздражала и даже унижала. Ли же чувствовала себя так, словно и родилась в ней. Она только укоротила и без того недлинный подол. Форма ей шла. Впрочем, как и любая одежда. Что бы она ни одела – ей было к лицу. Любой фасон шляп, любой крой платья, брюки, брюки, брюки… Уже в первый месяц она заработала достаточно, чтобы приодеться. Чаевые так и текли к Ли рекой. Как жаль, что ими принято делиться! Она одна приносила больше всех других, вместе взятых. А тут еще старшая официантка приревновала к ней своего бабника-мужа. И растущий из-за чаевых авторитет Ли. Ну, улыбнулась ему – такая малость! А ему приятно. Старшая устроила скандал, обвинив Ли в развратной поведении, позорящем их советский ресторан.