Страница 50 из 52
— Я не отдам тебе Беллатрису, — шептал он. — Леди Белла — лучшая в мире. Ты должен отпустить её! Не смей её мучить!
— Посмотри на себя… — зашептали зеркала. — Ты — жалкий и уродливый… Ты — ничтожный…
— Не важно, — отозвался Северус. — Думаешь, я никогда себя не видел? Думаешь, ты самый умный? И это первое зеркало, которое говорит мне такое? — мальчик горько усмехнулся.
— Ты ничтожество! Урод! Ведьмино отродье! — взревели зеркала голосом Тобиаса. — Ты…
— Можете не утруждаться, — прошипел Северус. — Я знаю всё это до последнего слова.
Зеркала кривлялись и дразнили его голосами других детей — благополучных и любимых, но таких безжалостных в своей простодушной жестокости, бездумно подражающей жестокости взрослых. Но Северус остался равнодушен.
Внезапно он увидел леди Грей и кинулся к ней. Она стояла — прекрасная и недоступная — так близко — и словно за тысячи миль. Она смотрела на него с пренебрежением.
— Бедный мальчик… — уронила она снисходительно. — Так жаль его, бедняжку…
Северус отшатнулся, как от удара, едва удержался на ногах. Конечно, как он мог подумать, что она может относиться к нему иначе, только жалость… — единственная причина, по которой он здесь, единственное чувство, на которое он может рассчитывать.
Леди Грей исчезла. А вокруг разлилось многоцветное сияние. Что это? Северус осмотрелся. Груды золотых монет, пирамиды из слитков, драгоценные камни невиданной чистоты, сияющие рубины, сапфиры, изумруды и… великолепные бриллианты, переливающиеся всеми цветами радуги.
— Иди… возьми… Тогда тебя больше никогда не будут жалеть. Ты будешь богаче всех и все станут искать твоего расположения…
— Нет… Северус сделал шаг назад. Только не она. Леди Грей не придаёт значения деньгам.
— Смотри, здесь чудесные магические артефакты, каких не найдёшь больше нигде, здесь редчайшие книги… Ты станешь самым могущественным…
Северус потряс головой, отгоняя морок. Сияние драгоценностей, вместо того чтобы убаюкать, напротив — пробудило его. Он вспомнил слова призрака.
— Зеркала лгут, — прошептал мальчик. — Всё ложь. Это была не леди Грей. Я должен отыскать её! Пока не поздно… — и он бросился вперёд, не глядя по сторонам, не слушая голосов, нашёптывающих то одно, то другое, болезненно ранящих, пугающих, сулящих все блага мира, не разбирая дороги — путеводная нить была в его сердце.
Он бежал до изнеможения, и когда дыхания перестало хватать, то вдруг споткнулся и полетел кубарем.
Он споткнулся о… тело. Вскочил, не веря себе, прикоснулся. Это была она — леди Грей. Не великолепная дама, смотревшая на него с презрением, а живая, настоящая, измученная, бледная почти до синевы, со спутанными волосами, закрывавшими лицо. Это точно была она.
— Леди Грей! Беллатриса! Белла! Очнитесь… — он схватил её за руки — они были ледяными.
И в тот же миг зеркала вокруг разлетелись слепящей сверкающей пылью — они оказались в той комнате, из которой безымянный призрак открыл для Северуса Дорогу Зеркал. И призрак тоже был здесь, взволнованный и расстроенный.
Проход в зеркальной глади затянулся, и леди Грей открыла глаза, а ещё через секунду раздались два хлопка — эльфы ощутили возвращение Беллатрисы и устремились к ней. Но она села на полу и взмахнула рукой, без слов требуя оставить её с Северусом.
— Это ты? — спросила она. — Ты нашёл меня?
— Да, леди Грей, — мальчик опустил глаза, не решаясь прямо посмотреть на Беллатрису. Умом он понимал, что зеркала обманывали его, но страх, что на самом деле его унизительно жалеют и всегда будут относиться с долей презрения, не желал уходить.
— Спасибо, Северус! Я уж думала, что он совсем меня… доконает. Я… надеялась на домовиков…
— Они не могли вас найти. Замок…
— Да, я знаю. Замок не пускал их ко мне. Но как тебе удалось?
— Это мистер призрак… Он открыл мне Дорогу Зеркал.
Рядом на два голоса ахнули Пайки и Букер.
— Я не очень понимаю, что это такое, Северус, но знаю, что ты… совершил невозможное. Я никогда этого не забуду. Спасибо тебе.
— Леди Грей, — вдруг на что-то решился Северус и наконец прямо посмотрел ей в глаза, — могу я попросить вас кое о чём?
— Конечно, — ответ был твёрдым, но всё же с некоторой долей удивления.
— Пожалуйста, пообещайте… Пожалуйста, никогда меня не жалейте.
— Северус… — Белла устало улыбнулась. — Я никогда и не жалела тебя. Даже раньше. Поверь — я тебя не жалею. Я… восхищаюсь тобой, — сказала она так искренне, что сомневаться сейчас в её словах было невозможно.
Белла покачнулась, и Пайки тут же утащила хозяйку принимать горячую ванну и пить целебные отвары.
К счастью, оказалось, что она почти не пострадала. Ужасно устала, измучилась, замёрзла — и только.
Букер организовал то же самое для Северуса, попутно успокоив мистера Свифта. Только Эйлин спокойно спала и ни о чём не подозревала.
А призрак стоял у окна в комнате с зеркалом, смотрел на Луну и печально улыбался.
— Как жаль… — прошептал он. — Зачем ты сделал это, Призрачный? Она ведь так и не узнает. Нельзя ей говорить. Ты понимаешь, что ты сделал? Ты изменил судьбу мальчика. Связал его с прекрасной леди, которая, скорее всего, выйдет замуж раньше, чем её юный рыцарь успеет достаточно повзрослеть… Если бы она знала… Но нельзя ей говорить…
И призрак тихо проговорил вторую часть заклятия Дороги Зеркал:
Знай: тот, кто ступил на Дорогу Зеркал,
Судьбу изменил и сердце связал.
Пусть годы пройдут и минуют века,
Другую любовь не найти никогда.
========== Глава 37. Грей энд Блэк ==========
Белла проснулась поздно и в отвратительном настроении. Даже не могла найти в себе сил успокаивать Пайки. Просто попросила её уйти и сама привела себя в порядок. Потом позвала Букера.
— Скажи, нам надо отсюда уходить? Ладно я, но не хочу подвергать опасности Северуса и мистера Свифта. Ну и Эйлин тоже.
— Признал хранительницею вас замок Призрачный, — ответил домовик. — Признал и право ваше преемников назначить. Хозяев быть не может у него. Неведомо то гоблинам. Узнал о том я сам лишь ночью прошлою.
— Ну спасибо, — сказала Белла угрюмо.
Благодарности в её тоне не было ни на грош, и выглядела она столь мрачной, что даже Букеру стало не по себе и захотелось исчезнуть. Но он… не решился. Впервые не решился уйти без разрешения Беллатрисы, хотя она даже не была его хозяйкой.
— Признал, значит. Наигрался… пока что. Ладно со мной, но ребёнок! — она грохнула кулаком по тумбочке, по спальне пронёсся вихрь, сметая всё — устояла только кровать, Букер и зеркало, по-прежнему укрытое покрывалом.
Белла вскочила, стиснула руки, пытаясь успокоиться, но ярость бушевала внутри пожаром, ураганом, цунами! Требовала выхода.
— Ты говорил, что он не причинит вреда ребёнку, — тихо сказала она. — И что? Я даже думать не хочу, что вынес Северус в лабиринте, а до него ведь ещё добраться нужно было! Куда смотрели вы с Пайки?! Тебя я просила присмотреть за Северусом или нет?! До меня вы не могли добраться — я понимаю. Но он-то был тут!
Букер съёжился и отступил на шаг, посмотрел на Беллу жалобно, как провинившийся пёс.
— Не знали мы, не спит что Северус… Услышал что — не ведали… Мы…
Ярость схлынула, как волна, откатившаяся назад — в море. Видеть Букера таким оказалось неожиданно больно. И ещё больнее, что она сама в этом виновата. И вообще — во всём виновата только она сама. Поддалась обманчивому очарованию Призрачного, притащила сюда ребёнка, а вчера ночью — упёрлась, как целое стадо баранов. Если бы сдалась и отказалась от замка — Северус не оказался бы в лабиринте…
— Прости меня, Букер. Прости… — она села на голую кровать, с которой снесло всё, включая толстенный матрас. — Я сама во всём виновата.
— Виноват я, — склонил голову домовик. — Не досмотрел…
— Нет, ни в чём ты не виноват. Ладно. Давай так договоримся: никто не виноват. Наверное, это судьба. И мой идиотизм, — припечатала напоследок. — Постараемся забыть. И будем надеяться, что ничего непоправимого с Северусом там не случилось… Почему он вчера попросил меня не жалеть его?