Страница 14 из 36
Как и византийцы, Вахтанг короткое время поддерживал шаха Пероза в борьбе против эфталитов, которые угрожали границам Северо-Восточного Ирана; в 472 году он даже принял сторону Персии против Византии, получив в награду власть над всей Лазикой. За пять лет до этой смены политики, в 467 году, когда Иран еще не воевал с Византией, Вахтанг попросил императора признать автокефалию иберийской церкви: он хотел, чтобы епископов назначал не патриарх в Константинополе, а царь в Мцхете. В результате епископы Иберии и потом Лазики теперь подчинялись царю, который часто назначал епископами своих родственников, тем самым объединяя церковь и государство. Утверждение автокефалии грузинской церкви можно считать неизбежным последствием Энотикона императора Зенона, который таким объявлением церковного единства хотел положить конец расколу между православными диофизитами и теми монофизитами, которые управляли армянской и другими восточными церквами. В 467 году Вахтанг поссорился со своим архиепископом Микаэлом: Микаэл ударом ноги сломал царю зуб; царь отправил его в Константинополь, чтобы Микаэла наказали за оскорбление царского величества. (Микаэла заточили в диофизитский монастырь.) В Антиохии, а потом в Константинополе помазали католикосом Иберии Петрэ, более гибкого церковника. Византийский патриарх по просьбе Вахтанга помазал Самоэла I (467–502) архиепископом и назначил еще двенадцать епископов, угодных царю. На долгое время иберийская церковь перестала быть яблоком раздора между константинопольским и антиохийским патриархатами. (Что касается грузинской литургии, например включения слов «который был распят» в Трисагион (Трисвятое) (Свят, свят, свят), грузины предпочли константинопольским обычаям обычаи Антиохии и епископов Амасии.) Почему Вахтанг поссорился с Микаэлом, трудно сказать: может быть, потому, что царь осудил монофизитство (армянский историк Парбеци порицает Вахтанга за то, что тот «бросил армян на произвол судьбы»); может быть, царь решил подчиниться не Константинополю, а Антиоху; вероятнее всего, архиепископ противился царю, захватившему власть у церкви.
Чтобы удалиться от буйных епископов в Мцхете, Вахтанг назначил столицей Иберии Тбилиси, в тридцати километрах на восток, а в Мцхете построил новый собор, чтобы город оставался духовной столицей страны. (Летопись рассказывает стереотипическую легенду о том, как во время охоты Вахтанг спустил сокола, который сбил фазана над горячим источником («Тбилиси» значит «теплый (источник)»). Вахтанг построил еще один великолепный собор в Болниси (473–495), где, как в Артануджи, христианские мальтийские кресты переплетаются с пальмовыми ветками и изысканными зороастрийскими золотыми узорами.
Стратегически важные пограничные провинции, Кахетия и Эрети, тоже стали новыми епархиями. Там, где образовывали новые епархии, распространялись православная вера и грузинский язык, даже у национальных меньшинств, говорящих на чеченском или осетинском. Тем не менее лазские епископы все еще подчинялись не Самоэлу в Мцхете, а патриарху в Константинополе.
В 470-х годах царь Вахтанг Горгасали чувствовал себя вне опасности с политической, военной и экономической точки зрения, тем более что он был родственником императора: теперь ему казалось, что можно смело отмежеваться от Персии. К концу этого десятилетия он изгнал зороастрийских магов из Картли, попросив военное подкрепление у Византии. Константинополь молчал целых четыре месяца, а за это время персидские войска успели прорваться в Центральное Картли: когда посол приехал из Константинополя, единственная помощь, которую он предлагал, – это посредничество в составлении мирного договора между Вахтангом и шахом Перозом. Иберии пришлось заплатить дань и предоставить Персии вооруженные силы; единственной уступкой Пероза было обещание больше не распространять в Грузии зороастрийскую веру.
В 482 году, однако, и иберийцы, и персы потерпели поражение в войне против эфталитов: это стало для Вахтанга предлогом отказаться от мирного договора. В Тбилиси он задержал и казнил персидского питиахша (генерал-губернатора), который давно принял зороастризм и стал скорее персидским наместником, чем чиновником Вахтанга. (В первом шедевре грузинской прозы Мученичество Шушаник, будто написанном епископом Иакобом Цуртавели, духовным отцом мученицы, Варскен предстает как неисправимый злодей, замучивший свою армянскую жену Шушаник за то, что она не захотела отречься от христианства.) Армяне восприняли казнь Варскена как благородную месть, а шах Пероз – как смертельное оскорбление: шах только что назначил Варскена питиахшем Кавказской Албании, где власти уже не смотрели дружелюбно на иберийского царя, с тех пор как его дядя Барзабод и двоюродный брат Вараз-Бакур умерли. Вахтангу казалось, что именно теперь настало время для конфронтации: шах Пероз только что отозвал армию из Армении, чтобы подавить восстание в Кавказской Албании; отец мученицы Шушаник, армянский князь Вардан II, поддерживал Вахтанга. Но армянский командир Вахан Мамиконян не доверял собственным войскам и говорил: «Я знаю силу и бесстрашие иранцев и слабость и коварность византийцев». Мамиконян все-таки послал Вахтангу подкрепления, и, с помощью отряда провизантийских гуннов, иберийцам сначала повезло на поле битвы: им удалось изгнать целую персидскую армию. Иранская месть была страшна: в 483 году армии Михрана и Атрнерсе полностью сокрушили силы Иберии и Армении. Вахтанг убежал в горы, умоляя армян помочь ему: сначала армяне одержали победу над иранцами, но гунны в этот раз дезертировали, и армянская знать разочаровалась. Когда готовились к бою на низких берегах Куры, армянская знать подослала к иранцам послов, предлагающих перейти на иранскую сторону. Покинутая на поле битвы, кавказская армия была полностью деморализована. Армяне отступили в Тао; Центральную Армению разорил персидский генерал Хазаравухт, который потом отправился в Иберию, чтобы задержать, выгнать или убить Вахтанга, а потом вернуться в Северно-Восточный Иран и напасть на эфталитов. Вахтанг оказался в отчаянном положении: собственная знать бросила его, и Византия, озабоченная борьбой в Италии с остготами, отказывала ему в помощи. Царь сбежал в Лазику. Он вернулся в Иберию, кажется, в 484 году, после того как шах Пероз погиб в бою с эфталитами. Генерал Хазаравухт уже вернулся в Персию, а следующий шах, Балаш, еще неуверенный в прочности его престола, добивался перемирия на северо-западном фронте.
Мир длился всего семь лет: в 491 году новый шах Кавад I затеял семнадцатилетнюю войну против Византии, после того как император Анастасий, потесненный на всех фронтах, отказался платить дань. Вахтанг не захотел присоединиться к Каваду, который сразу напал на Иберию. В этот раз Вахтанг отправил семью вверх по Куре в неприступное убежище, а сам собрал силы в Мцхете и в Уджарме. Персы выжгли всю Восточную Иберию. В конце концов (в 502 или в 522 г.) в Уджарме состоялась решительная битва: Вахтанг отбросил персов на восток, до Рустави, сам въехал в персидский лагерь и лично убил Бартама, сына шаха, но позже умер в Уджарме от ран. Смерть Вахтанга воодушевила персов: они взяли и Тбилиси, и Мцхету. В 520-х годах Византия и Иран наконец подписали мирный договор, по которому все старые границы восстанавливались. Уже в 518 году Тбилиси управлял персидский марзпан (губернатор, как правило, из местного этноса), Пиран Гушнасп из знатного рода Михранов. Пиран только что обратился в христианство и вскоре стал мучеником.
Не исключено, что мифический царь Гурген, упоминаемый некоторыми историками, – это не искаженное имя Вахтанга Горгасали, а другой царь-лишенец, даже византийская марионетка. Прокопий рассказывает, что этот «Гурген» нашел приют в Лазике и что Пераний, Пакурий (по-грузински Бакур) и Фазас, отпрыски Гургена, служили в византийской армии. Рассказ Прокопия подтвердить нечем. Во всяком случае, археология доказывает, что грузинская армия тогда бежала вверх по реке Куре: там вдруг появляется множество каменных крестов и христианских стел[32].
32
Machabeli K. Early medieval stelæ in Georgia / Ed. T. Mgaloblishvili // Ancient Christianity in the Caucasus. Curzon, 1998. P. 83–96.